Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Возможно, он просто таился в тени, поджидая кого-то, а тут ему прямо в руки падет мириза, или же бдительно обходил дозором территорию? И словно по злому року, я угодила прямо в его цепкие руки.

«Побег захлебнулся, — отчаянно пульсировало в висках. — Принц не оставит это без внимания, его гнев обрушится на меня, как беспощадная буря. Зная его изощренную жестокость, наказание не заставит себя ждать.»Что ждет меня? Неужели гарем, эта золотая клетка, где дни тянутся, словно века?

Или плети, оставляющие на теле огненные росчерки боли? А может, и вовсе смерть?

Плети…. Лучше плети, пусть останутся шрамы, как напоминание о свободе, как шанс на месть. Иначе как я смогу отомстить ему?

Даже нож в моих руках — жалкая игрушка. Память хранит приемы, отточенные до совершенства, но тело… оно предает. Слишком слабое, изнеженное….

Нужно время, чтобы вернуть былую силу, вдохнуть жизнь в уставшие мышцы….»

Мысли роились в голове, словно потревоженный улей, не давая покоя. В этой безумной круговерти ожидания я провалилась в беспамятство, и сон накрыл меня тяжелым покрывалом.

Принц появился эффектно: с шумом открылась дверь, будто он открыл её с ноги.

Взгляд не предвещал ничего хорошего, всё же ему доложили, что меня поймали.

Впрочем, это можно было ожидать. После моего побега я замечала из-за занавесок, выглядывая в сад, охрану, которая сторожила эту часть сада, не давая возможности мне повторить попытку.

У меня не было возможности даже погулять. Я была в золотой клетке, где меня мыли, кормили и сторожили. Мои служанки всегда находились рядом, как привязанные.

Принц быстрым шагом дошел до меня, стоящей около балкона, куда пододвинули седир(Наподобие дивана. Каркас слегка приподнят над полом, имел мягкую спинку или подушки, где люди сидели со скрещенными или подогнутыми ногами).

Здесь я могла наслаждаться свежим воздухом и красотой сада.

Даже на балкон я не решалась выйти, хотя он был совсем узким, всего-то два шага в ширину.

Но на мне было лишь легкое, почти прозрачное одеяние, слишком откровенное, чтобы предстать в нем перед чужими взглядами.

Он цепко схватил мой подбородок и впился взглядом. Его ноздри расширялись от ярости, а красивые губы источали гневную гримасу.

— Решила бежать? Глупая, самонадеянная рабыня. А ты знаешь, как наказывают за непокорность? Смерть! — выплюнул он.

В моих глазах промелькнул страх. Я не была готова вот сейчас расстаться с жизнью…

Прочитав моё смятение, он надменно улыбнулся.

— Вот так-то. Ты должна ответить за открытое неповиновение твоей сестры. Я выбью непокорность из твоих глаз. Ты будешь валяться в ногах, и просить пощады….

— Нет, — еле разомкнула сдавленные губы, но ответила ему.

Он глубоко вздохнул, словно подавился воздухом и ударил меня. Я повалилась на седир. Подушки смягчили удар.

В его руке змеей взвилась треххвостая плеть. И вот уже огненные полосы рассекают воздух, обрушиваясь на меня градом обжигающей боли, словно выжигая клеймо на самой душе.

Стиснув зубы, я молчала, сжимая рукам подушку. Каждая секунда казалась вечностью, а каждая полоса плети оставляла не только физический, но и моральный шрам.

Я видела в его глазах не гнев, не ярость, а какую-то холодную, расчетливую отстраненность, будто я была не живым человеком, а куклой, предназначенной для мучений.

Пелена слёз заполнила мои глаза, и если он ждал крика от меня, то только мог услышать моё мычание сквозь зубы.

Оставалось лишь терпеть и ждать, когда этот кошмар закончится.

Но он не останавливался. Плеть взлетала и опускалась с неумолимой регулярностью, словно маятник смерти.

Я чувствовала, как тело слабеет, а сознание меркнет. Вскоре боль притупилась, а вместо нее пришла какая-то странная отрешенная ясность.

Я смотрела на него, на его руку, на эту проклятую плеть, и понимала, что он не сломает меня.

Он может мучить мое тело, но мою душу он не тронет. Моя сила — в моем молчании, в моей непокорности.

И пусть он продолжает свою пытку, я буду всегда смотреть ему в глаза с непокорностью и презрением.

В конце концов, его движения замедлились, а взгляд потух. Он отбросил плеть, словно она внезапно стала слишком тяжелой.

Я осталась лежать на седире, разбитая, истерзанная, но живая. И в этой тишине, наступившей после бури, я услышала шепот своего сердца: "Ты выстояла".

6

Очнулась от тихого и знакомого шепота:

— Выпей, эврам. Будет легче.

Выпив напиток, я провалилась в сон. При пробуждении, словно тень кошмара, всплыл отпечаток моего наказания.

Затаив дыхание, я прислушалась к своему телу, ожидая вспышки боли, но она так и не отозвалась.

В памяти всплыло осознание, что мое исцеление вновь стало возможным благодаря лекарю, что залечил мои раны.

Последующий осмотр тела лишь подтвердил это чудо. Благодаря его магии не осталось даже намека на былые раны, ни единого шрама, словно их и не было совсем.

Дни покоя сменялись днями страданий. Принц наслаждался и моим телом и удовольствием в моих истязаниях.

Он каждый раз заглядывал в мои глаза и, видимо, ждал моего страха, покорности.

Но, не замечая в них того, что он так настойчиво ждал, то тогда его ярость вспыхивала моментально, обжигая холодом презрения.

— Ты будешь моей! — шипел он, хватая меня за волосы. — Ты будешь умолять меня!

Но мне казалось, что его слова были лишь эхом его собственного страха — страха потерять контроль, страха увидеть в моих глазах не жертву, а противника.

Я чувствовала его слабость. Он боялся моей ненависти, потому что она была сильнее его власти.

Моя ненависть была моим оружием, моей бронёй, моей надеждой. Она давала мне силы выстоять, ни сломаться, ни покориться. Я видела, как его уверенность таяла под моим взглядом, как в его движениях появлялась нервозность.

Он уходил, оставляя меня лежать израненную, но не сломленную.

Я зализывала свои раны, собирала осколки своей гордости и готовилась к следующему дню.

Дню, когда я стану сильнее, хитрее, беспощаднее. Дню, когда он увидит в моих глазах не ненависть, а предвестника его гибели.

Я ждала этого дня. Я жила этим днем. И пока я дышала, моя месть была неизбежна.

— Роул Ивэз. Ты первый в списке, — шептала каждое утро.

Однажды он вошел в покои, ведя за собой человека, чья исполинская фигура возвышалась над ним, словно неприступная скала над тихой рекой.

Его шаровары, короткий кожаный ейлек, чалма, обернутая вокруг головы, и широкий пояс, сжимавший талию, на котором покоился сверкающий меч, — все в облике незнакомца напоминал скорее лихого разбойника, нежели гостя.

Принц приблизился, и его обворожительная улыбка, способная опьянить одним своим светом, скользнула по его губам.

Улыбка, что могла обмануть кого угодно, но не меня. Резким движением он стиснул мой подбородок, впиваясь взглядом в самую душу.

В глазах его плескалось невысказанное, но вместо слов сорвалось лишь:

— Забирай. Но она будет жить, пока я не решу ее дальнейшую судьбу. Надеюсь, у вас она познает истинную покорность.

И, склонившись вплотную, прошептал с ледяной издевкой:

— У тебя не будет шанса. Ни единого.

Я вздрогнула от его слов, словно от удара хлыстом. В его голосе не было и тени сомнения, лишь уверенность, граничащая с жестокостью.

В его глазах читалось предвкушение моей неизбежной участи. От его близости по коже побежали мурашки, но это был не трепет желания, а холод животного страха.

Я знала, что он говорит правду. В его руках сосредоточена власть, способная сломать любого.

Что он задумал на этот раз? Кто этот человек? Что меня ожидает, когда меня выведут из этой комнаты?

От его хватки на подбородке остались красные следы, жгущие кожу. Я попыталась высвободиться, но его пальцы сжали меня еще сильнее, причиняя боль.

В этот момент я почувствовала себя загнанным зверьком, обреченным на мучительную гибель.