Загадка башни (СИ) - Коган Мстислав Константинович

— А если тронуть? — поинтересовалась Айлин.

— Тогда она может чем-нибудь в тебя плюнуть, — хмыкнул Альрик, разглаживая усы, — Если листиком или веткой — то ничего страшного. Максимум испачкает. Но, ежели вдруг решит, что ты ей как-то угрожаешь, то может и камнем в лоб зарядить.

— И много у вас тут таких «чудес», — спросил я, снова трогая Гневко пятками. Конь неохотно двинулся вперёд, то и дело кося глазом в сторону «водоворота». Эта штука напрягала его не меньше, чем нас.

— Да порядочно, — кивнул командир синих, — Говорят, они начали появляться, когда башня в первый раз рванула, утянув за собой и город.

— Рванула? — спросила девушка.

— Угу, — кивнул солдат, — Местные рассказывают, мол земля аж тряслась. Думали, на них весь голубой хребет сейчас обрушится. Горы-то устояли, а вот город затопило водой. Местные страху тогда натерпелись на две жизни вперёд. Кто-то в том городе и остался, а вот кто-то выбрался, обосновавшись в деревеньке неподалёку. А потом уже поползли слухи о мертвецах, встающих из могил.

— Мы слышали немного другую версию этой истории, — я покачал головой и легонько тронул Гневко пятками, заставляя коня идти чуть быстрее. Тот недовольно фыркнул и начал мотать головой. Ну всё, говнюк, точно без яблок останешься. Ещё и выпендриваться он будет после своего обсёра.

— Угу, — кивнула Айлин, поправив выбившийся клок волос. Я невольно обратил внимание, что рукава её дублета почти по локоть заляпаны чужой запёкшейся кровью. Её работа была не менее грязная и тяжёлая, чем наша, хоть гвизармой она и не махала, — Нам рассказывали, что тут вроде как было крестьянское восстание, и тот самый колдун с башни решил помочь раненным в городе. Но вместо благодарности получил то ли копьём, то ли вилами в грудь. И умирая, он, якобы, проклял город, после чего всё и началось.

Солдат смерил девушку долгим изучающим взглядом. Затем перевёл его на меня. Задержался на полминуты. Тяжело вздохнул и покачал головой.

— Не знаю, кто вам этот бред рассказал и зачем, — он на мгновение задумался, — Разве что приплели для красного словца. Любят у нас народ всё приукрашивать. Вот только в Гронесбурге никогда не было никаких крестьянских восстаний. Люди жили богато, и у них просто не имелось к тому причин. Как-никак город стоял на главной торговой артерии юга. Почему произошла катастрофа никто не знает. Судя по словам немногих выживших, башня просто рванула, превратив город и окрестности в одно большое проклятое урочище. Кстати, — солдат на мгновение замолчал, снял с пояса фляжку и как следует приложился к ней. Затем отёр усы и закончил мысль, — В башне той, говорят, обитал не один колдун, а цельных три. Так что тут ваш рассказчик тоже пробрехался.

Мы с Айлин невольно переглянулись. Варианта было ровно два. Либо нам врал этот солдат, либо врали Сюзанна и Альберт. У командира синих мотива трындеть никакого не было. Разве что ему самому сообщили неверную информацию. А вот у магов… Их версия с крестьянским восстанием в одном из самых богатых городов юга и впрямь вызывала немало вопросов. Да и мотив имелся. Выгородить обосравшихся коллег.

— Похоже, нам с нашими друзьями надо будет серьёзно поговорить, — многозначительно протянула девушка, — Это уже ни в какие ворота не лезет.

— Согласен, — я кивнул и слегка натянул поводья лошади. Идущая впереди телега переваливалась через особо крупный корень и подъезжать к ней сзади было опасно. Повернулся к солдату и добавил, чтоб перевести разговор в другое русло, — И много у вас тут таких «чудес» вроде этого… Как бишь его?

— Водоворота? — полуутвердительно бросил Альрик, тоже натягивая поводья лошадей, — Да порядочно. Я помниться, когда вглубь урочища ходил, видел расколотый камень, из центра которого в небо била молния.

— Молнии обычно бьют с неба, — поправила его девушка.

— Обычно да, — кивнул сотник, — Вот только в этом урочище всё шиворот навыворот. Бывает даже, что деревья растут корнями вверх. К таким, кстати, лучше и вовсе не приближаться. Корни у них непростые. С них свисает… что-то вроде невидимых нитей. Если их задеть, то дерево схватит тебя корнями и не отпустит, пока от твоей тушки останется иссохший костяк.

— Эти деревья людей едят что ли? — Айлин удивлённо уставилась на солдата.

— Да, — тот равнодушно пожал плечами и легонько хлестнул лошадей поводьями, — Я уже говорил, что в этом проклятом урочище всё шиворот-навыворот. Именно поэтому вам лучше туда не лезть.

Я мрачно ухмыльнулся. Шестое чувство мне подсказывало, что именно туда нам лезть и придётся.

К крепости мы подъезжали уже в сумерках. Поначалу стал редеть лес. Затем дорога стала куда менее ухабистой. А после нашему взору открылась широкое поле, посреди которого на каменистом холме возвышался мрачный силуэт старой крепости. Вернее того, что от крепости оставалось. Одна из башен её барбакана (укреплённая арка ворот) практически целиком обрушилась внутрь себя, являя миру чёрный зёв своих бездонных внутренностей. На второй красовалась корона из наспех сделанного деревянного частокола. На мрачных выщербленных стенах виднелось несколько факелов, рядом с которыми можно было разглядеть крошечные фигурки нескольких часовых. За их спинами возвышался мрачный силуэт башни-донжона, усеянный узкими трещинами окон-бойниц. В нескольких из них горел свет, но остальные взирали на нас своими тёмными, безжизненными провалами.

На поле вокруг крепости глаз цеплялся за ещё несколько примечательных вещей. Неподалёку от неё, посреди распадка камней виднелись развалины старого частокола. Большая часть брёвен в нём уже отсутствовала, но те, что оставались, ещё как-то умудрялись сохранять устойчивость конструкции. Когда-то это было долговременным укреплением, использовавшимся силами, осаждавшими крепость. Подобные «зубцы» торчали ещё в нескольких местах. На дальнем крае поля возле какой-то старой просеки и с другой стороны замка, рядом с оврагом, по которому текла серебристая змейка ручья. Но взгляд к себе приковывали совсем не они.

Ярдах в ста от края леса по обочинам дороги начинались столбы. Возвышались они через каждые десять-пятнадцать шагов и тянулись вплоть до самых ворот замка. Вот только это были не просто столбы. На их перекладинах в петлях болтались тела людей. Десятки висельников.

— Мрачноватый у вас тут пейзаж, — тихо пробормотала Айлин, не в силах отвести взгляд от этого жуткого и в то же время завораживающего зрелища, — За что их так?

— Этих-то? — удивлённо посмотрел на неё сотник, — Так энто ж дезертиры в основном. Где им место, как не в петле? Хотя и бандитское отребье мы тоже вешаем, но в последнее время всё меньше, чем беглых, — он немного помолчал, смерил взглядом наши ошарашенные лица и добавил, — Что, никогда не видели подобного? Впрочем, оно и понятно. Энто местная… как бишь её… дост… Тьфу, слово то какое мудрёное. Из головы вылетело.

— Достопримечательность, — бесцветным голосом поправила его девушка.

— Во, точно. Достопримечательность. Аллея висельников зовётся, — оживился солдат, — Служит напоминанием всем, кто решится, значит, против короны пойти или же из-под её власти выйти.

— Смотрю, желающих немало, — мрачно заметил я.

— Ну так и служба тут не сахар, — равнодушно пожал плечами сотник, — Да вот токмо тяжко, не тяжко, а такова солдатская доля. Если уж назвался воином, а не батраком, будь добр — тяни лямку до самого конца. А ежели не выдержал и сбежать решил, ну будешь наукой остальным. Одного повесишь, десяток других посмотрит и решит, что лучше уж и дальше верность короне блюсти, чем удачу по окрестным лесам испытывать.

— А почему… — девушка на мгновение прервалась, достала из сумки платок и прикрыла им нос. Пахло и правда отвратительно. Тела болтались в этих петлях далеко не первый день, — Из некоторых торчат стрелы? Вы ж их и так повесили.

— Это? — солдат слегка подслеповато прищурился, разглядывая болтающиеся в петлях тела. Из некоторых и правда торчали оперения стрел и толстые древки арбалетных болтов, — Да Мигель, сука, опять поленился собрать сходить. Мыж энтих жмуриков не только, как поучительную картинку используем. Но ещё и как неплохие мишени для тренировки стрелков. Бывает, что выводим так десяток на барбакан в ветреный день. И вот кто в самого дальнего жмурика попадёт, тот, значит, вечером получает цельный жбан холодного пива.