Практикантка (СИ) - Абдуллова Екатерина

И как быть? Спорить и настаивать на «жабах» глупо — будет выглядеть жалким оправданием. Но и промолчать нельзя. Бли-и-ин, придется опять пугало изображать.

— Какая ты догадливая! — Лера криво ухмыльнулась. — Интересно, догадываешься ли, на какие поступки подбивают меня… мои уродливые мысли.

— Ты о чем?

В глазах Леноры промелькнуло замешательство, и, закрепляя «успех», Лера мечтательно протянула:

— Как-то раз я исцарапала стекляшкой одно красивое личико…

Уточнять, что это было лицо куклы, она не стала. Уж пугать так пугать, чего мелочиться-то?

Ленора вытаращилась на нее, беззвучно разевая рот, да и парни смотрели шокировано, и неизвестно, куда дальше свернул бы конфликт, но тут порыв ледяного ветра принёс гневный оклик дии Мирнон:

— Сюда смотрите, бестолочи! Магзрением!

Все отмерли, засуетились, будто морок сбросили.

Лера перешла на магзрение. На земле перед Ортвином светилось голубоватое плетение. Вот Ортвин подал на него поток, и в тот же миг призрачная волна ринулась во все стороны, и, повторяя ее в обычном зрении, разбежалась черная земляная рябь. Не дойдя до студентов пары метров, волна остановилась.

Лера мысленно присвистнула. Чудеса! По ощущениям полигон был утоптан до состояния камня, в него ломик надо кувалдой загонять, а тут раз — и готово! Идеальный разрыхленный круг! И судя по однородности, отсутствию комков и тому, что заклинание «воздушное», воздействие направлено на воздух, который содержится в почве. Скорее всего магия расширяет его.

— Ого! — воскликнул Фидо. — Почти сотня локтей в диаметре!

Парни загомонили, обсуждая увиденное, но негромкий хлопок и резкий порыв ветра оборвал разговоры. «Пашня» вдруг махом осела и сравнялась по высоте с землей полигона. Взметнулась пыль. Выглядело так, словно огромный невидимый пресс прихлопнул все, что минуту назад взрыхлил Ортвин, и только более темный след указывал, где раньше проходила граница круга.

— Лиа Ленора, — вместе с легким дуновением прилетел голос дии Мирнон, которая, видимо, и создала тот самый невидимый пресс. — Ваш черед, идите сюда.

Один за другим студенты уходили и возвращались — сперва те, кто посильней, потом более слабые. Граница разрыхляемой земли отодвигалась все дальше от шеренги, а когда плетение активировал Фидо, диаметр «пашни» и вовсе съежился, став на добрый десяток метров меньше первоначального.

Лера прикинула: если у Фидо пятьдесят единиц силы, а у Ортвина шестьдесят, то сколько же тогда она взрыхлит со своей «двадцаткой»? Живот заныл от дурного предчувствия. Выходило совсем мало.

— Лиа Вэлэри, — наконец позвала диа Мирнон.

На подрагивающих ногах Лера направилась к «воздушнице». В спину прилетело напутствие осмелевшей Леноры:

— Не скромничай, Дартс! Приложи все силы!

Кто-то из парней засмеялся, а когда Лера проходила мимо бредущего обратно Фидо, тот буркнул:

— Удачи.

Диа Мирнон встретила непроницаемым взглядом и велела начинать. Глубоко вдохнув, Лера отбросила лишние мысли и уверенно произнесла заклинание. В магзрении возникло знакомое плетение.

— Создай второй поток, к верхнему узлу, — перейдя на «ты», сказала диа Мирнон. — Начни с минимума и постепенно наращивай, пока плетение не «ляжет». И не торопись. Если оно «перевернется», уменьшай поток. Ну, приступай!

Уплотнив в нужном месте ауру до «сини», Лера пустила поток. Затем чуть уменьшила плотность, и поток расширился, «надавил» на плетение. Оно начало наклоняться, и в мгновение, когда легло горизонтально, Лера зафиксировала напряжение ауры. Плетение плавно опустилось на землю.

— Хорошо, — после крошечной паузы сказала диа Мирнон. — Сейчас подай магию через центральный щуп. Сколько сможешь, максимум.

Лера выполнила указания. Плетение ударной волной плеснуло в стороны и… «сдулось» метрах в трех.

— Н-да, — протянула диа Мирнон. Они с Лерой одновременно посмотрели друг на друга: диа Мирнон недовольно, а Лера с тревогой.

— Лиа Вэлэри, ваши умения поражают, — вернулась к «вы» преподавательница. — С первого раза идеально «уложить» плетение, и закончить все таким… плевком.

Все верно, это было похоже на плевок. И диа Мирнон еще мягко выразилась: когда Лера вернулась к одногруппникам, все поржали с нее, а гаденыш Фидо, будто и не он желал недавно удачи, радостно заявил:

— Да я, если пёрну как следует, разрыхлю больше.

Все опять загоготали. Только Ленора сморщила аристократический носик, но не одернула Фидо, а добавила:

— Ну что, Дартс, ты еще не забыла, где твоя деревня? Через месяц тебе в нее возвращаться.

Лера обвела одногруппников задумчивым взглядом. Фигово: все, как трактора, а она, как лошадь с сохой. Что же делать? Что, черт побери, делать⁈

— Я хорошо помню, где мой дом, — протянула она. — Очень хорошо… И была бы счастлива вернуться, но, увы, пока не могу… Так что, поучусь еще, не надо за меня переживать.

С этими словами она развернулась и пошла с полигона.

— Эй, ты куда? — завопил Фидо. — Занятие же еще не кончилось!

Притворяться спокойной и дальше не было сил. Не останавливаясь, Лера помахала рукой и крикнула:

— Я с первого раза идеально «уложила» плетение, и диа Мирнон меня отпустила. А вы занимайтесь, занимайтесь — практика через три дня!

Она продолжила идти неспешно, прогулочным шагом свободного человека и надеялась, что никто не поймет, как она себя чувствует. Как колет спину ненавидящий взгляд Леноры, как подташнивает от ощущения надвигающейся катастрофы и как хочется пожаловаться, посоветоваться хоть с кем-нибудь. Пусть не с родителями, так хотя бы с братьями! И какая разница, что они младше. Один их вид, одна смешная фразочка утешили бы.

Хотелось домой. До слез, до жгучей боли в сердце хотелось домой.

Дилан, бежавший до дома как никогда в жизни, взлетел на второй этаж, но перед дверью резко остановился — в воздухе, который он так жадно хватал ртом, витал острый запах лекарств.

«С папой беда».

Записку он получил после первого занятия, и в прыгающих, дрожащих буквах едва узнал аккуратный почерк сестры. Ничего никому не объяснив и даже не одевшись, он сорвался домой.

Почему Кэсси не написала точнее? Что за беда⁈ Дилан отгонял мысли о непоправимом — такое просто не могло случиться с его отцом! — но пятна, расплывшиеся на мятой бумажке, были слишком похожи на следы слез. Шайсе!

Ударяя по мерзлому кому в груди, Дилан прохрипел:

— Все хорошо… Все хорошо, провались оно в пески!

Странная присказка Вэлэри немного помогла, и Дилан наконец рванул дверь на себя. Из квартиры прямо на него вывалилась Кэсси. Испуганно ойкнув, она вскинула опухшие красные глаза и всхлипнула.

Схватив сестру за плечи, Дилан вгляделся в ее бледное лицо:

— Кэсси, что с отцом?

Кэсси пошевелила искусанными губами, потом сипло выдавила:

— Груз сорвался прямо на папу…

Недоговорив, она вдруг безудержно разрыдалась.

Дилан прижал сестру к себе, чувствуя, как передается ему дрожь ее напряженного тела. Сцепив зубы, длинно выдохнул. Проклятье! Два года назад сорвавшимся грузом задавило их соседа. Насмерть…

— Ну и? — не выдержав, он встряхнул сестру.

Кэсси на мгновенье замерла, а потом обмякла и глухо произнесла:

— Дилан, папа больше не сможет ходить… Никогда не сможет…

Оставив сестру, Дилан зашел в квартиру. Здесь было тихо и еще сильней пахло лекарствами.

На пороге родительской спальни бесшумно появилась мать. Бледная, осунувшаяся. Выбившиеся из косы седые прядки, и непривычно растерянный взгляд придали ей странное сходство с безумной, впавшей в детство, старухой, жившей на конце их улицы.

Мать молча посторонилась, пропуская Дилана в комнату.

Отец лежал на спине, укрытый одеялом по самый подбородок, и, судя по мерно вздымающейся груди и закрытым глазам, просто спал. Только сероватая кожа лица и ввалившиеся щеки выдавали, что он не здоров.