Ученица мертвеца (СИ) - Федорова Любовь Борисовна

— Откуда у тебя такое?

— Учитель подарил.

— Завтра, — сказал инспектор, — мы пойдем с тобой в лес вдвоем. Ты и я. Познакомишь меня с учителем.

— В лес, — ответила Белка, — пойти могу. С учителем познакомить — нет. Он же умер. Как вы хотите знакомиться с мертвецом? В колодец к нему полезете?

— Как или никак, я сам решу. А ты мне покажешь, где с ним встретилась. Там и разберемся.

— Ладно, покажу, — пожала плечиками Белка. — А птицу я могу забрать? — Она снова приподняла тетерева за крыло.

— Зачем тебе?

— Починить попробую.

Инспектор махнул рукой: забирай, чини.

* * *

Вот только в полдень похода к колдуну не случилось. День был ясный, с ночи подморозило. Хрод понадеялся на солнышко и на то, что вчера охотники не встретили стаю возле деревни. Поэтому на рассвете осмелел и вышел к общинному древу читать молитвы, как делал это обычно, пока деревне не угрожала опасность. При живоволках он тоже ходил, но позже, в полдень. В час, когда тень минимальна, и ее длинные синие полосы от леса не тянутся через всю поляну к общинному дубу. Просил прощения за призыв, за осквернение древа общины. А сегодня поторопился. Поверил в безопасность — будто упыри ушли.

Никуда они не ушли. Пока охота металась по дороге на Подборье и вдоль речного русла до самой дальней излучины, искала по лесным заимкам, у оврага и у песчаной плеши, бродила кабаньим следом по непротаявшему полю, обходила вырубки и пасеку, живодушные сидели возле самой деревни в старых елках у покута. Там, где тень погуще.

Хрода подстерегли за дубом, возле погребального колодца. Лечить на старшем словеснике было нечего, хотя Хродиха, простоволосая, в наспех накинутом сыновнем полушубке, держась за огромный живот и голося на всю улицу, сама прибежала за Белкой, требуя к мужу лекаря. И вот не знаешь, что нужнее — успокаивать Хродиху, чтоб не родила прямо тут, или бежать вслед за всей деревней к дубу. Белка сегодня проснулась пораньше, но запуталась в собственных, слабо определенных внутри общины обязанностях, и возилась с Хродихой, которой было худо, пока не прислали от инспектора — тебя, Клара Водяничка, именно тебя ждут сейчас у дуба. Пришлось бросить Хродиху на попечение старой Краклы, шнуровать ботинки и бежать.

Хроду живоволки отгрызли голову. Унесли ее с собой. Тело с раскинутыми руками лежало у древа, снег, залитый кровью, подъеден стаей, выгрызен и вылизан до земли. А головы нет. Тогда только, глядя издали не изорванный тулуп и не по-живому вывернутые ноги, Белка поняла: ей страшно. И всем в деревне страшно. Даже смелым охотникам, которых инспектор выгнал к дубу. А разница между деревенскими, даже самыми смелыми, и городским инспектором огромна. Инспектору страшно не было, инспектор был решителен и очень, очень зол. Мыслей, что надо просто пересидеть всей деревней за оберегами до полнолуния, он не разделял. Ему с самого начала такое в голову не приходило.

Широкими шагами инспектор мерил пространство у дуба, останавливался, всматривался в тень под вековыми елями, взмахивал руками и внушал деревенским принципы добра и зла. Дескать, не закон человеческий тут нарушен, а сама граница между злым и добрым. Такое нельзя взять и просто так оставить, ибо неизвестно, чем обернется в будущем.

Деревенские возражали. Доказывая тем самым, что к дубу действительно подошли только самые смелые. Не каждый рискнул бы спорить с инспектором, но эти могли. Приказ идти снова на охоту был глуп и непонятен. Ну и что, что живоволки? Не навсегда же. Надо уметь терпеть. Надо ждать. Надо умерить собственное беспокойство. Потерпеть-то неделю осталось. Сами собой пропадут.

Кричали деревенские громко. А из-за плетня поддакивали бабы из тех, кто понаглее.

Вон Хрод лежит, по нему сразу понятно, что нечего за оберегами делать. Сильнейшего словесника взять — это не муху прихлопнуть. Очень сильная стая. И как еще вчера детей в лес таскали? Ну, не таких уж детей, но все равно ребят неопытных еще. Повезло, не иначе, что все целыми вернулись. Нет, ну это точно сглупу было. От недопонимания. Теперь все всё поняли и больше никто никуда не пойдет и детей не отпустит. Вот пусть хоть лопнет тот инспектор, не пойдем, не пустим детей и близких родичей. Сроду не было таких экзаменов, чтоб живодуш в лесу ловить. Если это новое городское установление и так теперь положено, деревенская школа закрывается!

Инспектор бесился.

В лесу по-весеннему тенькали птички, солнце светило ярко, создавая между лесом и поляной у дуба контраст света и затаившейся волчьей тени. Со стороны покута -- погребального колодца -- лес у деревни был темнее, старше. Туда не гоняли скот, там не рубили дрова. Уважали покой общинного древа и тишину у ямы с костями. Под старыми елями царила первозданная тень. Вокруг общинного древа — блистала солнцем жизнь.

Вернее, контраст получился бы, если б не тело Хрода. К моменту, когда Белка подбежала, охотники и инспектор его уже осмотрели и перессорились. В первые помощники и советчики делать наоборот к инспектору выбился отец Свитти, а сам Свитти и несколько учеников переминались чуть поодаль. Ближе к плетню с оберегами, но они все-таки вышли за круг, проявили смелость. Белка сначала подошла к школьникам, послушала молча. Но, когда Свитти стал зыркать на нее недобро и теснить плечом с вытоптанной площадки в снег, она перебежала ближе к дубу. Хотела спросить, зачем звали, но инспектор убеждал охотников.

— Это, — инспектор показывал на тени под лесным пологом, — Не преступление. Это перейденная черта в однозначное темное зло. Если ведомые Хродом люди сделали такое по незнанию, покойный зря считался лучшим учителем на много деревень вокруг. Самого главного он своим ученикам не объяснил! Если они сотворили зло по умыслу — тем более, учитель их был недостойный. Не надо мне говорить про меняющиеся учебники и прочие перемены веяний в образовании. В учебниках может изменяться количество звезд на небе или уточняться физический закон, но не установления что хорошо, что плохо! Сталкиваясь со злом, нужно сразу уверенно определять эту черту и становиться на сторону добра! Вступать в бой, а не сидеть с поджатыми хвостами, будто вы тоже не понимаете, что доброе, а что злое! Нельзя оставаться за оберегами, нельзя проявлять равнодушие! С сегодняшнего утра деревня на военном положении. Ваш командир вас подвел, ваш командир в итоге погиб, потому командование принимаю на себя я!

Белка, по своему обыкновению, приоткрыла рот, чтобы сказать умную мысль, заявить -- я пришла! -- но не сказала. Рот закрыла и зубами щелкнула. До нее вдруг дошло, что для инспектора живоволки это — вроде как для нее самой было пойти в избушку колдуна позапрошлым годом. Вызов. Инспектор Вернер никогда настолько сильного зла не видел. Как бороться с ним, может быть, и знает. Но опыта нет. А победить зло хочется.

На тело Хрода смотреть не было охоты, и Белка еще подошла. Прямо под дубовую тень.

— А что мы, — вякнул из стайки школьных подвывал Бури, заметив, что Клара не может выбрать себе правильное место. — Это вон она! С нее и спрашивайте!

Инспектор зло глянул в сторону школьников и тут только заметил Белку.

— Я пришла, — сказала Белка, насколько могла невозмутимо.

— Сколько у тебя в запасе слов? — строго спросил инспектор.

— Больше пяти тысяч, — с гордостью сообщила Белка.

— Мало, — бросил он и отвернулся.

Глава 9

* * *

Белка стояла у дуба, туго соображая, что дальше. Вот ее сюда позвали, а потом? Снова будут делать виноватой? Тогда она рванет в лес, навстречу к живодушным. Пока что они сыты и наигрались. Рванет не по-глупому, под самые старые елки, а наискосок, чтоб можно было выйти на лесную тропу, протоптанную к колдуновой избушке. Наст крепкий, ее, легонькую, выдержит. Погоня увязнет, провалится. А пока они сообразят, что она не просто в лес с обиды или, может, с отчаяния, для сокрытия вины, а в заветное колдовское место бежит, пройдет какое-то время. Сначала не догонят, а на ведьминых кругах уж поздно будет. Ей и дойти-то только до ведьминых кругов. Всего их три. Самый широкий — самый слабый, но живодушные не смогут преодолеть и его. Второй покрепче. Третий для чужих и без слова — вовсе непреодолимый. Охота, когда волков искала, даже первый не прошла. К избушке они не приближались. Хотя бы потому, что в ту сторону не вело упыриных следов.