Тайны камня и воды (СИ) - Тарьянова Яна

Яркий свет, которым их встретила Пустошь, вытянул из Даллака радостный вопль, больше похожий на щенячий визг. Сколько бы жемчужин ни приносили, что бы ни рассказывали, а надо выйти на эту землю, самому вдохнуть этот воздух, почувствовать покалывание в кончиках пальцев, и с восторгом и благодарностью принять проклятье Лль-Ильма: «Не будет теперь покоя ни тебе, ни твоим потомкам. Жажда силы погонит вас в Двери, и только отломив окаменевший росток, сможете вы призвать защитника. Лишь на время, на малый срок». Даллак не думал о препятствиях, которые могут встать на пути, не страшился бед и болезней Пустоши. Его переполнял азарт. Идти... нет, бежать! Туда, за горизонт, где в лесах и долах кроются кусты заветных кристаллов.

— Никуда не пойдешь, — спокойно сказал отец. — Постой, понюхай ветер. Будешь хорошо себя вести — разрешим рогатых жаб половить. Начнешь дурить — по зубам, и домой.

Даллак постарался стряхнуть дурман проклятья. Нагнулся, погладил взъерошенного белого лиса, обернулся — посмотреть на Райну. Та, бледная как полотно, стояла рядом со своим отцом и никуда не рвалась. Если у скальников и было похожее проклятье, то на Райну оно не действовало.

— Всегда, сразу, не выясняя, надо это или не надо, поднимаю голема.

Свои слова Хатол подтвердил делом. Земля зашевелилась, каменный исполин поднялся, роняя с головы и плеч клочья травы.

— Многие считают это лишней тратой кристалла. Но я не помню случая, чтобы вызванный голем помешал или не пригодился. Сейчас, с драконом — другое дело. Я еще не приспособился, вырабатываю тактику. Сегодня мы никуда не полетим, поэтому нет смысла изменять привычкам.

Проговорив эти слова, Хатол вынул из пояса сырой кристалл и протянул отцу.

— Нет. Светло, и мы как на ладони. Я тебе уже говорил — слишком близко к главной Радуге. Знаешь, чем это может кончиться.

— Пойдем под деревья, — пожал плечами Хатол. — Зачем на виду торчать?

Они двинулись к рощице, не переставая препираться. Голем посмотрел на деревца и ушел в обход. Хатол доказывал, что любого дознатчика или случайного путника они услышат. Даллак слушал и понимал — так и есть. Да, если кто-то заметит Заката, будут такие проблемы, что не сравнить ни с тюрьмой, ни с простым изгнанием из Гильдии. Но Хатол прав. Кто заметит?

Стражникам и сборщикам не было нужды прочесывать Пустошь рядом с Дверями. Кристаллы возле Радуги не росли, преступления не совершались — укромных мест хватало. Даллак взвесил риски, подумал и обеспокоился, как переживет встречу с Закатом Райна. Отцовский лис, конечно, не кинется, но и ветку приносить, чтоб поиграть, не будет. А если напугает — случайно?

Даллак решил, что Райну надо как-то предупредить. Еще сильнее замедлил шаг, позволяя спорщикам уйти под деревья. Заговорил, напирая на санки и морковки, пытаясь подготовить Райну к встрече с незнакомым зверем, и получил неожиданный ответ:

— Я его уже видела. И потрогала.

— Где? Когда? Как?

Вопросы высыпались как из дырявого мешка.

Райна замялась, потом все-таки выложила правду:

— Он охранял дверь нашей кухни. Этой ночью.

— Перекусывали после Пустоши, — определил Даллак. — Или по стакану пропустили. О чем говорили, не услышала?

— Только обрывки. Ничего не поняла.

— Выяснится, — пообещал Даллак. — Что-то затеяли, это несомненно. Это не скроешь, выплывет.

Они вошли в хвойный лесок — мелкие сосны росли как по линейке, словно их высадил заботливый хозяин. Идти было легко, Райна подолом за кусты почти не цеплялась — в заброшенном участке сада их было гораздо больше. В просветах между деревьями просматривались отцы. А вот и голем виден, обошел уже деревья. А кто там, за големом?

— Дракон! — выдохнул Даллак. — Оседланный! С плетенкой на шее. Это ваш?

— Наш. Подарок от Совета Следопытов.

Позавидовать Даллак не успел. Отец взял кристалл, быстро прошептал заклинание и призвал Заката. Вот это была радость! Правда, Закат брыкался, пытаясь вырваться из объятий, а когда все-таки вырвался, первым делом зарычал на белого лиса, но Даллака это ни капли не смутило. Забылись все тревоги: сегодня свершилось то, о чем и мечтать не смел. Он вышел на Пустошь вместе с отцом, без надзора наставников, без придирчивых взглядов таких же учеников, подмечающих ошибку или пугливость его лиса.

Закат перестал рычать, повел белого собрата по сосняку, фыркая и посвистывая — объясняя какие-то хитрости. Даллак хотел пойти следом, а потом махнул рукой — лучше не вмешиваться, без него разберутся.

— А ты будешь вызывать голема? — спросил он у Райны.

Та обвела взглядом сосны, тронула туфелькой подкатившуюся к ногам шишку.

— Не знаю. Зачем? Защитить он не сможет. Только лес и траву потопчет. Испортит все.

Шелковистая зеленая трава, устилавшая дорожки между соснами, выкатывалась на большой луг. Дракон возлежал на травяном ложе, лениво оглядывая пришельцев, узнавая и признавая только Хатола — расщедрился на приветствие, склонил голову, вытягивая шею.

— Красавец! — честно признал Даллак.

— Папа ему не доверяет. Он не захотел лететь на нем через всю Пустошь. Мы добрались до Предела на дирижабле. Там нас встретили трое мастеров из Гильдии. Я летела на их драконе, а отец — на своем.

— Глупости.

Даллак оглянулся на отца — сидит на траве рядом с Хатолом, оба рассматривают содержимое полотняного мешочка. Подобрался к дракону, безжалостно сминая траву, погладил бронированную шею, коснулся плетенки, сообщил Райне:

— Я его чувствую. Он очень спокойный и послушный. Я уже работал с драконами. Ты бы видела, какого старого ворчуна к нам приводят... не сравнить.

Оба лиса тут же возникли рядом, словно из травы соткались. Закат остерег бурчанием: «Не тронь чужое». Даллак послушно убрал руку. Неожиданно из сосняка донеслось:

— Можешь поднять его в воздух. Мне говорили, что его надо прогуливать. Я собирался, но было не до него. Только не упади.

— С чего бы мне падать? — тихо удивился Даллак и крикнул деревьям. — Спасибо! Я пару кругов сделаю.

— Да хоть пять, — отозвался Хатол.

Райна отступила к соснам, под защиту отцовского голема. Даллак свистнул, приглашая лиса запрыгнуть на седло. Сел, сосредоточился, приказал дракону взлететь.

Рывок, хлопанье крыльев, рывок — и вот уже бронированная туша оторвалась от земли, начала набирать высоту. Даллак смотрел на уменьшающиеся фигуры Райны и голема, с трудом удерживаясь от радостного вопля. Настоящий полет над Пустошью! Жаль, что у него нет малого гильдейского талисмана, который начнет нагреваться, если где-то рядом растет роща кристаллов. Да, неоткуда тут взяться роще, но все равно жаль. Лис тихо повизгивал, разделяя его настроение — хотел лапами по земле побегать, а не в воздухе болтаться.

Им повезло — Пустошь решила сменить наряд, позволила полюбоваться на переодевание с драконьего полета. Лиственный лес — выгоревший под солнцем до бурой желтизны — вдруг начал складываться, словно иглы успокоившегося ежа. Пласт земли завернулся как одеяло, подрагивая, перемолол деревья в труху и раскатался песочным полотном пустыни, выбросившим стрелки кактусов. Колючие гиганты выросли за пару минут, покрылись бутонами и расцвели, одуряя случайного путника сонным ароматом. Даже до поднебесья донеслось: лис распластался на седле пушистой тряпкой, а Даллак зевнул — чуть челюсть не вывихнул.

Он пустил дракона «восьмеркой» и — если правильно помнил карту — долетел почти до Старого Дуба. Какое-то огромное дерево увидел, и чуть не поддался искушению отдать дракону команду снизиться, но тот ушел на разворот. Так и не выяснил Даллак, добрался он до отмеченной на всех картах точки или нет.

Он знал, что гиганта называли дубом по устоявшейся привычке. На самом деле путник мог выйти к чему угодно — к разлапистой древней ели, обмотанному лианами тропическому дереву, к серебрящемуся листьями тополю или кряжистой яблоне с удивительными душистыми плодами. О следопытах, сдуру или с голодухи отведавших яблочек, что только не рассказывали — Даллак слышал как пугающие, так и забавные истории.