Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

Я остро почувствовал, что настал момент истины. Но только что преподанный урок усвоился хорошо, да ещё вспомнился указ барона «не лезть к гномам». Я, конечно, залез к ним уже по самые по уши, но если уж сам барон, в дружине у которого такие здоровенные терминаторы, как орк Платон Игнатьевич, опасался гномов…

Не-е-ет, нельзя с ними ссориться. Вот вообще нельзя.

Улыбка у гнома была такой зловеще милой. Поэтому я тоже улыбнулся во все тридцать два — или сколько их там у полукровок — зуба. От души? Конечно! От души-и-и, душевно, в душу.

Потом я глянул на камушек. А, может, выкинуть его?

— Вот это ты даже не думай, — Копаня тут же покачал пальцем, перестав улыбаться, — Можем друг друга мордами возить, носы ломать, веселиться, в общем. Друзья ж чай, помиримся сразу душевно, и дружба крепче будет. А вот обида гномья — дело совсем другое!

— Копаня Тяженич, да как ты так мог подумать-то? — я ловко подхватил камушек в кулак, — Да чтоб гнома, да не встретить, и чтоб не от души?

Копаня тоже улыбнулся мне, потом обвёл взглядом столик перед ним и вздохнул:

— Да вот не чую я душевности-то, — он с сомнением понюхал кружку, пахнущую квасом, — Эй, «обо мне печётся»! Есть у тебя что для души?

Слуга удивлённо вытянулся.

— Да я, господин, у меня же…

— Ой, «печётся»! — гном поморщился, — Мне-то не заливай. При твоей нервной работе ни за что не поверю… И себе бы плеснул, вон какой бледный.

Я глянул на Захара и кивнул. Но тот так и стоял, сгорбившись, и тут Копаня протянул мне руку:

— Ну-ка, дай покажу. А хотя-а-а… Мастер Зот тебе какую руну-то сказал?

— Эээ… — я замялся, резко вспомнив, что «эз-ле» означает «искать». С некоторым сомнением я оторвал от камешка глаза, подняв их на Копаню.

Камень наверняка ищет то, что мне нужно… Надо только знать, что именно мне нужно.

— Эз-ле, — сказал я.

— Ну что ты бормочешь, как козе под хвост, — он требовательно протянул руку, — Дай сюда! Чётче, с душой… Хотеть нужно, а не хернёй страдать. Эз-ле!

Синий камушек тут же задрожал, бросив жёлтый круг под Копаню, и, повернувшись в направлении второй комнаты, резко замер. Мы все повернули туда головы, особенно Захар.

— Ха, печёный! А говоришь, нет у тебя ничего… Тащи давай!

Орк, вздохнув и задумчиво почесав лоб, отправился в соседнюю комнату. А гном заулыбался так искренне и счастливо, как будто только за этим сюда и пришёл. Ну, а что ещё надо уставшему с дороги работяге?

— Ищет ещё, значит. А весь такой бледный, будто уже выдохся, — гном, зевая, разглядывал иолит, пока Захар копался за стенкой, — Вон, чего-то нашёл, значит, есть ещё ярь в яровницах… Да я не про орка твоего, про камень!

Потом он, улыбнувшись, зажал камушек в кулаке и, закрыв глаза, что-то пробормотал. Вспыхнул его собственный свет под диваном, засиял и кулак.

— На! — камушек был мне возвращён, — Может, ещё потарахтит немножко.

— Спасибо…

Я уставился на иолит. Эх, хоть бы уровень зарядки можно было как-нибудь увидеть.

Так, значит, мысленно представляю бутыль с настойкой. Хорошо так представляю… И блеск стекла, и аромат содержимого, и жжение в горле.

— Эз-ле!

Камень не отреагировал, и я, чуть надув губы, поднял взгляд на Копаню.

— Ну ты болезный, нет? Это ж тебе не яродей рождённый, ему время нужно. Да и на поиск-то яри много требуется.

— А что, у него есть и другие функции?

— Фуксы? — переспросил Копаня, — Не знаю никаких фукс.

Тут он довольно похлопал себя по бороде, глядя, как перед нами поставили изящные рюмки и туда полилась жидкость. Я даже не успел пригубить, как он мигом хлопнул налитое и с довольным рыком поставил рюмку обратно.

— Ух-х, красота! И почему мы так не умеем⁈ — он прикрыл глаза, потом снова глянул на меня, — А тебе мастер Зот, получается, лишь одну руну подсказал?

Я кивнул, а гном в это время снова протяжно зевнул.

— Вот же ста-а-арый жадный хрыч! Так-то это камень-помощник, он мно-о-о-ого чего может, — кое-как закрыв зевающий рот, проговорил он, а потом махнул Захару, чтоб не стоял истуканом, а добавил.

Мне нужен был ясный ум, я не знал границ выдержки у этого тела, и лишь пригубил для приличия. Но в этот момент чуть не навернулся с табурета, лишившегося сегодня четвёртой ножки.

— Да расплещешь же! Ой, верхоёвины, вы вообще ничего не можете, — Копаня привстал, требовательно протянув руку за иолитом, — Дай!

Потом подсунул его под мой табурет, как раз на место отсутствующей ножки.

— То-ро! — с чувством шепнул гном и, отпустив камень, с улыбкой откинулся на спинку дивана, — Ну вот, может же… Узнаю твёрдость мастера Зота, вообще не болтается.

Я, увидев его пустые пальцы, сначала не понял. Потом, осторожно заглянув под табурет и стараясь не заваливаться, увидел прилепившийся под сидушкой синий камень.

— А вот так? — рявкнул Копаня, и мне тут же прилетел удар по лопаткам.

Я зашипел и чуть не прикусил язык, до того мощный был этот дружеский шлепок. И уже мысленно падал со сломанным табуретом, когда понял, что нет, не падаю… Сижу, выгибаюсь от боли, но табурет при этом не подвёл и не рухнул.

Поддавшись удивлению, я сам надавил на сидушку, перекидывая вес на ту сторону, которую подстраховывал иолит. Так, стоп… А это как⁈

Я тут же вскочил и поднял табурет. Он легко поднялся, а вот иолит остался висеть в воздухе в том же месте, на высоте поломанной ножки.

Не придумав ничего лучше, я поднял ногу, поставил её на камень. Потом, оттолкнувшись второй, чуть привстал на иолите… Держит!

Копаня скучающе смотрел на всё это, как на танцы первобытного аборигена с пневматическим домкратом.

— Разрядится, заряжать не буду, — буркнул гном.

Я тут же встрепенулся.

— Чёрт! А как его… ну, это?

— Ой и верхоё-о-овина! — он со вздохом протянул пальцы и, просто взяв камень из воздуха, отдал его мне, — Это ж камень-помощник… Инструмент, пустая твоя башка, умелые руки любит. И мозги! — он постучал пальцем по виску.

Я взял иолит, который снова стал обычным камнем с обычными свойствами, и, не сдержавшись, почесал затылок. Ага, теперь яснее стало… Ну, только немного.

— А чего он ещё умеет?

— Ну всё, устал… — Копаня, вдруг развернувшись носом к спинке, просто улёгся на диван и тут же захрапел.

— А что это значит — «то-ро»?

Ответа не последовало, лишь храп стал громче.

— Копаня Тяженич?

Храпу, оказывается, было ещё куда становиться громче. Опасаясь, что скоро с потолка посыпется штукатурка, я больше мучить его вопросами не стал.

— Вот гадство… — вырвалось у меня.

— Точнее и не скажешь, ваше сиятельство, — Захар, глядя на спящего на его диванчике гнома, зажмурился и залпом выпил свою рюмку.

Глава 7

Все можно купить

Купец Сергей Измаилович Грустный был невероятно пухлым эльфом, под которым бы треснули даже ветви Древа Небесного. Со скучающим свиноподобным лицом он сидел за накрытым столом и, причмокивая куриным крылышком, заслушивал доклад.

Докладывал ему Гришка — смазливый и щуплый полуорк-получеловек, с кожей странно-бурого цвета и золотистыми волосами, которым позавидовал бы любой блондин, если б они были чистыми. Гришка, поправляя засаленную рубашку, заправленную в мешковатые брюки, щерился своей дебильной подхалимской улыбкой и виновато кланялся за плохие новости, подслушанные в кабаках. Ладно хоть, как в прошлый раз, по ковру не ползал, орчек проклятый…

Хотя Сергей Измаилович уже думал снова вытащить тот самый артефакт и заставить его корчиться от боли. Просто так, для удовольствия. Ведь купец прекрасно знал, что за глаза этот Гришка коверкал его фамилию, обзывая Грузным.

Орчек — так называли этих полукровок, рождённых в браке орка и человека. Ох уж эти полукровки…

Законы природы таковы, что чистокровный орк или эльф… да даже человек всегда будет более сильным яродеем. Полукровки же чаще рождаются пустыми, и это тоже закон природы.