Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Утолив голод, забралась на кровать и прилегла — все равно мне не чем было заняться.

Мысленно перебирала все варианты моего побега. «Если окно отпадает, то можно будет посмотреть вариант моего купания. В комнате только маленькая ванная, где стоит унитаз и раковина. Ванная где-то за пределами комнаты. Хорошо. Предположим, что это первый вариант. Можно попробовать спуститься вниз и выйти через кухню. На входных дверях, как пить дать, стоит охранник. А вот кухня имеет свой выход и для доставки продуктов, и для готовки еды без лишнего внимания со стороны гостей….»

Внезапный скрип двери разорвал тишину. В комнату вошли Ходжа и… толстяк.

Дорогая, богато расшитая одежда обтягивала его, словно вторая кожа, предательски выставляя напоказ каждую складку жира.

Его маслянистые глаза вспыхнули алчным огнем, а толстые пальцы судорожно вцепились в живот.

На лице расплылась самодовольная ухмылка, и пухлые щеки нависли над ней, словно грозовые тучи над горной вершиной.

Он приподнял голову и окинул меня оценивающим взглядом, словно выбирал породистую кобылу на ярмарке.

Лишь сейчас я осознала, что для него я просто товар.

Ходжа подошел к шкафу и щелкнул замком. И тут меня пронзило осознание того, что скрывалось за его дверцами.

Я сглотнула слюну, пытаясь унять подступающую дрожь. Вот о каких слабостях говорила Рози.

Очередной извращенец, пытающийся утолить свою грязную похоть чужими страданиями.

Ортаз уже в который раз вошла в комнату. Девушка лежала на кровати без сознания, и капли крови впитывались в красное покрывало, но даже его насыщенный цвет не мог скрыть зловещего багрянца.

Следом за ней неслышно скользнула Мия с кувшином воды. Она уже было приготовилась омыть раны, но резкий взмах руки Ортаз остановил ее.

Старая женщина, словно тень, приблизилась к постели, склоняясь над измученным телом.

В едва различимом шепоте, словно ветер в сухой траве, прозвучал прерывающийся стон Олики:

— …принц Роул… Рози… бер Салим Д… бер Алим Т…

Ортаз отпрянула, словно от прикосновения змеи, и быстрым шагом, на который она только смогла, покинула комнату.

Мия успела заметить лишь мимолетный ужас, отразившийся в ее глазах — взгляд человека, узревшего нечто непостижимое и пугающее.

Прислушавшись, Мия услышала лишь рваное прерывистое дыхание.

— Бедняжка, — прошептала она, смахивая слезу, дрожащую на ресницах.

Каждая из девушек знала, каких чудовищных клиентов подбирала матушка Рози для Олики.

На какое-то время другие вздохнули с облегчением, зная, что чаша сия минует их на неопределенное время.

Но все жалели ее, понимая, какую бездну страданий ей приходится испивать. Чем они могли помочь? Лишь сочувствием да тихой заботой, как сейчас.

Ортаз вихрем ворвалась в покои своей госпожи. Рози вскинула брови, удивленная внезапным вторжением и встревоженным видом старухи.

— Что случилось? — В ее голове мгновенно промелькнула мысль, что последний гость перешел грань и девушка мертва.

Холодный страх, как ледяная змея, сковал ее тело: страх перед гневом принца.

— Я слышала шепот Олики, — пролепетала старуха, все еще не в силах отдышаться от леденящего предчувствия.

— Какой шепот? — спросила Рози, стараясь сохранять спокойствие. Известие, что с девушкой все в порядке, вернуло ей подобие уверенности в том, что гнев господина отсрочен.

— Она называла имена.

— Не тяни. Ну, называла, и что? — Голос Рози стал резче, обращаясь к нерасторопной служанке.

— Принц Роул Ивэз. Потом ваше имя, моя госпожа, затем бер Салим Дайнум, бер Алим Тжабир…

— И что из этого?

— Это… это звучало как приговор для всех них. Шепот был словно предостережение, я и почувствовала леденящий холод, словно само крыло Моры коснулось меня.

Рози нахмурилась, обдумывая услышанное. Принц Роул Ивэз — будущий повелитель.

Салим Дайнум и Алим Тжабир — богатые беры, известные своей жестокостью и пристрастием к экзотическим развлечениям, как и остальные два бера, которые были постоянными клиентами девушки, не вызывали никаких эмоций.

А вот ее собственное имя, произнесенное в этом скорбном перечислении, заставило кровь застыть в жилах.

— Глупости, Ортаз, — попыталась она отмахнуться, но голос звучал неуверенно. — Просто бред больной девицы. Переутомление, горячка… Забудь об этом.

Но Ортаз не сдвинулась с места, ее глаза горели тревогой.

— Я слышала её голос. Это не было похоже на бред. Это был… приговор. Я видела её глаза после каждого пробуждения. В них не было покорности, в них горел огонь ненависти. Она знает, что исполнит свое предназначение.

Рози поежилась. Она не была суеверной, но древние поверья, шепот теней, всегда вызывали в ней безотчетный страх.

Шепот Моры, богини смерти и рока, был знаком всем. Он означал неминуемую гибель, предвестие трагедии.

Рози попыталась прогнать наваждение. Нельзя поддаваться панике. Нужно сохранять хладнокровие и найти рациональное объяснение.

Но страх, как ядовитый плющ, продолжал обвивать ее сердце, а верить Ортаз она не могла.

Та своими видениями не раз помогала ей. И в этот раз Рози решила довериться видению своей рабыни.

— Ступай, — прошептала она, словно отпуская птицу на волю.

Фигура рабыни растворилась в полумраке комнаты, как призрак, тающий на рассвете.

Рози, словно подкошенная, опустилась на седир. Тяжесть усталости, словно бремя прожитых лет, обрушилась на её плечи.

— Неужели это предначертано? Неужели она и вправду вестник Моры, предвестник неминуемой гибели? Можно ли что-то изменить, повернуть ход судьбы вспять, отсрочить ужасный приговор? О, принц… зачем ты принёс её в мою жизнь? А если она — собирательница душ для самой Моры, её верная служанка? Нужно было прислушаться к Ортаз, не отмахиваться от её предостережений, как от назойливой мухи. Но разве велика моя вина? Я лишь исполняла приказ принца, была марионеткой в его руках. Но как облечь эти мысли в слова? Как объяснить, что у меня не было выбора, как и у неё? Поверит ли она?

Рози не испытывала ни капли сочувствия к берам, погрязшим в своих чудовищных похотях, словно черви в падали.

Но вопрос иногда сверлил её сознание, как неугомонный сверчок: почему они утоляют свою жажду именно в её заведении?

Возможно, атмосфера этого места, пропитанная пороком и тайнами, влекла их сюда, словно мотыльков на пламя свечи, или смерть своей рабыни была дороже, чем оплата живого товара здесь, где они знали, что девушка останется цела и ей окажут помощь.

Она откинулась на подушки и устало прикрыла глаза, обдумывая свою судьбу.

Когда-то и она начинала свой путь рабыней. Проданная своей семьей за долги, она прошла свой скорбный путь, пока один поклонник не подарил ей свободу и этот уголок дома.

Много с тех пор утекло воды, и она уже не так близко принимала слёзы девушек. Ожесточилось её сердце, и разум затмил блеск золота и серебра.

От сознания, что вскоре придется отвечать за свои грехи, поселило опустошение в груди, словно перед взором открылась бездна её ошибок и пороков.

— Я не выбирала судьбу, — шептала она в своё оправдание.

7

Ортаз, излечив девушку и оставив Мию присматривать за ней, понуро сидела в своей комнате.

Легкий шепот Олики и невесомое прикосновение крыла Моры разбередили старую рану, напомнив о ее собственной выжженной судьбе.

Когда-то она жила в большой, пусть и небогатой семье, где на столе всегда была краюха хлеба.

Пятый ребенок, Ортаз не должна была нести на себе бремя избранности. Никто из ее братьев не обладал даром, и лишь ей одной, словно в насмешку, боги даровали магию.

Зачем? Этот вопрос терзал ее душу, не находя ответа. Почему не они? Почему не ее братья, которые могли бы стать целителями и вырваться из тисков этой забытой богом деревушки, неся свет и надежду страждущим?

Она помнила тот день, когда проснулась магия, словно это произошло вчера.