Двойник короля 20 (СИ) - Скабер Артемий

Видение

Темнота обволокла сознание. Не обычная темнота закрытых глаз, а густая, вязкая. Где я? Сон? Видение?..

Клятва крови. Связь. Зейнаб. Должно быть, её состояние изменилось. Наша магическая связь активировалась, открыла канал. Теперь я вижу то, что происходит с ней, или рядом с ней.

В темноте появились размытые очертания. Сначала неясные, словно мираж в пустыне. Постепенно они обретали форму, становились чётче. Комната? Подвал? Каменные стены, сырость, запах плесени.

— Она жива? — произнёс мужик.

Голос прозвучал глухо, словно сквозь толщу воды, низкий, с хрипотцой. Говорил по-турецки.

Я напряг слух, стараясь запомнить каждую нотку, каждый обертон. Голос — как отпечаток пальца, уникальный, неповторимый. Когда-нибудь я найду владельца этого голоса, и он ответит за всё.

— Да… Эта дрянь жива, но ей потребуется время. Её душа чуть не покинула тело, — ответил другой.

Второй говорил выше, с присвистом на шипящих. Нервный, торопливый — голос человека, привыкшего прогибаться. Подчинённый? Помощник?

«Душа чуть не покинула тело…» Значит, они пытались снять клятву крови.

— Как только придёт в себя, станет послушной куклой.

Первый голос снова. Теперь в нём слышалась самодовольная ухмылка. Кукла… Он хочет превратить Зейнаб в куклу, марионетку без воли, без сопротивления. Я медленно, глубоко вдохнул, пытаясь сдержать гнев, чтобы мыслить ясно даже в видении.

— Её кристалл станет моим, а потом и она сама.

Свет упал на лицо Зейнаб — восковое, застывшее, как маска. Губы потрескавшиеся, в уголке рта — засохшая кровь. Глаза закрыты, веки дрожат.

Тонкие запястья были перехвачены металлическими браслетами. Кандалы впивались в кожу, оставляли красные следы. Платье, когда-то дорогое и изысканное, теперь было грязным и рваным.

Ярость вспыхнула с новой силой.

Я выскочил из видения резко, словно нырнувший всплывает на поверхность. Открыл глаза от того, что внутри боль.

Рот наполнился металлическим привкусом, кровь — моя собственная. Видение было настолько сильным, настолько реальным, что вызвало физическую реакцию. Снятая клятва крови… Я сплюнул тёмно-красную жидкость на пол. Струйка стекла по подбородку, капнула на рубашку.

Подлокотник кресла не выдержал моей хватки — дерево треснуло, разлетелось щепками. Обломки впились в ладонь, но я едва заметил эту боль. Она была ничем по сравнению с тем, что бушевало внутри.

Краем глаза уловил движение. Амус уже не спал. Его тело содрогалось, менялось. Лысая голова удлинялась, черты лица искажались. Кожа покрывалась тёмной чешуёй, пальцы увеличивались, превращаясь в когти.

— Стой! — приказал я. — Отставить!

Голос прозвучал хрипло. Слова приказа я подкрепил магическим импульсом.

Монстр замер. Трансформация остановилась на середине. Амус застыл в переходной форме — ни человек, ни водяной медведь. Его глаза — жёлтые, с вертикальными зрачками — смотрели на меня с тревогой и замешательством. Он не понимал, что происходит, но подчинялся.

— Что с тобой? — спросил пацан.

Голос изменился — стал ниже, с рычащими нотками. Когти-пальцы сжимались и разжимались, готовые рвать и убивать. Напряжение исходило от него волнами, как жар от раскалённого металла.

— Всё… — я вытер кровь рукавом. — В порядке. Спи.

Короткие команды, чёткие и простые. Амус не двигался. Его ноздри раздувались, втягивая воздух. Он чувствовал запах моей крови, запах моего гнева. Хищник в нём требовал действий.

Я закрыл глаза. Внутри бушевал огонь. Моё время, которое выиграл для Зейнаб, вышло. Они сняли её клятву крови. Суки! Найду… Плохо, что не видел лиц, но слышал голоса. Я их запомнил.

Пока Зейнаб будет восстанавливаться, после снятия клятвы крови у меня ещё есть немного времени. Потом они хотят забрать мой кристалл и женщину. Придётся кое-какие планы отложить. Но где искать? Османская империя огромна.

Осколки видения крутились в голове, как фрагменты мозаики. Каменные стены, сырость, двое мужчин, кристалл. Кто из окружения султана мог знать о кристалле? Кто имел мотив и возможность похитить Зейнаб?

Амус лёг на кровать и снова захрапел. Я сдерживал ярость. Хотел вскочить и начать всё крушить, молодое тело требовало именно этого. Но смысл? Выпустить эмоции?

Глубокий вдох, затем выдох. Сосредоточился на дыхании, замедляя его, делая более глубоким. С каждым выдохом выпускал частичку ярости. Не избавлялся от неё полностью — нет, она ещё пригодится, просто загонял глубже, в холодное хранилище, где будет ждать своего часа.

Нет… Я придержу эмоции и потом выплесну на тех, кто стоит за всем этим. Немного раньше всё случилось, чем я планировал, но в целом ожидаемо.

Первое, что почувствовал, — тупая боль в затылке. Сон в кресле дал о себе знать: шея затекла, мышцы спины ныли. Голова казалась тяжёлой, словно налитой свинцом. Прислушался к ощущениям своего тела. Рот всё ещё отдавал металлическим привкусом крови.

Поезд заметно снизил скорость. Перестук колёс стал реже, размереннее. Мы приближались к станции.

Встал из кресла. Амус все ещё спал на кровати. Его лицо разгладилось, став почти детским. Трудно поверить, что это существо способно превращаться в смертоносного монстра.

Активировал пространственное кольцо, убрал лысого туда. И направился в ванную комнату. Небольшое помещение — едва хватало места, чтобы развернуться. Медный умывальник, потускневшее зеркало, полотенце на крючке.

Открыл кран, вода была холодной. Умылся, стараясь смыть следы ночных видений. Холод прояснял мысли, возвращал бодрость.

Провёл рукой по щетине. Быстро побрился, стараясь не порезаться на поворотах поезда. Почистил зубы, привёл в порядок волосы. Закончив с утренними процедурами, вернулся в купе.

Трель костяшек по дереву — короткая, деловая. Сразу узнал манеру Дымова. Открыл дверь. Следователь стоял в коридоре — свежий, выбритый, в отглаженной форме.

— Вот твой мундир, — дал мне одежду для моих новых документов.

Комплект формы лейтенанта запаса — тщательно отглаженный, с блестящими пуговицами и правильно пришитыми знаками различия. Ткань качественная, не из дешёвых. Дымов постарался на славу, обеспечивая достоверность легенды.

— Благодарю! — кивнул.

— Через двадцать минут мы остановимся. Ты будешь сам по себе, — продолжил следователь. — Найдёшь машину и отправишься к штабу. Там уже действуй по обстоятельствам.

— Угу.

— Удачи тебе, Магинский! Не подведи нас.

Последние слова прозвучали почти по-дружески.

— Постараюсь, — улыбнулся в ответ.

Закрыл дверь, нацепил форму с отличительными знаками лейтенанта.

Документы лежали на столике — военный билет, удостоверение личности, командировочное предписание. Взял в руки, внимательно изучая каждую деталь. Подделка высочайшего качества — бумага правильной фактуры и оттенка, печати чёткие, подписи убедительные, магические следы. Работа настоящего мастера.

«Булгаков Павел Александрович», — прочитал я своё новое имя. Даже не сильно старались. Только фамилию изменили. Мелькнула мысль: «А не Кислый ли делал эти бумаги? Очень может быть…»

Шагнул в коридор. Поезд уже полностью остановился, из-под колёс выходил последний пар. За окнами виднелись перрон, люди, здания станции. Двери с шипением открылись.

Южное солнце ударило по глазам, заставив на мгновение прищуриться. Жар обволакивал тело, как горячее одеяло.

Вокзал выглядел почти так же, как я его помнил. Небольшое двухэтажное здание из красного кирпича, с аркадой вдоль фасада. Часы на башенке показывали одиннадцать, хотя наверняка отстают. Перрон заполнился людьми — пассажирами, носильщиками, торговцами.

Я спустился по ступенькам вниз. Подошвы сапог гулко стучали по деревянным доскам. Пот выступил на лбу и спине, рубашка под мундиром начала прилипать к телу. За время на севере отвык от такой жары.