Чужая тень II (СИ) - Михалек Дмитрий Владимирович

«Надо всё это прекращать», — подумал я, глянув на парящего над городом мононекрокрыла. Лич держался на огромной высоте, куда не прыгнуть и не достать стрелой из лука. Балансируя на качающихся от напора мертвецов заборе, я взглянул на него сквозь тени. Множество серых линий, словно поводья, спускались вниз к каждому из его орудий. Теневые тросы входили в голову мёртвых и произрастали прямо из груди летающего над ними мертвого мага.

«Ну, попытка не пытка», — решил я и, направив в грудь твари левый артефактный нож, вложил остатки Ци в световой режущий луч.

Существо спикировало куда-то за городские постройки. Мертвецы тут же перестали карабкаться по мою искру на стену и встали подо мной, переглядываясь друг с другом тупыми взорами. Я снова стал для них невидимым. Это было очень хорошо, но холодная рукоять левого ножа говорила о том, что потрачено слишком много Ци. Рукоять правого артефакта буквально обжигала мою ладонь. И я снова двинулся в путь.

Бег и прыжки по верхотурам стали совсем привычными, как и ожившие трупы, бесцельно стоящие на улицах и в окнах домов. Чем больше нежити попадалось мне на пути, тем больше «благоухала» округа, а значит, тем ближе было до моей цели.

Логово некроманта охранялось настоящей армией — порядком трёх сотен бронированных, вооружённых копьями воинов, выстроенных в три шеренги. Они уже знали, с какой стороны меня ждать. Мертвые держали строй, плотно сжав щиты, из-за которых, словно лес, торчали копейные древка с ржавыми нечищенными наконечниками. На бело-чёрных щитах пестрил один и тот же рисунок: белая половинка солнца на черном фоне и чёрная половинка того же солнца на белом… Вернее сказать, не на белом, а на серо-буром от запекшейся крови и несмываемой грязи. Вместо зрачков в глазах этих солдат чернели провалы, в которых можно было потерять свое «я».

Ставни на окнах главного дома были плотно закрыты. Возможно, тут до Гнилоуха жил сам Цветоуст, который теперь, укороченный по плечи, красовался украшением на коньке крыши.

" Нужен ли некромантам дневной свет или воздух? — размышлял я на ходу. — Наверняка вся эта вонь — благоухание для его обоняния и мозга, иначе бы он навел тут порядок и, как сказала бы Лара, санитарию…'

Я перепрыгнул с забора на отвес второго этажа какой-то башенки, находясь на расстоянии, куда простой смертный не может докинуть копьё, и с него окинул взглядом мёртвое воинство. Почему-то мне казалось, что попытайся я перелететь через зомби-строй, меня тут же посадят на десятки копий. Смирившись, что в позиционной войне пока выигрывает некромант, я выкрикнул:

— Чилли Гнилоух, я пришёл поговорить!

Некоторое время ничего не происходило, затем верхнее окно распахнулось, и в проеме показался уже знакомый мне персонаж.

— Неужели тебе, светломирец, так одиноко, что ты пришел говорить с мёртвыми? — начал он со странной шутки.

— С волками жить… — буркнул себе под нос я и прокричал в ответ: — Мне нужно кое-что из твоих вещей!

— Уйди, попрошайка! Тут не подают, тут сами нуждаются! Я бы пригласил тебя, но из тебя же даже простенького мертвяка не сделаешь! Эх… такое тело испортил светомагией… — Чилли внезапно замолчал, будто вглядываясь в меня, и затем неожиданно произнес: — Ну заходи… если не страшно.

Строй расступился, образуя коридор щитами внутрь. Копья, как по команде, враз взмыли над головами. Гнилоух исчез в своем окне, и тут мне стало действительно не по себе. Что-то внутри кричало, что это ловушка, но что-то убеждало в обратном: мол, я ведь уже говорил с ним в другом испытании…

Спрыгнув с башенки, я направился к организованному для меня коридору, попутно не забывая смотреть сквозь тени.

Среди мёртвых были и тела с артефактами преимущественно серебряной лиги, но не встречалось ни одной тени или искры. Не было и теневых нитей, как у обычных зомби, и это наводило на мысль, что каждый стоящий в строю имеет толику своего сознания. Подойдя к мёртвым, я применил Ци и прыжком взлетел на козырёк над открытой двустворчатой дверью, затем, встав на карниз второго этажа, подтянулся до третьего, добравшись до единственного открытого окна.

В комнате было темно. Лучи, проникающие сквозь загораживаемый мною оконный проём, преломлялись внутри белёсым дымом.

Чёрномаг сидел в кресле-качалке и вдыхал дым через длинную кишку, уходящую в оскаленную пасть выделанного человеческого черепа, на макушке которого аккурат в центре прибитой к нему серебряной короны лежали угли.

— Светляк, тебя что, горные обезьяны посвящали? — ухмыльнулся Гнилоух, когда я свесил ноги внутрь комнаты, оставшись сидеть на подоконнике.

— Да, — коротко ответил я, наблюдая, как бурлит внутри агрегат, созданный из черепа и кишок.

На удивление в комнате совсем не воняло. То, что курил некромант, перебивало любые запахи, давая свой не такой уж и неприятный оттенок из каких-то сладких ягод.

— Будешь? — протянул мне кишку Гнилоух, как будто я мог просто так, через расстояние в десяток шагов, вытянуть руку и взять курительный мундштук.

— Спасибо, откажусь.

— Нет никаких богов. Если бы они были, они бы допустили вот это всё? — усмехнулся маг при слове «спасибо», пошевелив тонкой стальной палочкой угли на черепе, — Так что тебе нужно, посвящённый обезьянами паладин, да еще и королевских кровей? Знаешь ли, редко тут, в глуши, встретишь парня с талантом мага и воина одновременно. Одни бездарности вокруг, которые лишь на заготовки годны.

— Ты не спросил, откуда я тебя знаю, и даже не спросил, как меня зовут, — начал я издалека.

Маг отрицательно покачал головой.

— Мне всё равно, палладин, кто ты и даже какого рода. Вижу, что светломирская знать ко мне в Гнилоград пожаловала, а кто ты и что ты, мне всё равно.

— Почему же тогда впустил?

— А какой смысл нам с тобой бодаться? Я как тебя увидел, всё думал, когда же ты про тысячи убиенных начнёшь мне морали читать, а ты меня удивил своим материализмом, несвойственным вашему брату. Вы ж наивны, как дети, несправедливости не выносите, и вот тебе на. У меня на пороге — паладин серебряной лиги, и впервые на моей памяти речь не об отмщении.

— Мне нужны твои дневники, чтобы кое-кого оживить, — произнес я. — Он сейчас в Залах стенаний.

— А что в Залах стенаний делает светляк? Это же наше место. Или его вы тоже хотите захапать своим послесмертием?

— Мне нужны твои записи, чтобы научиться проламывать в них бреши.

— Да ты с ума сошёл, светломирец. Тебя ж, серебряного дурака, даром что ты паладин, сельтары на салат порубят или звери сфер захарчуют. А я — некромаг, а не лекарь, я воскрешать никогда не умел, не умею и уметь не буду. Ты смотри, дурак, на тебе и так печать судной недели. — Некромант закатился смехом, переходящим в кашель — видимо, дым попал не в то горло.

«Зачем я с ним говорю? Нарезать его мелкими кусочками — и дело с концом!» — прорычал мне мой внутренний голос.

Будто услышав мои мысли, маг вдруг стал серьёзным и глянул на меня своими безумными глазами.

— Потому, что я — архимаг серебряной лиги. Ты не видишь сквозь туман, а я покажу тебе. — Некромант вскинул обе руки в мою сторону. На пальцах сияло два кольца в виде змей, кусающих плоть. — Я дважды проходил испытание и теперь владею сразу двумя артефактами. Я слышу твои мысли. Удивлён, светляк, что не только у тебя есть талант дуального культиватора? Я мог бы убить тебя даже силой мысли, если бы не один вопрос, который я не могу разглядеть сквозь свет твоей искры.

— Какой же? — спросил я уже приготовившись к бою.

— Кто дал тебе перстень, как у меня?

— Тот же, кто и послал за твоими дневниками. Ты сам, когда я выпустил тебя из этой сферы.

— Ты хочешь сказать, что я — зверь сферы? — снова заулыбался черномаг и откинулся на спинку.

— У тебя — два перстня серебряной лиги, но нет бронзовых артефактов, — продолжал я, наблюдая за тем, как с лица мага медленно сходит улыбка. — Ты сидишь в крепости уже около месяца. Неужели у тебя возникает ощущение, что ты тут целую жизнь, раз даже готов говорить с паладином? Будь ты реален, я бы никогда не прорвался сквозь твои орды. Но я тут потому, что сюжет сферы вёл меня к тебе. Ты умер уже очень-очень давно, на плахе у Цветоуста, а перед смертью отдал мне этот вот перстень.