Развод: я сжигаю мосты (СИ) - Семенова Карина

Ко мне подходили мало, так что я взяла тарелки в руки и сама пошла к группам празднующих. «Так-так-так, кого я ещё не угощала. Лит Салби собственной персоной с женой. Левая тарелка. Весёлый балагур Акир, в жизни никого не обидел. Правая тарелка. А вот неизменное змеиное трио: лиата Велета, лиата Найла, лианита Ранада, уверена, большинство сплетен — их изобретение. Левая тарелка!»

Я подошла к литу Джерману. Кроме моих родителей, здесь были в основном друзья папы. Угостила всех с правой тарелки.

В стороне Теор и Лиан вместе с остальными своими дружками что-то шумно обсуждали. Я положила в отдельную плошку «мстительных» рулетов, набралась смелости и подошла к ним.

— О! И ты здесь. — У меня мурашки побежали по коже от голоса Теора. С трудом сдержалась, чтобы не плюнуть в его наглую рожу. — Что убежала-то вчера? Мы же так весело гуляли.

— Мне было невесело.

— Ты что, шутки не поняла? — Он увидел миску в моих руках. — Чего там у тебя? Наготовила-то сколько. Думаешь, замуж кто возьмёт? На нас точно не рассчитывай.

Я протянула Теору рулет на шпажке, но совершенно особый: кроме порошка он был сдобрен капелькой травяной настойки, отчего эффект порошка становился прямо-таки молниеносным.

— Да что мне твои крохи? Давай-ка сюда. — Он, не дожидаясь согласия, сгрёб с тарелки ещё несколько штук, запихнул себе в рот.

«Ой! Кажется, жадность его погубит».

— Дай-ка и нам! — Гилей тоже потянулся за лакомством.

— А что, неплохо. — Теор ухмыльнулся. — Это тебя в публичном доме научили готовить? Ты и там не понадобилась, а? Только для стряпни и сгодилась, что ли?

Он, роняя крошки изо рта, хохотал над своей шуткой, бил себя по колену и никак не мог успокоиться.

«Смейся-смейся, скоро будешь бояться смеяться, впрочем, как и кашлять и вообще резко дёргаться».

Дружки подхватили его хохот.

— Угощайтесь. Я всех угощаю. Вот вам, друзьям-шутникам. Приятного вечера!

Я отдала им широкую плошку, полную рулетов.

— Ладно, пора!

Теор дожевал, поковырялся в зубах, пятернёй пригладил волосы и двинулся на середину площади.

— Прошу внимания! — Он гоголем прошёлся туда-сюда, ожидая, когда смолкнет музыка и все посмотрят на него. — Сегодня хочу просить руки прекрасной лианиты.

Он кивнул в толпу, и к нему шагнула лианита Ифлир, с торжествующей улыбкой и гордо вздёрнутым носом. Она смерила толпу ликующим взглядом.

«Да быть того не может. Ифлир и Теор вместе⁈ Ну и семейка из них получится! И решили покрасоваться, не по-тихому сговориться с родителями, а всё напоказ сделать. Э-э-э… — вдруг сообразила я. — Ох, он же столько рулетов съел!»

Теор слегка поклонился Ифлир, и она захлопала глазками, строя из себя смущённую девицу.

— Нет девушки чудеснее на свете. Она самая красивая, будто роза в саду. И самая добрая. И умная тоже. — Теор продолжал говорить банальщину, как странное выражение появилось на его лице. Он хрюкнул и замолчал, но всё-таки начал заново. — И красивая… И… И… покладистая. И любезная…

Теор совсем умолк. Повисла тишина, все ждали продолжения речи. Ифлир уже забыла изображать смущение и хмурилась. Вдруг живот Теора выдал звук ну совершенно не уместный в столь возвышенный момент. Теор выпучил глаза, застонал что-то невразумительное и опрометью бросился бежать, распихивая людей. Под смех толпы он добрался до ближайших кустов, где и скрылся, на ходу снимая штаны. Ифлир побледнела, залилась слезами и попыталась улизнуть под гомерический хохот.

В этот вечер про меня забыли, все теперь обсуждали фиаско Теора и утверждали, что такого незабываемого предложения руки и сердца Айли ещё не видел. Ифлир не появилась, а лианита Ранада, хихикая, рассказала, что несостоявшаяся невеста убежала домой, проклиная Теора и ругаясь последними словами, абсолютно не вяжущимися с образом воспитанной лианиты.

Праздник продолжился, но востребованность туалета на площади всё возрастала.

— Кажется, их словесное недержание превратилось… кхм… в недержание настоящее. — Лиата Бетрима проводила взглядом завзятых сплетниц — Велету, Ранаду и Найлу — спешащих домой. На их перекошенных лицах цвета нежной зелени отражались все усилия по недопущению, так сказать, конфуза. — Ну и поделом!

Лиан и его дружки тоже недолго продержались. Я же, сполна насладившись праздником вместе с мамой и папой, вернулась домой только затемно.

Глава 16

Следующие несколько дней в городе было относительно тихо. Я со своей неудачной личной жизнью и историей, которая произошла где-то там, даже в другой стране, отошла на второй план. Теперь всем намного интереснее стало обсуждать конфуз Теора и Ифлир, случившийся вот-вот и на глазах половины города. Ещё немного посудачили о том, а чем же эта парочка и ещё несколько человек отравились. Решено было обвинить вино. Правда, так и не поняли, ели все, пили все, а плохо только некоторым. Теперь эти «некоторые» боялись отойти далеко от дома, и на улицах стало даже приятно находиться. Особенно вечером, когда спадала дневная жара, и можно было с удовольствием прогуляться.

Накануне отъезда я отправилась побродить по городу. Собиралась просто отдохнуть перед дальней дорогой, немного проветриться, но в голову назойливо лезли воспоминания, как я последний раз уезжала из Айли — счастливой, замужней, полной надежд.

Убежать от Барта оказалось легко, а вот от мыслей о нём — почти невозможно.

Около двух лет назад Барт оказался в наших краях совершенно случайно. Ситец и зерно — практически единственные товары Джанса, которые востребованы в других странах, и Бартал направлялся в восточные районы, рассчитывая наладить поставки дешёвого ситца в Файренк и там продавать его уже с наценкой. Он даже не должен был заезжать в Айли. Но экипаж некстати сломался, и ему пришлось остановиться здесь, чтобы дождаться нового.

Ни гостиниц, ни постоялых дворов в Айли нет, и городской глава не нашёл ничего лучше, чем отправить нежданного гостя и двух его сопровождающих к самым безотказным жителям.

Когда папа привёл нового знакомого, я отнеслась к нему очень настороженно. Он был такой лощёный, представительный, совершенно не вписывался в наше захолустье. Мне всё время казалось, что он не реальный человек, а ожившая картинка из романа.

Стоило Барталу только показаться на улицах, как девушки с нескрываемым любопытством посматривали на него и расплывались в улыбках. Ещё бы: молодой, красивый, иностранец. А когда выяснилось, что он ещё и эйтс… Ну и пусть это самый мелкий титул в Мизе, но ведь перед нами был аристократ, ещё и холостой. За ним началась настоящая девичья охота.

Но Барт выбрал меня. Начал так красиво и уверенно ухаживать. И деться-то мне от него было некуда: Бартал ведь жил в нашем доме. Мне очень льстило его внимание, но я не позволяла себе заблуждаться, понимала, что скорее всего, ему просто скучно в Айли.

Однако Бартал не отступал. Каждый день правдами и неправдами уводил меня на прогулки и ужины в местный ресторанчик, где заказывал самые дорогие блюда. Он рассказывал о жизни в Файренке и Мизе, о семье, детстве, мечтах, достижениях. Я всё больше доверяла ему. Стала позволять себе поздние прогулки под руку. Однажды даже решилась поделиться собственной болью — поведала о магическом даре, который так и не развился и о том, что с детства чувствую себя ошибкой природы. Бартал как на чудо смотрел на огни, которые я сотворила. Он пришёл в такое волнение! Горячо уверял, что я не ошибка и не имею права так думать. Говорил, что сразу, как только увидел меня, понял: я особенная. В тот вечер он впервые назвал меня своей чаровницей и бесконечно шептал нежности, пока мы прогуливались по мягкой весенней траве.

Новый экипаж прибыл. Бартал должен был уехать. И уехал. Как себя ни уговаривала не поддаваться чувствам, я ужасно грустила, словно яркие краски потухли, осталась только серость. Я потеряла покой и сон.

Но через месяц Бартал вернулся. Вернулся ко мне! Он стал ухаживать ещё настойчивее, засыпал комплиментами и подарками: украшениями, модными платьями, изысканными сладостями, цветами. Барт закружил меня в вихре внимания, ласки и пылких признаний. И я сдалась. А потом пьянящее очарование летних вечеров. Первый поцелуй. Долгие разговоры под огромной луной. И я — абсолютно счастливая, наполненная блаженством и жаждавшая только одного: чтобы это сладкое безумие никогда не кончалось.