Император Пограничья 5 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Дверь распахнулась без стука, прервав его размышления.

— Родион Трофимыч! — перепуганный Влад влетел в комнату, задыхаясь от бега. — Они идут сюда! Тот самый барин, к которому я вчера ночью ходил!

— Спокойно, салага. Битва не проиграна, пока у командира холодная голова, — машинально произнёс он, хотя внутри всё напряглось. — Давно видели? Сколько их?

— Двое! В соседнем переулке уже. Минуты три, не больше.

Коршунов мгновенно принял решение. Оставаться — значило нарваться на неприятный разговор. Неизвестно, что взбрело этому Платонову в голову после вчерашнего предупреждения. Быть может, решил, что за «благодетелем» кроется нечто большее, чем простая неприязнь к криминальным элементам.

— Понял тебя, карауль у окна, — распорядился он, торопливо собирая бумаги в сумку.

Заметка о возможном владимирском шпионе ушла в потайной карман старого кителя, карта с пометками — в его подкладку. Остальные записи Родион сжёг в небольшой жаровне — секретная информация не должна попасть в чужие руки. Как учили ещё на службе: «Если компрометирующий материал нельзя сжечь или утопить — хоть ешь его, но врагу не оставляй».

Извлечённый из-под кровати заранее подготовленный свёрток с предметами первой необходимости отправился в сумку. Самое ценное — некоторое количество монет различного достоинства и поддельные документы — оказалось за подкладкой протеза.

— Уже на лестнице, Трофимыч! — выпалил Влад, отскакивая от окна.

— Чёрт побери! — выругался Родион, накидывая на плечи поношенный плащ. — Бегом по запасному маршруту. И не лезь к этому аристо, понял? Встречаемся там же, где обычно.

Мальчишка кивнул и выскользнул в коридор.

Хлопнув себя по карману, где лежал потёртый револьвер, Коршунов подхватил трость и направился к заранее подготовленному лазу на чердак. Отодвинув шкаф, он обнажил узкую лестницу, ведущую в небольшой квадратный люк в потолке.

Протез подвёл в самый неподходящий момент. Старая конструкция, неумело подогнанная под культю, поддалась неестественному напряжению — крепёжный ремень лопнул, когда Родион уже был на середине лестницы. Пальцы здоровой ноги лишь слегка касались ступени, и когда протез соскользнул, Коршунов потерял равновесие, отчаянно хватаясь за лестницу.

В этот неудачный момент дверь и распахнулась.

Картина, представшая перед двумя незнакомцами, заставила бы их рассмеяться, не будь она такой напряжённой: неловко изогнувшись, одноногий пожилой мужчина повис на лестнице, мёртвой хваткой вцепившись в ступеньки, а его деревянный протез валялся на полу.

— Доброе утро, — спокойно произнёс Прохор, которого Коршунов сразу узнал по полученному описанию, осматривая комнату. — Никуда не торопитесь, надеюсь?

Родион сжал зубы и, отпустив лестницу, тяжело осел на пол. Инстинктивно рука потянулась к внутреннему карману, где покоился револьвер.

— На вашем месте я бы этого не делал, — предупредил Прохор, и воздух вокруг него слегка задрожал, сформировав несколько острых каменных игл, зависших в воздухе. — Я просто хочу поговорить, сударь… простите, не знаю вашего имени.

Коршунов замер, оценивая ситуацию.

«Землянник, и судя по всему, не слабый, — отметил он про себя. — Не меньше Подмастерья второй-третьей ступени, чтобы так беззвучно и без жестов создавать подобные конструкты».

Его опыт подсказывал, что этот аристократ, несмотря на молодость и внешнюю вежливость, опаснее, чем кажется. В его глазах читался особый холод — взгляд человека, привыкшего как принимать жёсткие решения, так и убивать на месте.

— О чём же вы хотите говорить? — спросил Родион, убирая руку от кармана и медленно отстраняясь от лестницы.

— О том, зачем вы послали мальчишку предупредить меня о ловушке Кабана, — ответил Прохор, рассеивая каменные иглы жестом руки. — Должен признать, это пробудило моё любопытство.

Коршунов слегка расслабился, но привычка не терять бдительности не позволяла ему полностью опустить защиту. Он подтянул к себе протез и начал прилаживать его обратно, сохраняя возможность быстро дотянуться до оружия.

— Я не большой поклонник бандитов, — произнёс он, глядя Прохору прямо в глаза. — А вы выглядите как человек, способный покончить с Кабаном раз и навсегда. Я навёл справки. Слухи о ваших подвигах в Пограничье распространяются быстрее, чем вы думаете.

— Однако это не объясняет, какое вам дело до меня, Кабана и нашей вражды, — Прохор сделал шаг вперёд, внимательно изучая карты на стенах. — Кто вы такой, сударь…?

— Филиппов, — спокойно соврал Родион. — Отставной чиновник Казённой палаты. Люди Кабана вымогали у меня деньги, пока я ещё оставался на службе.

Прохор усмехнулся:

— Чиновники Казённой палаты обычно не держат у себя карты города с отметками о передвижениях городской стражи и группировок бандитов. И они определённо не обучают беспризорников методам слежки и сбора информации.

«А парень непрост, — подумал Родион. — Вошёл минуту назад, а уже успел прочитать и проанализировать половину моих карт. Хорошая выучка, наблюдательность на высоте. Интересно, военное прошлое или природный талант?»

— У вас отличная интуиция, боярин, — признал Коршунов. — Должно быть, это полезно в вашем… деле.

— Что бывший военный, полагаю, разведчик, забыл в этой дыре? — спросил Прохор напрямую. — И почему глава целой шпионской сети беспризорников решил помочь мне?

Родион вздохнул. Отпираться дальше не имело смысла — стены уже сказали достаточно. Поправив протез, он переместился в своё потрёпанное кресло и достал курительную трубку. Медленно набив её табаком из кисета, он щёлкнул кремнем зажигалки.

— Это долгая история, — произнёс он, выпуская дым.

— А я никуда не спешу, — ответил Прохор, устраиваясь на единственном стуле, в то время как Гаврила занял позицию у двери.

— Ногу я потерял не в бою, — начал Родион, глядя в окно на серое небо. — Это было результатом тщательно спланированного покушения. Я служил начальником разведки Сергиева Посада, координировал операцию по выявлению шпионской сети Владимирского княжества. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Мы раскрыли крота. Полковник Рубцов… Так его звали. Годами он сливал секретные сведения врагу.

Коршунов сделал ещё одну затяжку.

— Рубцов успел скрыться, предупреждённый своими покровителями. Но напоследок оставил мне прощальный подарок — подрывную руну в моём экипаже. — Он постучал костяшками пальцев по протезу. — Защитный амулет спас мне жизнь, но не ногу. Просто не сумел поглотить всю взрывную волну…

Родион заметил, как внимательно его слушает Прохор.

«Не просто слушает — анализирует, сопоставляет факты, ищет нестыковки», — подумал он.

— После этого всё пошло наперекосяк. Мой начальник, генерал Карагин, внезапно усомнился в виновности Рубцова, хотя доказательств было более чем достаточно. Расследование покушения свернули, а меня комиссовали, — горько усмехнулся он. — Видите ли, аналитик без ноги якобы бесполезен, даже если голова осталась на месте. В нашем деле две награды — пуля от врага или пинок от начальства. Я получил и то, и другое.

Прохор кивнул:

— А что дальше?

— После госпиталя я оказался на улице с грошовой пенсией. Пытался устроиться на гражданскую службу, но Карагин перекрыл все пути. — Он затянулся. — Однажды на улице стал свидетелем нападения одного из людишек Кабана на какого-то старика. Несмотря на протез, вмешался, хорошенько наподдал ему тростью. Отморозку, конечно, а не старику, — позволил себе улыбку Коршунов. — Оказалось, что это был наставник молодого боярина Уварова.

Прохор слегка прищурился при упоминании фамилии Уваровых, и Родион сразу отметил эту реакцию. «Интересно, — подумал он. — У этого воеводы личные счёты с Уваровыми или просто знает их репутацию?»

— Фёдор нашёл меня и предложил работу в службе безопасности их семейного дела. Постепенно я вырос до начальника этой службы. Как я всегда говорю: «Хороший разведчик стоит целого батальона. Глаза и уши важнее штыков».