— Ревнуешь, слабоумная? Как же жалко это выглядит.
— Ревновать такого придурка, как ты — себя не уважать! Мне просто противно находиться с вами в одном доме!
— Тебя никто не держит, милая. Проваливай на все четыре стороны. Только сначала роди мне ребенка, — осклабился Грэм.
Я нахмурилась, чувствуя всю безвыходность ситуации.
Неужели без ребенка никак нельзя расторгнуть этот ненавистный брак?!
Дурацкий капитан Шатопер загнал меня в ловушку!
Чтобы обрести свободу, нужно сделать то, что мне запрещают моральные принципы!
— Только конченый мерзавец может рассматривать ребенка, как средство достижения своей цели. Я никогда на это не пойду!
— А что, если я скажу, что ты ошибаешься?
Грэм неожиданно поднялся из-за стола и подошел ко мне. Я сжалась, памятуя, что он хотел сделать со мной в прошлый раз. Но с места не сдвинулась.
Он дракон, наполовину зверь. Если покажу свою слабость — вцепится и порвет.
— Твоя новая косметия просто ужасна, — продолжал муж, ласкающим движением прикоснувшись к моим надбровным дугам, на которых сейчас не было бровей. — Ты в курсе, что по ту сторону океана, в Валарии, брови выбривают проститутки, чтобы сразу обозначить свой статус? Разумеется, ты не в курсе, моя слабоумная Виола. Мозгов, как у рыбки — рождаются же на свет такие тупые существа, как ты. В силу этой непроходимой тупости ты даже не помнишь, что сделала тогда, двадцать три года назад. В тот день, когда твой отец пришел к моему отцу, а мы с тобой играли в саду. Я знаю, что не должен злиться на тебя и таить обиду — ведь я сделал все сам. Ты показалась мне такой доброй, такой милой. Ты была ребенком, а дети не несут ответственности за преступления. Мы оба были детьми. Только слабые люди лелеют детские обиды. Я знаю, что ты даже не понимаешь, о чем я сейчас говорю. Ненавидеть тебя — почти то же самое, что ненавидеть инфузорию или ламинарию. В этом нет никакого смысла. Или… есть? Как ты думаешь, существо? Впрочем, «думать» — слишком громкое для тебя слово. Как ты полагаешь, существо?
На протяжении того, как он говорил, я стояла ни жива ни мертва, завороженная его жутким вкрадчивым голосом. В нем было столько ненависти, столько с трудом сдерживаемой ярости, застарелой боли, что меня кинуло в дрожь.
Оказывается, отношение Грэма к Виоле намного глубже, чем просто ненависть красивого блестящего мужчины к некрасивой, глупой и навязанной жене.
Оказывается, что-то такое между ними произошло аж двадцать три года назад!
Судя по его тону, и сверкающим, как клинки на солнце, глазам, что-то очень страшное.
Вот только, если я сейчас спрошу — что, он просто взбесится!
Или…
Или все-таки нужно спросить?
ГЛАВА 30
Грэм положил большие пальцы на мои надбровные дуги и до боли надавил на них, стискивая мою голову, как железным обручем.
Все это было очень нездорово и нехорошо.
Мне по-настоящему показалось, что в этот момент он может меня убить.
Возьмет, да и раздавит мою голову в лепешку!
Силушки у мерзкого драконюки хватит!
— Я сожалею о том, что тогда произошло, — прошептала я, понятия не имея о том, что же тогда произошло.
— Помнишь наказание за нарушение клятвы? — вдруг мрачно ухмыльнулся Грэм. — Скажи, что помнишь. Тогда я пойму, что тебе хотя бы не все равно…
Я изо всех сил напрягла память, пытаясь воскресить детские воспоминания Виолы, но ничего не получилось.
— О таком не сожалеют, тупица. Прощения за такое вымаливают, годами стоя на коленях, а не выходят замуж за того, кого ты предала. Впрочем, это слишком сложно для твоего понимания, инфузория.
С этими словами Грэм, отпустил, наконец, мою несчастную голову, пренебрежительно откинув меня назад.
А я поклялась себе выяснить, что же такое в детстве совершила Виола, что он теперь так люто ее ненавидит.
— То, что ты обманываешь меня, что хочешь убрать руны красоты, ясно как белый день, Виола, — совсем другим, скучающим тоном произнес Грэм. — Ты много раз собиралась это сделать, а в итоге приезжала из клиники со все новыми и новыми уродствами. На этот обман я не поведусь. Если бы ты хотела убрать руны, то начала бы убирать их, а не делала новые.
— Это вышло случайно… Зато смотри, я вернула себе нормальные глаза.
— Умолкни, — резко перебил Грэм. — Меня не интересуют твои дешевые объяснения. Предлагаю сделку. Мне наплевать, сколько еще рун ты на себя наложишь, хоть сто. Я дам тебе денег. В обмен на это ты прекратишь разыгрывать свой идиотский спектакль и сделаешь то, что мне от тебя нужно. Даже такая малахольная, как ты, не может не понять всю выгоду этой сделки.
— Какой еще сделки?
— Деньги в обмен на ребенка и наш скорый развод, — цинично усмехнулся муж. — Идеально для тебя.
— Считаешь, я буду торговать своим ребенком? — вне себя от ярости закричала я.
— Только не надо делать вид, что тебе не наплевать на него, Виола, и ты бы хотела стать нежной, чуткой и заботливой матерью. Это будет слишком смешно. Ты и материнство — две совершенно несовместимые вещи. Такая эгоистичная дура, как ты, не способна в своей жизни взять ответственность даже за аквариумную рыбку, не говоря уже о ребенке, — презрительно бросил Грэм. — Поэтому прекрати ломаться и набивать себе цену — это уже порядком меня утомило. Я все равно не дам больше. И да, кстати, у меня есть дополнительное условие. Я не хочу видеть под собой это все…
И муж небрежно дернул прядь моей фальшивой блондинистой пакли.
— Даже прикасаться мерзко.
— А ты и не прикоснешься ко мне, чудовище!
— Забавно. Потому что ответ на вопрос, кто из нас двоих — чудовище, очевиден, — Грэм выгнул бровь. — Впрочем, это можно ненадолго скорректировать.
В следующее мгновение в его руке вдруг появился цветок.
Но только полная дура могла бы подумать, что муж хочет мне его подарить. Потому что цветочек был странный, если не пугающий. Его черные бархатистые лепестки покрывала тонкая золотистая сеточка рун, слабо мерцающая какой-то враждебной, как мне показалось, магией.
— Лилейная фрезия — редкий магический цветок с руной иллюзии, который растет только на острове Лори, и долгому хранению не подлежит. Ради него даже пришлось значительно отойти от курса. Я много о нем слышал, но никогда не видел его в действии. Приложи к сердцу.
— И что он со мной сделает?
— На некоторое время даст тебе иллюзию облика лорианки. Мне всегда они нравились. В этом облике у тебя явно будет больше шансов меня возбудить.
Я заворожено смотрела на черный цветок — он выглядел экзотическим и даже опасным.
— Ты называешь глупой меня, но при этом сам — просто непроходимый идиот, Грэм Фрейзер! Услышь, наконец, то, что я пытаюсь до тебя донести — я не собираюсь тебя возбуждать, и уж тем более рожать тебе ребенка за деньги, чтобы потом от него отказаться! Амаре своей вручи этот дурацкий цветок, и спи с ней хоть в образе лорианки, хоть гадюки подколодной, что, по моему мнению, гораздо больше ей подходит!
На одном дыхании выпалив эту гневную тираду, я повернулась, намереваясь уйти.
Цивилизованного разговора с Грэмом не получилось, впрочем, глупо было даже на него надеяться. Это с драконом-то!
Денег на стирание рун он мне не даст, а, значит нужно подумать, откуда мне их взять самой.
Этим я и намеревалась заняться.
Но муженек оправдал свою хищную сущность на все сто процентов, поймав меня за локоть и со злобой развернув к себе лицом.
— Если я сказал, что ты должна приложить руну иллюзии к сердцу, значит ты должна приложить руну иллюзии к сердцу, Виола, — сквозь зубы прорычал дракон, и дернул яркую розовую ленту на моем декольте.
Ну все, сволочь!
Ты вывел меня из себя!
ГЛАВА 31
Я хотела впиться ему прямо в красивую самодовольную рожу, но муженек перехватил мои руки.
Силы были не равны — Грем легко справился, одной левой, заведя мне за спину сомкнутые запястья. Лента запуталась, он быстро начертил руну, и она, словно живая, выскользнула из шнуровки, почти обнажив мои внушительные формы, созданные руной красоты.
