Ночной палач - Астер Алекс

Оро выругался. Он опустился на колени, мягко взял ее лицо в ладони.

— Это тебя беспокоит? Ты поэтому не спишь?

Заметил, значит. С тех пор как открылось второе воспоминание, Айсла изо всех сил старалась избегать глубокого сна. Отдыхала урывками, чтобы не окунуться в следующее. И пока что у нее получалось.

Айсла не ответила. Оро взглянул на нее и вздохнул.

— Жаль, ты не видишь себя моими глазами. Тогда бы ты больше никогда в себе не усомнилась.

Айсла зажмурилась.

Что, если попытаться ему поверить и раз и навсегда отбросить плохие мысли?

Оро прав. Она пережила Столетний турнир. Она победила. Она защитилась от мятежников. Сила жива, бьется где-то внутри, и Айсла намеревалась подчинить ее полностью. И больше никому — и ничему — не позволять снова использовать ее как марионетку. Айсла всех спасла. Теперь ей необходимо спасти себя.

— Айсла, — позвал Оро.

Он смотрел вниз, на ее руки, сложенные на коленях.

В ладонях цвела роза. Утекали минуты, а она все не увядала.

Айсла впервые выскользнула из Дворца диких через парадную дверь.

Девушка проснулась рано. Как в любое другое утро ее жизни до Столетнего турнира. Приняла ванну. Заплела волосы в косу. Облачилась в светло-коричневую кожу, обмотала руки тканью. Надела простые туфли.

И прежде чем сдали нервы, шагнула в лес. Оро прав. Она куда способнее, нежели воображала о себе.

Она отказывалась быть той, кто верил в себя меньше всего. Отказывалась и дальше быть собственным худшим врагом, позволять своему же разуму вставать у нее на пути. Теперь этому конец.

Слабой девчонки, которая здесь выросла и боялась леса, больше нет. Пришло время раз и навсегда ее похоронить.

Здешний лес никогда не казался ей родным. Айсла годами тренировалась среди его деревьев, проливала тут кровь, но ни разу не ощутила ни капли привязанности.

До этого момента.

Наклонившись, Айсла стянула туфли. Сделала шаг вперед. Как только босая ступня коснулась земли, вверх по ноге, по позвоночнику через макушку к небу устремилась вспышка.

Оро говорил о необходимости установить связь с источником своей силы. Доверие. И у Айслы получилось. Лес ее признал.

Ветра не было, но деревья приветственно зашелестели. Айсла шагнула еще, и земля задрожала под ногами, будто ее окружала сила. Из головы улетучились все мысли.

Айсла приложила руку к ближайшему дереву, и с ее пальцев потек мох, заструился вниз, до самой травы. А та разрослась, выстрелила вверх, достигая ветки, на которой распустилась ярко-фиолетовая глициния. Цветы спиралью спустились по ветке, словно браслеты, до самого кончика, где, словно серьга, свисал желудь. Он стал таким большим, что сорвался прямо в ладонь Айсле.

Вот что значит быть дикой.

Она бросилась бежать. И мир расступался, пропуская ее вперед. Деревья раздвигали ветви, лозы на земле втягивались обратно, животные уступали дорогу. За девушкой по пятам летела стайка птиц, щебеча, ободряя. Как только ноги Айслы отрывались от земли, ее следы заполняли цветы. За ней распускалась тропа из бархатцев и роз.

Айсла подпрыгнула, вытянув руку, и лоза сама легла в ее ладонь. Взмыв, девушка приземлилась на дерево. Но не остановилась, а продолжила бежать по мосту, что сплетался под ней из ветвей.

Она не бежала, а парила, с обостренными чувствами, в измененном сознании. Ощущала привкус леса на кончике языка: мха, росы, сосен. В самих костях разливалось тепло, словно внутри пробуждалось то, что пребывало в спячке, будто цветок в ее груди наконец распустился навстречу солнцу.

Лес был живым — теперь она это видела, проносясь по верхам. Он на ее стороне. Он больше никогда не причинит ей вреда.

Он — ее часть.

Айсла все мчалась и мчалась, взбираясь выше. И природа стремилась удовлетворить ее желания, о которых даже не приходилось задумываться. Полностью сосредоточенная, девушка отдавала всю себя лесу. В тот миг они были единым целым — она чувствовала его вокруг себя: сердцебиением, переменчивой и текучей мощью.

Казалось, ничто не способно нарушить ее собранность, как вдруг Айсла опустила взгляд и увидела далеко внизу Грима, наблюдавшего за ней.

Она ахнула. Внимание ослабло, и вместе с ним провалилась тропа из ветвей. Айсла рухнула сквозь крону. Ветка ударила в спину, вышибая дух. Перед глазами заплясали тени. Еще об одну ветку Айсла приложилась головой, и боль чуть не ослепила ее. Девушка лихорадочно пыталась за что-нибудь ухватиться, но мокрые от пота пальцы соскальзывали.

Лес же спасет, правда?

Их связь оборвалась. Айсла снова стала чужачкой.

Нет, силы вырвутся наружу. Разумеется, они помогут. Силы стеллариацев, диких, даже сумрачных.

Они не позволят ей умереть…

Девушка снова ахнула, глядя, как стремительно приближается земля.

И за мгновение до удара ее вдруг подхватили сильные руки.

Над ней пыхтела Авель. Бледное лицо раскраснелось, с коротких волос летели капельки пота.

— А ты быстро падаешь, правительница, — пробормотала женщина, тяжело дыша.

Айсла округлила глаза.

— Ты была рядом?

Она-то думала, что ускользнула из покоев незамеченной.

Какая же идиотка. Одно падение — и ее люди мертвы, все до единого. Как она могла быть настолько легкомысленной?

А ведь дикая чувствовала, что держит все под контролем, что она так могущественна.

Контроль — превратная штука, осознала Айсла.

— Мы всегда рядом, — ответила Авель.

С треском проломившись сквозь ветви, поодаль приземлился Сиэль. Он тоже раскраснелся, и теперь двойняшки казались совсем одинаковыми.

— Спасибо, — произнесла Айсла, но это короткое слово оказалось неспособно вместить ее благодарность.

Авель и Сиэль перенесли ее обратно во дворец диких, и по пути девушка выискивала в лесу следы Грима.

Глава 15. Линкс

Когда добровольцы покинули диких, те наконец отстроили дома, наладили стабильный приток пищи, обучились новым навыкам и добыче ресурсов. Айсла решила задержаться на пару дней, провести их со своим народом. Она отправила Авель и Сиэля обратно на Лайтларк, помочь Азулу в поисках мятежников. Оро стремился задержаться, не желая оставлять Айслу одну, но она понимала, что он и так потратил на нее слишком много времени. Девушка попросила довериться ей, и он ее услышал. В Новоземье Диких она чувствовала себя в безопасности.

Она познакомилась со всеми дикими в этом поселении, а потом отважилась посетить и другие, расположенные поблизости. Рен отводила Айслу в лес и учила приемам, чтобы управлять силой диких, включая стойки, движения рук. Занятия длились часы напролет.

В конце одного такого урока Айсла заметила, что Рен ее разглядывает.

— В чем дело?

Рен покачала головой.

— Просто… мы всегда удивлялись, почему ты к нам не приходишь, — ответила женщина. — Теперь мне известна причина, но раньше… мы ничего не понимали. Твоя мать была единственной правительницей на моей памяти, и она всегда находилась рядом: играла в поселении, говорила с нами. Она всех знала, и все ее любили.

Ее мать.

— Какой… какой она была? — спросила Айсла тихим голосом.

Она снова почувствовала себя ребенком, цепляясь за малейшее упоминание о матери. Терра и Поппи почти никогда о ней не вспоминали.

Рен улыбнулась.

— Она была необыкновенной: бесстрашной, временами безрассудной. — Улыбка померкла. — Мы безмерно о ней скорбели. Надеялись узнать и тебя. Но… — Рен пожала плечами, — наверное, мы все-таки подозревали неладное. Нам было любопытно… почему ты не взяла связанного.

Айсла свела брови.

— Кого?

— Связанного, — повторила Рен.

Она подняла руку, и с верхушки дерева на нее приземлился огромный ястреб с оранжевой полосой на спине. Птица моргнула, глядя на Айслу пристальным взором.