Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

В тот день, когда она собирала хворост на склоне горы, коварный камень выскользнул из-под ноги.

Мир перевернулся, и, не успев удержаться, она покатилась вниз по осыпи, словно осенний лист, подхваченный ветром.

Сдерживая горькие слезы обиды на собственную неуклюжесть, она прижала к рассеченным коленям пучок травы, пытаясь остановить кровь.

В висках гудело, а перед глазами плясали темные пятна. И вдруг — вспышка! Мир словно замер на мгновение, а потом вернулся, обновленный и тихий.

Кровь остановилась, словно по мановению волшебной палочки, а царапины на ногах начали затягиваться, оставляя после себя лишь розоватые полоски на коже.

В голове вспыхнули воспоминания — целитель, склонившийся над больным, его руки, излучающие мягкое целебное свечение…

Так же, как сейчас, кровь остановилась, раны затянулись на глазах. У неё был первым порывом побежать домой, поделиться чудом с родителями, но он разбился о суровую правду.

Женщинам не дозволено владеть магией исцеления. Это дар, предназначенный лишь мужчинам.

С этого мгновения ее жизнь разделилась на "до" и "после". Ей предстояло скрывать свою силу, словно краденый клад.

Когда ей исполнилось пятнадцать, отец выбрал ей жениха. Свадьба была не за горами.

Но однажды мать сорвалась с лестницы, сломав ногу. Целителя не было в селении, а кровь матери багровым ручьем утекала сквозь пальцы.

И тогда она не выдержала. Забыв про запреты, прижав ладони к ране, она выпустила свою магию на волю.

Мягкий теплый свет хлынул из ее рук, проникая в израненную плоть, исцеляя перелом.

В глазах матери, расширившихся от ужаса и изумления, она успела прочитать свою судьбу. А потом — темнота.

Ее участь была решена. Отец, обуянный страхом, исхлестал ее кнутом, словно дикую кобылицу, и продал работорговцу, заклиная молчать о своей магии под страхом смерти.

— Хочешь жить — молчи, — прошептал он, избегая ее взгляда. Слова упали на землю, как комья сырой земли.

Она знала, им двигал лишь страх. Страх перед возмездием. Страх за семью, которую могли казнить за укрывательство дочери, владеющий магией, за то, что женщина осмелилась прикоснуться к магии, предназначенной лишь мужчинам.

Несколько хозяев сменилось за её долгую жизнь, и все это время она хранила молчание о своем даре.

Ненужная последнему хозяину Ортаз оказалась на пыльном помосте, ожидая неминуемой участи.

Вдруг, словно луч солнца сквозь серые тучи, увидела она матушку Рози, неспешно прохаживающуюся по базарной площади.

Та остановилась у помоста, но взгляд её скользнул мимо Ортаз, задержавшись на другой девушке, стоявшей по соседству.

— Госпожа, купите меня. Не пожалеете, — прошептала Ортаз пересохшими губами, собрав последние силы.

Рози взглянула на нее и, казалось, прочитала целую историю в глубине её потускневших глаз. Без лишних слов, она совершила покупку.

— И чем же ты мне поможешь? — спросила она уже в своем кабинете, окинув взглядом худую изможденную женщину.

— Исцелять. Я могу исцелять, — едва слышно проронила та.

Хозяйка замерла на мгновение, и на её лице промелькнула хищная улыбка.

С приобретением этой рабыни она больше не будет тратить деньги на целителя, которого до этого часто приглашала для лечения девушек.

Ортаз не только врачевала тела́, но и души, и иногда и предугадывала грядущее.

И хотя все её видения сбывались, и не раз спасали жизнь девушкам, предсказывая нужные моменты вмешательства Ходжа, свои видения она считала крыльями судьбы, как руки Ходжа служили орудием её воли.

Он был воплощенной мощью, несокрушимой скалой, наводящей трепет на клиентов любого статуса.

Для девушек же он олицетворял надежную крепость, несокрушимую стену, за которой можно укрыться от неадекватных клиентов.

И текла бы жизнь в этой обманчивой тишине своим чередом, если бы не появилась Олика, вихрем ворвавшись в сердце Ортаз, посеяв там смятение и тревогу.

— Неужели мой путь близится к завершению? — прошептали ее дрожащие губы.

Страх, словно ледяная хватка, сковал душу от зловещего предчувствия, и внезапно пришло осознание: ей остается лишь покориться неотвратимому….

На этот раз тишина оберегала мой сон, и я выспалась так, словно копила силы на целую вечность.

За окном уже крались сумерки, окутывая мир в мягкий полумрак. Ортаз, без сомнения, сотворила чудо.

Моё тело дышало жизнью, каждая клеточка пульсировала энергией, а вот её вид желал лучшего.

Когда она вошла с Мией, я сразу заметила тень усталости, которые темными кругами залегли под глазами Ортаз, словно печать бессонных ночей, а руки, опиравшиеся на трость, едва заметно дрожали.

Она опустилась на седир с тихим вздохом, словно скидывая с плеч невидимую ношу, и замерла, пока Мия хлопотала с подносом.

— Как ты себя чувствуешь, эврам? — ее голос, глухой, но пронизанный нежной заботой, нарушил тишину комнаты.

— Спасибо, хорошо. Но, кажется, вы немного перестарались. Моё лечение отняло у вас слишком много магии, — с искренним сочувствием произнесла я. — Вам не стоило тратить столько сил, почтенная Ортаз.

В ее взгляде промелькнуло удивление, словно мое почтительное обращение стало для нее неожиданностью.

Но я, правда, была ей бесконечно благодарна, хотя понимала, что для неё содействие в лечении было повседневно работой не только для меня, но и для всех девушек борделя.

В ответ на мои слова Мия одарила меня доброй улыбкой и, словно тень, бесшумно скользнула за дверь. Её молчание, видимо, было запечатано строжайшим запретом Рози.

— Ничего, силы вернутся, а пока отдохни. И пусть судьба, наконец, одарит тебя счастливыми днями. Не гневайся на нас, эврам, все мы лишь пешки в её игре. Не мы выбираем, а она вершит нашими путями.

Она ушла, оставив меня наедине с терзающими душу догадками. Что на этот раз задумал коварный принц?

Или мои клиенты отказались от меня? Хмм…. Кому захочется щеголять прокушенным ухом да израненным лицом?

Жизнь в клетке продолжалась, а вместе с ней и отчаянные поиски лазейки к свободе.

Но неусыпный взор Ходжа, словно тень, неотступно следовал за мной, отнимая даже робкие надежды на побег.

Какое-то время меня оставили в покое, но это затишье было лишь обманчивой ширмой, скрывавшей бурю в моей душе.

Внешнее спокойствие не приносило желанного умиротворения, а лишь усугубляло гнетущее свинцовое чувство в груди.

8

Однажды я невольно подслушала обрывок разговора, девушки шептались по углам, что меня могут продать работорговцу. Поверила ли я? Да, поверила, несмотря на хрупкую надежду, теплившуюся в душе.

Я все же надеялась, что он оставит меня в покое в этом проклятом притоне разврата, думала, куда еще может ниже упасть женщина?

Но воспоминание о его змеином шепоте развеяло последние сомнения. В нем жила извращенная, болезненная сущность. Он жаждал не просто моей гибели, он хотел сломать меня, заставить страдать долго и мучительно, превратить жизнь в нескончаемую агонию. Но я надеялась на лучшее.

И однажды это случилось — за мной пришли.

Высокий, мускулистый Хазрим, правая рука Абдул Рахима, явился в комнату в сопровождении еще одного наемника, Его лицо было непроницаемо, словно высечено из камня.

Он говорил мало, лишь бросил короткое: "Эта?"

К такому повороту я была не готова. Я лихорадочно пыталась осознать происходящее, но слова словно застряли в горле, а в голове царил хаос.

Вот что придумал принц. Решил отослать меня подальше в другое королевство, чтобы у меня, таким образом, не было возможности вернуться

Страх сковал меня, как цепями. Только, только затеплилась надежда, что моё пристанище останется в этом месте, из которого я все же смогу сбежать, и все рухнуло.

Неужели мои мысли так предсказуемы, что принц просчитал их, или сработал инстинкт самосохранения?