Пленница Кощея (СИ) - Змееяд Полина

— А она как узнала, сразу к нему и бросилась, — тут уж и дурак догадается. — Значит, в горы.

— В горы, — кивнул Кощей. — И ежели так, то мы туда вперед нее доберемся. Коли не найдут ее мои подданные, значит возле подземелий Горыныча ее поймаем. А там уже будем думать, как с ними быть. Собирайся, Ядвига, на Змее полетим.

Как только сказал это Кощей, начали воины его в разные стороны расходиться, да коней разводить. Я к сумке бросилась, что к седлу пристегивалась, и едва подхватить ее успела. Задул опять сильный ветер, листья и пыль в глаза полетели, я отвернулась, а как все стихло, стоял на поляне огромный крылатый Змей, чешуя золотая на солнце блестела, клыки — с палец мой длиной — кровожадно скалились. Лапы в землю упирались, да так сильно, что рытвины оставляли на траве, только глаза все те же — добрые.

Да одних глаз все ж мало, как же на эдаком чудище лететь? У него ж гребень на спине!

— Не полечу! — уперлась я, Кощей и сказать ничего не успел. — Не полезу на него. Уж прости Змей, душою ты добр, да видом уж больно непривычен.

Царь вздохнул, огляделся, заметил Марью. По глазам я видела, как придумал что-то, и волчице приказал:

— Иди по следу Милавы. Нагони, да на глаза не показывайся. Проследи, чтобы она до пещер Змеевых в целости и сохранности добралась.

Марья кивнула, голову опустила, завертелась на месте, носом в траву зарываясь. Вдруг уши навострила, пасть к небу подняла и завыла громко. А потом в лес бросилась, да и скрылась за деревьями.

— А ты коли лететь не хочешь, так оставайся тут с дружиной моей и дожидайся, пока я яс Милавой твоей вернусь, — ко мне повернувшись, молвил царь.

Как это ждать? Просто так сидеть что ли?!

Заметил Кощей мое недовольство, улыбнулся и руку протянул.

— Или полетишь?

Пришлось соглашаться. Думала я, что на спину Горынычу карабкаться придется, да не тут-то было. Сложил змей передние лапы так, что лодочка получилась, Кощей меня на руки подхватил и одним махом на чешую золотую поставил. Сам рядом запрыгнул и меня крепко к себе прижал. Не успела я и пикнуть, как взметнулись крылья перепончатые, ветер поднялся и шум такой, что уши заложило. Я зажмурилась от страха, и сама к царю еще сильнее прижалась. А ну как выпаду, что ж от меня останется? И не помру ведь, зато от либо ужасной страдать буду.

Глава 25

Казалось, целую вечность Змей крылами взмахивал, выше и выше поднимался. Однако же прошло лишь несколько мгновений. Когда забил в лицо свежий ветер, и грудь наполнилась прохладою странной, я решилась один глаз приоткрыть. Потом и вовсе оба распахнула на начала вокруг озираться.

Плыли мы прямо меж облаков, по голубому небу. Внизу бесконечной пеленой лес лежал, реками да ручьями исчерченный, вдали горы виднелись. Я нагнулась, думала, может Милавушку внизу разгляжу, да Кощей меня еще крепче сжал: боялся, видно, что упаду. Да и я от него отдаляться боялась, а может, и не хотела вовсе: так уж тепло мне вдруг стало, даже жарко, в руках его сильных, что и взгляд боялась поднять. А щеки алели, что яблоки наливные: благо хоть волосы по лицу разметались, да стыд мой скрывали. Лишь раз украдкой я на царя взгляд подняла. Он на меня тоже не глядел, горизонт рассматривал, дышал ровно, о чем-то своем думал. Так и летели до самых гор, слова друг другу не сказав.

Как только Змей о ровное плато в скалах ударился и снова похожим на человека стал, пошли мы все вместе к замку, прямо в пещере выточенному. Вокруг нас полозы вились огромные — никогда я таких не видывала. С зеленой чешуей, с черной, и с красной даже. Под солнцем переливались, а как ступили мы под своды каменные, загорелась их чешуя холодным пламенем, путь нам освещая.

Мне хоть и любопытно было на залы подземные глядеть, каменьями и золотом украшенные, да все же боязно. К Кощею я жалась, и хоть стыдно страх свой показывать, да все ж рядом с ним спокойнее. Он и не против как будто, сам меня под руку взял да вслед за Горынычем вглубь горы повел по пещерам, в которых от света волшебного самоцветы сверкали. Ахнула я невольно, на такую красоту глядя.

— Нравится тебе замок Змея? — спросил Кощей, с улыбкой на меня глядя.

— Нравятся, — чего уж врать-то.

— Хочешь, твою опочивальню в замке самоцветами и золотом украшу?

— Нет, — поспешила я отказаться, — еще чего. Это уж не опочивальня, а казна королевская получится.

— Как же мне тогда тебя отблагодарить за то, что придумала, как с бедой Змеевой справиться? Чего ты хочешь, Ядвига? — говорил Кощей все тише, и шли мы медленнее, от Горыныча чуть приотстали. Он нас и не окликал, да царь и без него знал, куда идти надобно. Видать, не в первый раз у наместника своего гостил.

— Мне бы только, чтобы Милавушка нашла, а больше ничего и не надо, — говорила, да сама себе уж не верила.

Конечно, мечталось мне, что у девочки моей жизнь медом будет течь, да только и еще другого хотелось, невозможного совсем: грезилось мне, что Кощей опять меня обнимает. Да не потому, что под нами высота страшная, а просто так, потому что захотелось ему. Аж сердце замерло от мысли этой, но поспешила я ее отогнать: где ж это видано, чтобы царь Нави, да девку обычную… Нет уж, непорядочно это.

— Найдем мы Милаву, ты только верь мне.

Спускались мы все ниже и ниже, да недолго. Вскоре вышли в широкий коридор, ничем вовсе не украшенный. Вделаны были в стены дубовые двери, и все закрыты. Только одна из них, обломанная, на полу лежала. Над ней Змей стоял и макушку чесал растерянно.

— Сбежал Еремей, — сказал Горыныч, как только царь к нему приблизился. — Петли дверные поддел, видать, острием стрелы. И сбежал, стервец! И как только полозы его пропустили?

Полыхнули глаза Горыныча тем же огнем, что чешуя его полозов сверкала. Пронесся в темный конец коридора, да увидела, что спали два черных смея крепким сном — благо, хоть не вечным.

— А коли так, не придет сюда Милава, искать ее надо! — закричала я и к выходу из пещеры бросилась. Никакого-то от Кощея толку нет, и от Змея тоже. Летели, летели, только время тратили! Надо самой бежать, искать. Глядишь, из лесных тварей кто чего подскажет.

— Стой, Ядвига! — крикнул Кощей, а я еще быстрее бежать бросилась. Коли догонит, за руку возьмет, так разве же я от него отойти посмею?

Выбралась я на широкое горное плато, высокими скалами окруженное, но не успела и двух шагов сделать, как сбила меня серая тень на землю и прижала. Не больно, да двинуться я все ж не могла.

— Отпусти ее, Марья! — приказ Кощея над долиной прозвучал, эхом от каменных стен отражаясь.

Царь помог мне подняться, да не отпустил. Положил мне руки на плечи, к себе развернул и в глаза посмотрел. Тут я и забыла, как дышать, в очи его черные вглядываясь. И такая в них грусть стояла, что и самой мне плакать захотелось. Неужто я так сильно его глупостью своей обидела?

— Если Марья здесь, значит не нашла. А коли не по земле они шли, значит, по рекам плыли, — медленно, как ребенку малому, стал мне царь объяснять. — К водяному отправимся, тут он неподалеку, под водопадом живет. Он над всеми источниками в лесу хозяин. Если проплыл кто по реке, так он об том точно знает.

— А ежели Милаву с Еремеем птицы вещие по воздуху несли? — заспорила я. Уж больно не хотелось во второй раз обмануться.

— Птицы Нави гордые, извозчиками не работают, — усмехнулся Змей и снова в чудовище обратился.

И полетели мы опять над горами, и снова Кощей меня крепко в объятьях сжимал. Улыбнулась я печально, над своею мечтой потешаясь: вот и исполнилась она, да так быстро, как я и подумать не могла, но разве ж от этого легче?

— Ты уж прости меня, царь Кощей. Не хотела я от тебя сбегать, да только за Милавушку очень уж боюсь, — кричать пришлось, чтобы слова эти царь услышал, хоть стояли мы рядом — ближе некуда.

Он и отвечать не стал, улыбнулся только и еще крепче меня обнял.

Глава 26

Во второй раз уж не так страшно было лететь, да и добрались мы быстро. Приземлился Горыныч на большую поляну перед огромным озером, из которого река широкая вытекала, но и тут разрушения наделал — жуть. Ступила я на зеленую траву, да провалилась в воду по самые колени. Это еще что ж такое?