По праву сильного (СИ) - Лифановский Дмитрий

Её голос дрогнул на мгновение, и в её глазах мелькнула тень обиды — едва заметная, прорвавшаяся сквозь маску доброжелательности и покорности судьбе. Она тут же опустила взгляд, скрывая это чувство, но я заметил. Наталья понимала необходимость брака с Анастасией, но внутри её терзала обида на Великого князя, на отца, на меня, за то, что ее выбрали противовесом в этой политической возне. Принесли в жертву интересам княжества. И я прекрасно понимал чувства девушки, несмотря на свой ум, красоту и статус, ощущающей себя пешкой в чужой игре.

— Наташа, — сказал я тихо, с теплотой, которой не позволял себе в делах, — Я вижу, что тебя это гложет. Мы все в одинаковом положении. Ты, я, Анастасия… Я не могу и не хочу обещать тебе любовь. Это было бы не честно по отношению к тебе, — я помолчал, глядя ей в глаза, — Но уважение, доверие и безопасность гарантировать могу. Ты заслуживаешь этого, и я сделаю всё, чтобы ты это получила.

Наталья подняла взгляд, и на миг в её глазах промелькнуло удивление и благодарность. Наталья слегка улыбнулась и снова натянула маску аристократки:

— Ты меня удивил, — покачала она головой, стараясь скрыть замешательство, — Иногда мне кажется, что ты старше, чем выглядишь. Рогнеда… она выбрала верно. И то, что ты сейчас предложил, это даже больше, чем то, на что может рассчитывать девушка моего статуса и положения. И я благодарна тебе за это, — Наташа сделала паузу, взяв себя в руки, и вернулась к деловому тону:

— Но к делу. Великое Княжество Новгородское развивалось за счет аномалии. Наука, торговля, промышленность — все было завязано на Пограничье. Внутренние распри между родами, мятеж здорово ударили по бюджету княжества. Ингвар с отцом будут поддерживать тебя, пока ты двигаешься в русле их интересов. Начни ты свою игру, и тебя раздавят. Даже несмотря на поддержку Великого хана. Степь не стабильна, Абылай балансирует между Княжеством и Империей, ведя непрерывную борьбу с непокорными родами. И я не думаю, что это скоро закончится. Степняки свободолюбивы и горды. Чтобы привести их к покорности хану придется залить степь кровью. И стать уязвимым для имперцев, которые не упустят момента добить ослабленного врага.

Ну, это как поглядеть. Сейчас у Абылая в руках, благодаря Ушате и мне, символ власти первых ханов. Не знаю, что это значит, но звучит перспективно. Наталья об этом не знает. И говорить пока не буду. На общий анализ факт усиления степи значительно повлиять не может. А безоговорочно доверять дочери князя Лобанова я пока не готов. Княжна продолжила:

— Эребский союз нейтрален, но их банкиры скупают долги наших и имперских родов, включая Евпаторов, что делает их уязвимыми. Но эребы так же заинтересованы в ресурсах аномалии. Не зря весь этот хаос с мятежом и «мягким» вторжением Империи в Пограничье и на юг Княжества держится в основном на эребских наемниках. Твой брак с Анастасией дает Ираклию шанс соскочить с долгового крючка. Что очень важно в свете желания Евпаторов сменить сторону.

Наталья пристально посмотрела на меня черными как ночь глазами:

— Наблюдай за ней. Её слова, письма, даже взгляд могут выдать, на чьей она стороне. Не требуй от неё лояльности — это её отпугнёт. Дай ей шанс раскрыться.

Я кивнул. Согласен. Примерно к таким же выводам пришел и я. Но мне не хватает знаний внутренних и внешних раскладов.

Значит можно подвести итоги. Анастасия — возможности, но только если я разгадаю её мотивы и сумею использовать их себе на благо. Высылка её свиты — необходимость. Надо убирать отсюда лишние глаза. Оставить эллинку под боком, форсировать союз… Надо подумать. Решение приму после разговора с эллинкой.

— А Шуйские? — спросил я, ­– Как поведет себя Ингвар, и могут ли Евпаторы стать противовесом, если те полезут за Вяткой?

— Шуйские — сложный случай, — Наталья нахмурилась, — Князь Владимир — человек мудрый, опытный, даже благородный, насколько это возможно для аристократа. Он понимает, что Вятка, отданная без боя и взятая тобой по праву силы — для него спорный актив, если не потерянный. Он не станет лезть в открытую, чтобы не потерять лицо. Но его дети и внуки — другое дело. Жадные, избалованные, подлые. Они видят в Вятке трофей, который можно отнять через подкуп, слухи или ренегатов. Не зная договоренностей между Ингваром и Ираклием, они могут использовать Анастасию, как повод обвинить тебя в сговоре с эллинами. Евпаторы могут стать противовесом, если Ираклий поддержит дочь. Но я бы поговорила с Рогнедой. Она знает Ираклия лучше, чем я. Они встречались на приёмах в Константинополе. Она скажет, пойдёт ли он за дочерью или бросит её.

— Я поговорю с Рогнедой, — кивнул я, — И присмотрю за Анастасией. Свиту отправлю в Княжество. Но, Наташа, — я посмотрел ей в глаза, — Рогнеда станет моей женой. Это не обсуждается.

Наталья кивнула, её губы тронула лёгкая улыбка:

— Да это было понятно еще при первом нашем походе. Слишком вы похожи.

Ничего себе заявление! Мне не понятно было, Рогнеде тем более, а этой пигалице уже все ясно было. Хотя, что я хотел от мага-аналитика? Они не так далеко ушли от предсказателей. Только в отличии от таких эмпатов, вместо интуиции и чувств, оперируют больше фактами.

Понравилась книга? Жмите на сердечко и напишите в комментариях, какой момент или деталь вам запомнились больше всего! Ваша реакция на книгу — лучшая награда автору.

Глава 7

После ухода Натальи, решил, не откладывая дело в долгий ящик поговорить с эллинкой. Её покои, скрытые в глубине женской части пещер, охраняли два ушкуйника из ватаги Стрежня с холодными и цепкими волчьими взглядами. Стоило переступить порог, в нос ударил запах благовоний и травяного настоя. Шелковые ковры смягчали резкие изгибы стен, магические светильники отбрасывали мягкий свет, а в углу потрескивал очаг. Уютненько, но вызывает диссонанс, учитывая где мы находимся.

Анастасия развалившись сидела в кресле, её алое платье с вышивкой струилось по хрупкой фигуре. Но стоило мне войти, она подскочила, напряженно застыв, и глядя на меня глазами загнанной лани. Руки, унизанные кольцами, нервно расправили подол платья. Девушка, почти девочка, гордо вскинула точеную головку, стараясь удержать маску холодной аристократки. Но юность и отсутствие жизненного опыта не позволили полностью скрыть страх, прорывающийся во взгляде, в мелких жестах, в том, как она сглотнула, как её плечи чуть напряглись, как взгляд метнулся к служанке и тут же вернулся ко мне.

— Ярл, — голос её был ровным, но с едва уловимой дрожью. — Чем обязана?

Я мотнул головой на выход, приказывая служанке из крестьян, приставленной Стрежнем к арестованной, уйти, и остался молча стоять, скрестив руки на груди и оглядывая девушку изучающим взглядом. А хороша! Красива! По-настоящему красива естественной юной красотой! Как-то раньше не обращал внимания. Не до того было — подготовка к штурму Вятки отнимала все время. А сейчас залюбовался. Грива черных волос, уложенных в причудливую прическу. Работа явно не служанки — крестьянка такое сделать не сможет. Значит сама. Несмотря ни на что, следит за собой. Молодец! Стержень у девочки есть. Огромные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Симпатичный носик с небольшой милой горбинкой. Милые, слегка припухлые губки. Чувствуется порода.

Анастасия прикусила губу, стараясь скрыть нервную дрожь от моего пристального взгляда. Она боялась. И не только меня. Но и этого места, одиночества, неизвестности. Арест, потеря свиты, враждебное окружение — всё это давило на неё, и её холодность была лишь щитом, выкованным в интригах византийского двора. Но маска была тонкой, неумелой, не отточенной, как у Натальи, которую с детства готовили для работы в спецслужбах. Анастасия ещё не научилась скрывать свои чувства полностью.

— Один из твоих людей был среди убитых имперцев, — сказал я, мой голос был спокойным, но каждое слово било, как молот, — Гарнизон города знал о нас и был готов к нападению. Из-за этого погибли мои люди. Верные. Те, кто доверял мне. Ты скажешь, что ничего не знала?