Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис

— Мне тоже не хочется портить отношения, которые только начали восстанавливаться, — согласился князь. — Да, Станимир не обеспечил безопасность аманата, но я понимаю, что его вины в случившемся намного меньше, чем Станислава. Чермяне знали, что у Любомира мой сын, и не позаботились о безопасности Владимира. Это не просто неуважение, это намного хуже. И я не могу такое простить, я должен на это ответить.

Князь замолчал, присутствующие за столом лишь согласно кивали.

— Я много думал, как лучше поступить в этой ситуации, — продолжил Борислав Владимирович. — И понял, что у меня нет другого варианта, кроме как пойти на Крепинск. Прощать такое нельзя. Но перед походом мне нужно было заручиться обещанием Станимира не поддерживать чермян.

— Но они союзники, — напомнил Видогост.

— Это так, — согласился Борислав Владимирович. — Но чермянин подвёл златича. Союзники так не поступают. Впрочем, это всё в прошлом. Ситуация поменялась. Час назад я разговаривал с человеком, прибывшим из Крепинска. И я хочу, чтобы вы тоже послушали, что он скажет. Влок, приведи его, он ждёт.

Дружинник тут же встал из-за стола и покинул зал. Через пару минут он вернулся с посланником из Крепинска.

— Садись за стол, — обратился князь к Гудою. — Расскажи всем, что мне поведал.

— Благодарю, господин! — ответил посланник, поклонился и, сев за стол, принялся рассказывать о том, что произошло в его княжестве: о захвате Крепинска чермянами, о предательстве воеводы и княжича Лютогоста, о казни Крепинского князя и его брата, о том, как держали в темнице Велиградского княжича Владимира и как тот сбежал, и ещё об очень многом.

Постепенно Гудой дошёл до свадьбы Крепинской княжны Ясны и Черноборского княжича Далибора, рассказал, что ожидало Ясну в первую брачную ночь, и поведал историю её чудесного спасения Владимиром Бориславовичем. Последнее оказалось для всех приятной неожиданностью — как минимум это доказывало, что Велиградский княжич жив.

Ещё посланник рассказал, что Владимира и Ясну теперь ищут как самых опасных преступников, что Станислав объявил за голову княжича огромное вознаграждение, но никто не видел беглецов с того самого дня, как они покинули Крепинск.

— Приятно слышать, что наш Владимир смог в одиночку справиться с охраной чермянского князя и выкрасть жену у его сына да ещё и в такой момент, — сказал Видогост. — Но откуда нам знать, что это всё правда?

— Зачем мне обманывать вас, господин? — ответил посланник. — Ведь я пришёл за помощью!

— За помощью? — удивился брат Велиградского князя. — За какой?

Гудой посмотрел на Борислава Владимировича, тот кивнул и произнёс:

— Рассказывай всё, за этим столом сидят те, от кого у меня нет секретов.

— Чермяне никогда не захватили бы Крепинск, если бы княжий воевода не предал Любомира Чеславовича, — сказал посланник. — Дружина у Станислава не такая уж и сильная. Ещё чермянин удачно выбрал время, когда в Крепинск приехал брат нашего князя — Радомысл Чеславович с сыном Чеславом. Их всех предатели схватили в первую очередь. Воевода дал приказ дружине не сопротивляться. Воины не знали, что делать. Многие растерялись, некоторые смалодушничали. Отпор врагу пытались дать только личные охранники князя, тысяцкий возглавил оборону, но предатели его быстро убили. Крепинск пал, но много верных Любомиру Чеславовичу дружинников ушли из города.

— И куда же? — поинтересовался Видогост.

— В Речин. Там находится большая удельная дружина во главе с речинским тысяцким. Эта дружина осталась верна Любомиру Чеславовичу. И она сильно укрепилась теми воинами, что ушли из Крепинска, теми, кто не принял власть чермян. И мы прогоним Станислава.

— Прогоните? — с усмешкой произнёс Видогост. — И кто же возглавит ваше войско? Речинский тысяцкий? Кого вы посадите на престол, если вдруг всё же прогоните чермян? У вас есть такой человек? Или, как это обычно бывает, после победы воеводы передерутся между собой за престол, и снова вернётся Станислав?

— Нашу дружину на Крепинск поведёт Чеслав Радомыслович! — с гордостью ответил посланник. — Племянник Любомира Чеславовича смог бежать из темницы и добраться до Речина. Радомысл Чеславович был Речинским удельником, вся удельная дружина осталась верна ему и перешла под командование его сына. Чеславу Радомысловичу присягнули и все, кто смог выбраться из Крепинска: верные Любомиру Чеславовичу дружинники и остатки его личной охраны. Даже простые люди уходят из столицы — не хотят мириться с тем, что там происходит. В Речинске собралась большая сила. Мы отобьём Крепинск.

— Если Чеслав выжил, это меняет дело, — согласился брат Велиградского князя. — Но чтобы сесть на Крепинский престол, ему надо не только прогнать чермян, но и избавиться от других претендентов.

— Других претендентов нет, господин. Лютогост отрёкся от престола и его, как предателя, ненавидят и презирают все — даже чермяне. Надо только изгнать Далибора.

— А как же Ясна? — спросил Видогост. — Что вы будете делать с ней? Как дочь Любомира, она стояла в очереди на престол позади всех мужчин в роду, но сейчас, как жена действующего князя, она первая. Вы забыли об этом?

— Никто не знает, жива ли Ясна Любомировна, — ответил посланник. — Но я думаю, Чеслав Радомыслович с ней договорится.

— Как?

— Я не знаю, это не моё дело, я всего лишь выполняю задание, которое мне поручили.

— Не стоит нам сейчас обсуждать то, чего ещё может и не быть, — вступил в разговор Велиградский князь. — Думаю, Чеслав с Ясной уж как-нибудь разберутся, если прогонят чермян. Говори, что вам нужно от нас.

Последняя фраза была адресована Гудою. Тот тут же ответил:

— Помощи просим у тебя, господин! Без ратичей нам чермян быстро не одолеть.

— Без нас вам их вообще не одолеть, — заметил князь.

— Правда твоя, Борислав Владимирович, — согласился посланник. — Без вас не справимся. Не хватит у нас сил для похода на Крепинск.

— У вас не хватит сил даже Речинск отстоять, — с ухмылкой произнёс Видогост.

— Речинск отстоим, господин, — возразил Гудой. — Большая дружина у нас собралась. Да и Станислав пока не может на нас идти. Боится своих людей уводить из Крепинска. В столице много наших сторонников, и мы пустили слух, что преданные Любомиру Чеславовичу люди готовят бунт. А пока Станислав медлит, мы собираем всё больше и больше верных Чеславу Радомысловичу воинов. Но без вашей помощи не обойтись. Просим нижайше, помогите!

— Допустим, мы поможем, — сказал Борислав Владимирович. — Но на каких условиях? Да, я хотел отомстить Станиславу за то, как он обошёлся с моим сыном, но судя по твоему рассказу, Владимир и сам неплохо с этим справился. Ты просишь меня о помощи, но, другими словами, ты просишь меня вступить в войну. Что мы за это получим?

— Господин, я всего лишь посланник! — ответил Гудой. — Я принёс тебе предложение, и если ты готов его обсуждать, то Чеслав Радомыслович пришлёт того, с кем это можно делать.

— Если я захочу что-то обсуждать, то буду делать это только с самим Чеславом. Ему придётся приехать в Велиград.

— Это хорошая новость для нас, господин! — засиял посланник. — Я могу передать её Чеславу Радомысловичу?

— Передашь. Чуть позже. А пока ступай и подожди моего окончательного решения.

Посланник встал из-за стола и, поклонившись в пояс, быстро покинул зал. В помещении воцарилась тягостная тишина. Через некоторое время её нарушил Видогост.

— Ты уверен, брат, что стоит в это влезать? — спросил он.

— В том, что надо влезать, уверен, — ответил Велиградский князь. — Но пока не могу решить, насколько сильно. Малую дружину мы в Речин отправим в любом случае — я должен как-то отреагировать на подлость Станислава и показать ему, что отвечать за свой поступок придётся. Если посланник не соврал, то чермянин уже немного ответил, но перед Владимиром, не передо мной. А должен ещё и передо мной — он проявил неуважение в первую очередь ко мне, посадив в темницу моего сына.

— Извини, брат, но что-то мне не верится, что Владимир мог вот так один выкрасть Ясну да ещё и Станислава избить, — сказал Видогост. — Ты знаешь, я люблю племянника, как сына, но я не припомню за ним подобных подвигов.