Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

Казимир забеспокоился, но Еся снова и снова повторяла, что с ней всё хорошо, просто не выспалась, нездоровится, не заметила, задумалась. Она храбрилась, старалась делать вид, что ничего не происходит, и, казалось, домовой и болотник ей подыгрывали. Есислава очень хотела, чтобы так и оставалось. Она боялась стать в тягость. И ещё больше из-за боялась, что из-за этого Владимир утопит ее. Ведь она именно для этого тут - чтобы утонуть. Ведь так?

Еся, подметая внизу, задумалась. А для чего топить-то ее? Какой от этого прок? Не выглядел Владимир, как нечисть, которая играючи изводит людей просто забавы ради. Наоборот, он казался очень серьезным.

Еся ходила из одной комнатки в другу. Казимира было сегодня не видать, а без его разговоров спать хотелось только больше, но, с другой стороны, в тишине думалось лучше.

Владимир ничего не рассказывал. Говорил вообще мало. Они завтракали вместе, обедали. Иногда он брал ее с собой, когда шел прочь из избы в лес. Там он собирал ягоды да травы, а Еся только слушала тишину да вглядывалась в темноту.

Так зачем ему, такому спокойному, топить девок?

Еся открыла очередную дверь и стала мести новую комнату.

А ещё Владимир говорил, что не все были так покладисты… И смотреть на него нельзя… Точно ли он нечисть? Точно ли тот самый болотник, которого стоит бояться? Может, где-то бродит настоящий злой дух, а он только… Только… Только, что?

Есислава никак не могла ухватиться за эту мысль. Но она совершенно точно не хотела верить в то, Владимир мог по своей воле губить людей. Да и как такое мог позволить дедушка Казимир?

Еся мела, мела, мела, а потом вдруг голова закружилась, и она стала падать. Ударилась боком и полетела вниз. Ещё ниже.

Есислава даже толком испугаться не успела. Только над головой что-то булькнуло и воздуха не стало. Надо было барахтаться, спасаться, звать на помощь, но сил не было совсем.

Что же с ней произошло? Как так вышло?

Вокруг ее запястья сомкнулась рука, а уже через мгновение получилось вздохнуть.

— Еся! Есислава! — Владимр, — она точно по голосу узнала, — тряс ее за плечи. — Есислава! Дыши! Дыши!

И Еся послушно делала вдохи, совсем не понимая, что происходит. Может, она ещё спит? Может, это просто очередной сон?

Есислава тяжелой рукой потянулась к повязке на глазах, чувствуя жжение в груди и откашливаясь.

Если она во сне увидит его лицо, ничего ведь страшного?

— Нет! — Владимир перехватил ее руку. — Чего удумала? Сгинуть захотела? Не позволю!

— Так… — Есю одолел новый приступ кашля. — Так это не сон…

— Какой еще сон? Белены объелась, дурная девка?! — он, судя по всему, не на шутку разозлился. Но Есислава всё еще не понимала, как оказалась… А где она, собственно, оказалась? Должна была ведь мести избу…

— Что случилось?

— Что? — он, наконец, перестал ее трясти. Подул ветер и пробрал до костей. Еся обхватила себя руками. — Это я знать хочу. Жизнь не мила? Решила сама в болоте утопиться?

— Н-нет, — зубы застучали. Поволока дремоты спала, и Есислава, наконец, начала понимать, что с ней случилось. Одежа липла к телу, горло горело огнем, а во рту чувствовался вкус тины. Да она в болото упала! В болото!

— Что нет? Нет, не мила? — голос Владимира стал дальше, как будто он вскочил и отошел. А затем снова оказался близко. — Я тебе помереть не дам! Поняла? Запру тебя! Запру, слышишь? — он схватил ее за плечи и поднял на ноги. — Немедля запру.

— Не виновата я! — Есислава, испугавшись, стала вырываться.

Он так сжал руки, что стало больно. Но она ведь не виновата. Ни в чем не виновата. За что ее запирать? Она ничего не делала, только хотела быть полезной.. Так старалась. В темноте, в неизвестности, в непрекращающейся тревоге. Еся не задавала вопросов, не жаловалась. Владимир всё отнял у нее, а она всё равно хотела верить в то, что он хороший человек. Что он ЧЕЛОВЕК.

— Ничего я не делала! Пусти! Пусти! Нелюдь! Душегуб проклятый! — бессонные ночи и беспокойства взяли свое. Еся разрыдалась. Билась в его руках из последних сил, захлебываясь слезами и крича. Она то обвиняла его, то бранила, то просто истошно вопила, рыдая. — Это ты виноват! Виноват! Не я! Я жить хочу! Замуж хочу! К маменьке хочу! Я видеть хочу! А ты всё забрал! Чего еще тебе надобно? Запри меня! Запри, я есть перестану! Сгину всё равно! Пусти! Пусти! Или утопи! Утопи же! Ты же Болотник! Так топи! Нет сил больше! Я больше не могу! Сделай уже со мной что-нибудь! Нет больше сил гадать!

На мгновение хватка ослабла. Есислава смогла оттолкнуть Владимира, но и сама оступилась. Она отшагнула, потеряла равновесие, развернулась и ударилась животом о деревянную перекладину.

Из груди вырвался крик. Но не от боли. Не так и страшно стукнулась.

Есислава низко наклонилась и закричала. Как раненный зверь, как будто сама стала нечистью. Не было никаких слов. Только крик бессилия. Она кричала на это болото так, будто хотела напугать его. Пусть боится и исчезает. Пусть всё исчезнет. Пусть сгинет всё вокруг.

Владимир потянул ее на себя. Но в этот раз не хватал. Только прижал к себе. Он обнял ее так крепко, что перестало хватать воздуха. Есислава не нашла в себе сил вырваться. Она только продолжала плакать. Рыдала от всей души. Плакала за все те дни, в которые не позволяла себе. Плакала о матери, о брате, об отце. Рыдала по отнятой жизни, по ночам, в которые не могла спать, по солнечному свету, слепящему глаза, который теперь для нее стал таким же редким, как и капля воды во рту в засуху.

— Прости меня, прости… Я не хотел… Не хотел… — сквозь громкий плач до Еси добиралась его слова. Владимир запинался, как будто хотел сказать, но не мог. Словно его язык немел. Но он гладил ее по волосам, прижимая к себе, и, кажется, не злился. Даже наоборот, сожалел.

Есислава прижалась к нему. Он был таким теплым, самым безопасным и настоящим из всего, что окружало ее на болотах.

Владимир всё гладил ее по волосам, и Еся начала успокаиваться. На смену горячей истерике пришел озноб. В мокрой одежде было так холодно, что зубы начали стучать. Кажется, наступала осень, и тепло постепенно покидало края. А она и не заметила… Сколько же времени, Еся уже пробыла на болотах? Может, вовсе не пару седмиц? Может, больше?

— Холодно, — пробурчала она в грудь Владимиру.

Он даже ничего спрашивать не стал, просто подхватил ее на руки и понес в избу. Там Владимир усадил ее на лавку.

— Погоди немного, — тихо, будто боясь спугнуть, сказал он. Шаги стали отдаляться. Владимир куда-то ушел, но вернулся уже через несколько мгновений. На плечи Есе легло теплое одеяло.

От неожиданности она вздрогнула и тут же попыталась скинуть его.

— Н-не надо… Промокнет ведь.

— Ничего, Казимир просушит. Давай-ка передохнешь, а там в баньку. Ты вон вся продрогла. Зуб на зуб не попадает, — он стал растирать ей плечи. — Погоди. Я сейчас вернусь, хорошо?

И Владимир исчез. Его шаги затихли, дыхание попало. Еся снова осталась совсем одна. По коже пробежал холодок. Она сильнее закуталась в одеяло, будто оно могло ее спасти от ночных ужасов, от всего, что с ней успело произойти. Будто оно могло укрыть от темноты, в которой она тонула.

Спустя несколько мгновений по полу снова застучали шаги.

— Еся, я сейчас сниму платок. Ты только глаза не открывай, поняла?

— Что? Зачем? — Есислава отпрянула и врезалась спиной в острый угол стола. От боли она поморщилась.

— Я ничего дурного не хочу. Поменяю только платок, в мокром-то, поди, неудобно.

Есислава кивнула и сильно зажмурилась, чтобы даже ненароком не посмотреть. Владимир осторожно развязал тугой узел на затылке, убрал промокший платок и повязал сухой.

— Есислава, — его голос стал таким серьезным и строгим, что Еся невольно поежилась, как будто ожидала, что ее вот-вот станут бранить. — Как давно ты не спишь?

— Как?.. — только и смогла спросить она. Как Владимир понял? Как сумел догадаться? Она ведь так хорошо всё скрывала. И даже справлялась. До сегодняшнего дня.