По праву сильного (СИ) - Лифановский Дмитрий

Советник не поднимая глаз, пытаясь продолжить:

— Ваше Величество, варвары использовали древние подземелья под городом, о которых мы не знали. Их отряд ударил из-под земли, уничтожив штаб. Одновременно ушкуйники и ополченцы атаковали блокпосты. Это была спланированная операция. Мы…

— Вы обосрались! — взвизгнул Император, — Спланированная⁈ — Никифор схватил со стола статуэтку Афины и швырнул ее в стену, — Вы должны были знать о подземельях! О планах этого Рагнара! О его силе! Вы должны были разузнать о нем все, еще тогда, когда дикие варвары подло расправились с моими «Орлами»! — лицо Императора побагровело ещё сильнее, а пальцы сжались в кулаки, словно он хотел раздавить самого Советника, — Кто виноват? Ливелий? Тагарис? А может ты, мой «гениальный» стратег, который клялся, что Пограничье под контролем⁈ — Никифор ткнул толстым унизанным перстями пальцем с накрашенным алым лаком ногтем в грудь побледневшему мужчине.

Советник, стиснув зубы, попытался ответить:

— Ваше Величество, мы можем вернуть Вятку. Если собрать резервы, отправить легион…

— Легион⁈ — Никифор захохотал, но смех его был больше похож на истерический кашель, — «Орлы Зевса» уже разбиты этим варваром в Пограничье! Ты предлагаешь мне бросить в мясорубку ещё больше сил? После такого позора⁈ Когда в Степи собирается набег на наши границы, а Новгород готовит наступление⁈ — он замолчал, тяжело дыша, и рухнул обратно в кресло, его лицо теперь выражало не только гнев, но и страх, который он пытался скрыть.

— Это твой провал, — прошипел он, ткнув пальцем в Советника, — И Евпаторов! И Спартокидов! Меня окружают одни идиоты! Вы все — никчёмные тени, недостойные славы Империи! Евпаторы клялись держать север, но их гордыня привела к краху! Спартокиды подкупали ренегатов, но где они теперь? Разбежались, как крысы! — его голос снова сорвался на визг, — А теперь какой-то голодранец смеет бросать вызов мне, Богоравному! Он угрожает не только Вятке, но и всему Пограничью! Если он закрепится, мы потеряем всё!

Минуту Никифор молчал, его невидящий взгляд был устремлен в пол. Наконец, он медленно поднял глаза на Советника:

— Рагнар должен умереть. Найди лучших ассасинов. Используй яд, магию, предателей — мне плевать. Привези мне его голову. Я хочу, чтобы она торчала на пике у храма Зевса на главной площади Константинополя, чтобы каждый знал: никто не смеет бросать вызов Империи! — его глаза сверкнули, а голос стал тише, напомнив Советнику шипение змеи, — Не справишься — на этом месте окажется твоя голова. И отправьте в Пограничье четвертый легион! Идиоты! — визгливо запричитал он, — Меня окружают идиоты! Всё! Убирайся! Все убирайтесь! Никого не хочу видеть!

Советник низко поклонился и быстро вышел, оставив Никифора одного. Император тяжело опустился в кресло. Его лицо, искажённое гневом и страхом, отражало бурю внутри: унижение от поражения, раздражение от возможной утраты Пограничья и жгучую ненависть к Рагнару, который осмелился помешать его гениальным планам.

Понравилась книга? Жмите на сердечко и напишите в комментариях, какой момент или деталь вам запомнились больше всего! Ваша реакция на книгу — лучшая награда автору.

Глава 6

Мы миновали руины древнего города и подъезжали к пещерам. Хлынов оставил на Рогнеду. Что бы она не вбила себе в голову, но управлять и командовать ее учили с детства, так что справится несколько дней с городским хозяйством. Да и Радомира поможет. А мне надо что-то решать с Анастасией и Кочками.

Городок, первым принявший меня в Мидгарде, надо было брать. И сделать это необходимо как можно скорей. Иначе при обороне Хлынова я рискую получить удар с двух сторон — от метрополии и кочкинского гарнизона. Тем более сил у меня сейчас хватает, чего не скажешь о Стилиане. Протоспафария изрядно ограбили на личный состав, растащив гарнизон по второстепенным задачам в основном на борьбу с партизанами.

Если бы не условие Абылая, Кочки я бы взял в первую очередь. А Вятка… вернее Хлынов… да, пожалуй, не трогал бы вообще. Не нужен он мне был. Но теперь отдать не получится. С силой и проклятием древнего города связываться не хочу. Лучше сцепиться с Шуйскими, чем с этой темной реликтовой мощью.

Ну, а эллинка… В предательство этой испуганной девочки, ставшей заложницей политических интриг и прячущей свой страх за высокомерием и холодностью, я не верю. Но слишком много жизней зависит сейчас от меня и моих решений, чтобы полагаться на такие призрачные доводы, как вера и интуиция. Тут надо все хорошенько обдумать, прикинуть расклады, посоветоваться. И у меня даже есть с кем

Трофейный высокий, похожий на трактор, внедорожник, сердито фырчал, выбрасывая из-под колес тяжелый мокрый снег вперемешку с грязью. Дорога виляла среди раскиданных там и тут камней, пока не уткнулась в поваленную сосну. Машина замерла. Я открыл окно, высунувшись на улицу, и вдохнул холодный пахнущий весной воздух. Спустя мгновение, словно из-под земли появились несколько фигур в лохматых накидках и споро освободили дорогу, оттащив ствол. Короткий доклад старшего поста, что все у него и в лагере без происшествий, поздравления ярлу с взятием города, и мы двигаемся дальше.

Чем ближе к ставшим родными скалам, тем сильнее меня гложет что-то внутри. Аномалия. Настойчивый голос шепчет, что в её сердце скрыто нечто важное. Не артефакты, не сила — что-то большее. Словно само мироздание, которое я проклинаю за своё бессмертие, толкает меня к эпицентру. И я не могу сопротивляться. Такого со мной еще не было. Ни в одной из прошлых жизней. Ничто так не манило, не тянуло меня к себе.

Едва выбрался из машины, как на меня набросились три фигурки, закутанные в платки. «Наложницы» верещали, перебивая друг друга, а чистые ясные глазенки сияли радостью и счастьем.

— Господин! — вцепилась мне в куртку самая младшая, Гюльчатай. — Смотри, что я нашла у ручья, — она сунула мне в руку какой-то камень. — Он светиться, как звезда!

Вот это находка! Сапфир! Огромный! С куриное яйцо! Даже не знаю, какой мощи артефакт можно сделать из такого кристалла.

Приобнял замершую передо мной девчушку:

— Ты умничка, Гюльчатай. Запомнила, где нашла это чудо?

— Да, господин! — радостно закивал ребенок. — Я покажу!

— Обязательно покажешь! — тепло улыбнулся я, — Вот закончу воевать, и все вместе пойдем на поиски. А пока назначаю тебя старшей по добыче камушков. И беги, скажи Герде, что мы приехали.

— Аааааа! — радостно заверещала непоседа и с криком — Господин назначил меня любимой женой, — унеслась в пещеры. Следом с возмущенными возгласами рванули подружки.

Да что у них в голове⁈ Как⁈ Как можно связать экспедицию за минералами с женитьбой⁈ А мне сейчас предстоит разбираться с замыслами Анастасии. А если и там такая же логика? Вернее полное ее отсутствие? Тогда мои выводы о том, что юной Евпаторше предательство невыгодно абсолютно — яйца выеденного не стоят.

Из пещеры, вытирая руки о передник, вышла Герда. С теплой улыбкой и тщательно скрываемой тревогой в глазах она поприветствовала меня:

— Вернулся, ярл? С победой! — и тут же, практически без паузы спросила, — О Сольвейг есть известия?

— Долетели, все нормально с ней. Не переживай. Сольвейг под защитой Великого князя, да и наши парни не дадут ее в обиду.

— Все равно тревожно, — виновато улыбнулась она, — иди, поешь, а то худой, как тень.

— Позже, — мне стало тепло на душе от ее заботы. — Сначала дела.

Рядом словно из-под земли возник профессор Юнг, его седая борода топорщилась, а глаза блестели, как у мальчишки, нашедшего редкий артефакт:

— Фёдор, мой мальчик! — воскликнул он, хлопнув меня по плечу, — Хватит заниматься ерундой вроде войны! Твои таланты нужны для науки, для аномалий! Чувствуешь? — он повел породистым носом с клочками седых волос, торчащими из ноздрей, — весной пахнет! Скоро можно будет выдвигаться?

— Куда профессор?

— Как куда⁈ — возмущенно вскинул голову этот фанатик от науки. — В аномалию! Мы же договаривались!