Генерал дракон моей сестры (СИ) - Юраш Кристина

— Ну почему сразу подслушивали? Судя по вашим крикам, подслушивать вас могли только в королевском дворце в самой столице. Остальные просто слышали! — в голосе генерала послышалась насмешка. — Ужасно неудобно для слуг, правда? Приходится постоянно притворяться глухими, чтобы не мешать вашему... э-э... семейному общению.

Тишина. Потом — шаг. Медленный. Тяжёлый. В щели мелькнул алый мундир.

— О, не обращайте внимания! — поспешила бабушка с ответом.

Ее голос растекался в оправданиях.

— Она у нас немного… того! С приветом! Но это не наследственность! В роду у нас таких не было! С тех пор как пять лет назад она упала с лестницы, с ней явно что-то не так! И я бы на вашем месте не воспринимала её слова серьёзно!

— Вы правы, совершенно нет повода для беспокойства! Ну и что с того, что продрогшая женщина в порванной одежде просит убежища в собственном доме? — его слова, словно лезвие меча, рассекли липкое кружево оправданий и лжи. — Пустяки. Видимо, у вас это происходит слишком часто.

— Она сама ушла от мужа! — взвизгнула бабушка. — Он, бедняга, терпит все её выходки! Даже после того, как она устроила истерику при гостях!

— Выходит, он терпеливый человек, — сказал генерал. В его голосе прозвучала такая ледяная насмешка, что у меня по спине пробежали мурашки. — Жаль. Я не люблю терпеливых. Особенно — когда они бьют женщин.

Моё сердце остановилось.

— Понимаете, тут еще не доказано. Она вполне может придумать это! Или повредиться сама! — бабушка понизила голос до шёпота, но мне было прекрасно слышно, — она часто ведёт себя как… сумасшедшая. Девочка при падении повредилась головой… Мы были уверены, что она умерла! Доктор сказал, что она не дышала! Но тут случилось чудо, и её сердце снова забилось! Правда, теперь с головой у неё не всё в порядке…

Я сжала зубы, чтобы не вскрикнуть. Всё в порядке. Всё. Я просто из другого мира! Я не сумасшедшая! Просто попала в это тело! И я бы посмотрела на эту старуху, если бы вдруг она пришла в себя посреди незнакомых людей, в совершенно другом мире!

— Видимо, настолько повредилась, что согласилась на брак с негодяем, — настойчиво произнёс генерал.

Бабушка никогда не признает своих ошибок. А мой брак с бароном был ошибкой с первого дня.

— Ах, выдумывать она умеет! Чего она только не выдумывала! Но по секрету скажу, она просто завидует сестре! И хочет испортить помолвку! Её муж — барон, а вы… вы герцог! Очень завидная партия! И большая честь для нашей семьи!

— Тогда позвольте выразить эту честь конкретнее, — сказал он. — Я хочу, чтобы старшая внучка леди Хейверинг стала подружкой моей невесты.

“Жених моей сестры”, — вновь пронеслось в голове. И в этот миг что-то внутри треснуло. Не от горя. От желания — жгучего, непозволительного — сбежать не от мужа, не от семьи… а к нему.

— Что?! — выдохнула бабушка. — Но она не подходит! Она… непредсказуема! Мы не знаем, что ей взбредет в голову! Я лучше позову нашу соседку, Мариэтту Флинниган! Она отлично справится. Девушка послушная, хорошая, благопристойная, из очень хорошей семьи!

Он не ответил сразу. Я видела, как генерал медленно повернулся. Почти чувствовала его взгляд сквозь дерево двери — тяжёлый, внимательный, оценивающий.

— Я, конечно, глубоко уважаю ваше мнение, но не настолько, чтобы наплевать на собственное, — сказал он наконец. — Подружкой невесты будет она.

Или помолвка отменяется.

Тишина. Густая, как кровь.

И этого было достаточно, чтобы в моей груди вспыхнула не искра надежды —

а пламя гибели.

Когда дверь гостиной распахнулась, он вышел, не глядя на меня. А потом остановился посреди коридора. Замер.

— Завтра в девять мы едем выбирать платье невесте. Не опаздывай.

Глава 2. Дракон

Общество давно меня научило, чем белее и пушистей человек, тем больше это плесень. И сейчас я слышал голос старой плесени, доносившийся из комнаты. Он резко изменился после разговора со мной.

— Вилена, дорогая, — послышался елейный, словно яд в меду голос леди Хейверинг.

Я не двинулся с места, стоя у двери гостиной, наблюдая, как она входит — мокрая, дрожащая, словно призрак, вырвавшийся из собственного кошмара.

Вилена.

Имя ударило в грудь, как удар сабли. Короткое. Острое. Знакомое — хотя при мне его говорили крайне редко.

Теперь у моей проблемы появилось имя. Не только глаза, красивые губы, нежное лицо и хрупкие плечи.

Я вспомнил, как ее рука едва-едва коснулась моей груди и легонько провела по ней, словно пытаясь загладить вину.

«Моя!» — зарычал дракон во мне, и я пошатнулся от силы этого зова.

Я не ожидал этого. Не готовился. Не разрешал себе даже думать, что однажды это случится — что я встречу её. Свою.

Я не двинулся с места. Не потому что слушал — я контролировал. Контролировал дверь, за которой исчезла та, чьё имя я только что узнал.

— Я не заметила, что ты приехала! Ах, эти слуги… Заняты подготовкой помолвки твоей сестры и совершенно забыли о своих обязанностях! Доложить мне о приезде моей драгоценной внучки!

Я не ушёл. Не мог. Мои ноги будто вросли в пол, а мой взгляд запомнил — каждую каплю талой воды на ресницах, каждый синяк, спрятанный под растрепанными прядями, каждый изгиб её тела под мокрой тканью порванного платья.

Боги… Она была хрупкой. Но не сломленной.

— О, неужели? У тебя сломалась карета, и ты шла пешком через метель?

Я слышал каждое слово. Слышал, как эта старая салфетка, леди Хейверинг лжёт — легко, как дышит. Как будто не она пять минут назад сказала внучке: «Уходи пешком, как пришла».

Вилена молчала. И в этом молчании было больше правды, чем во всех фразах старухи, вместе взятых.

Я сжал челюсти так, что заскрипели зубы.

— Ты вся продрогла, девочка моя! Сейчас тебе принесут одеяла и чай! Присцилла! Как ты посмела! Ты должна была сразу же бежать ко мне и кричать, что приехала моя дорогая внучка! - в интонациях старой салфетки прозвучал явный укор.

— Госпожа! — в голосе служанки — страх, но и упрёк. — Я вам сразу же сообщила! Вы сказали прогнать её и не пускать на порог!

— Я? Я не могла такого сказать! Ты, видимо, все неправильно поняла! Ты позоришь меня перед господином генералом!

Господином генералом.

Как будто я не стоял у двери пять минут назад. Как будто не видел, как Вилена вылетела из гостиной — дрожащая, мокрая, с лицом, изуродованным слезами и ужасом. Как будто не чувствовал, как её лоб врезался мне в грудь, и как её пальцы впились в мою ткань, будто я — последняя опора в этом проклятом мире.

Моя.

Слово ударило изнутри — не мыслью, а рёвом. Глубоким, первобытным, таким, что я пошатнулся.

Моя. Моя. МОЯ.

— Быстро! Чего встала! Чай для моей внучки! О, милая, сядь поближе к огню! Ты совсем продрогла! Полагаю, твой муж не смог приехать? Опять дела? Ну ничего… Сейчас мы выделим тебе комнату. И поищем что-то из твоих старых нарядов. Не волнуйся, дорогая. Ты дома.

Вилена ничего не ответила, и дверь в гостиную мягко закрылась.

Я медленно отступил в коридор. Сердце стучало так громко, что, казалось, стены вибрировали.

Я становился у окна, оперся ладонями о подоконник — и сжал его так, что дерево заскрипело под пальцами. Холод стекла обжигал лоб, но не мог унять жар, разливающийся по венам.

Эта женщина… должна принадлежать мне. Так решил дракон внутри.

Когда она выбежала из гостиной — ослепленная слезами, ничего не видя, — я едва успел среагировать. Она врезалась в меня всем своим хрупким телом, и в тот миг что-то внутри меня взорвалось.

Я почувствовал её — не просто плоть, не просто тепло. Я почувствовал своё. Как будто моя кровь узнала её, как будто зверь внутри меня впервые за долгие годы нашел то, что было предназначено мне задолго до моего рождения.

Она подняла глаза. Большие, тёмные, полные слёз — но в них не было покорности. Только гордость, ярость и отчаяние. И в этом взгляде я прочёл всё: побои, предательство, одиночество… и несокрушимую волю.