Опасная любовь командора (СИ) - Муратова Ульяна

А я осталась в медблоке, с недоумением посматривая на свой собственный отвар. Желание пооткровенничать действительно было, и оно действительно было странным.

Несколько секунд спустя раздался стук в дверь, и по одному звуку я поняла, что это командор. Что-то забыл?

Распахнула дверь и шагнула в сторону, чтобы он мог войти, но он так и остался на пороге с большой светлой коробкой в руках.

— Это одеяло. Для меня оно слишком жаркое и пушистое. Скоро начнутся дожди, а в штабе всегда холодно в пасмурную погоду, — отчеканил он и строго добавил: — Однако я хочу подчеркнуть, что это не подарок! Я просто передаю вам своё одеяло во временное хранение и разрешаю им пользоваться. Это всё. Ясной ночи.

Он всучил мне коробку, развернулся и ушёл, плотно закрыв дверь своего кабинета.

Можно было бы похихикать над пассажем о том, что одеяло — «это не подарок», но ощущение тревоги не отпускало. Слова о необычности последнего прорыва никак не шли из головы.

Я всегда доверяла своей интуиции, и сейчас она говорила, что за беспокойством командора стоит нечто важное. Или мне просто льстило, что он поделился со мной ощущениями, которые не готов был обсудить даже с проверенными сослуживцами?

Двадцать пятое эбреля. Перед рассветом

Адель

Командор оказался прав. Звучало как уставное клише и уже несколько набило оскомину, но что поделаешь, если так и есть?

Дождь зарядил с такой силой, что из окна были видны лишь потоки воды. Неподаренное одеяло пришлось очень кстати, в штабе действительно стало холодно, несмотря на позднюю весну.

Чем больше времени проходило, тем напряжённее становились лётчики, и через несколько дней у всех на устах был только один вопрос: почему нет другого прорыва? Луна не показывалась уже восемь ночей, и по всем закономерностям прорыв должен был случиться, и не один.

Но нет.

От Разлома пришли тревожные новости: области вокруг него начало потряхивать, и многие замечали лёгкую дрожь или странный гул из-под земли.

С каждым прошедшим часом напряжение всё нарастало, достигнув той критической точки, когда за успокоительным ко мне приходил не только командор, но и почти весь старший офицерский состав.

Они, кстати, вели себя крайне достойно и деликатно, но это я относила скорее на тот счёт, что все уже были женаты, а кому захочется прогневить богов изменой? Всем же известно, как жестоко карали за неё и Солар, и Таната, и Геста, правда, по разным причинам.

Так или иначе, я наслаждалась работой. Получила несколько ящиков ингредиентов, пустой стеклянной тары и перевязочных материалов. Наготовила столько мазей, зелий и настоек, что шкафы ломились от запасов. Навела в медблоке идеальный порядок, подписала каждый флакончик, ящичек и полочку. Подумывала даже попросить другие покои, а в клетушке организовать небольшой склад, чтобы не бегать каждый раз к интенданту.

Вот только с приходом ливней выяснилось, что у моих императорских апартаментов есть одно неоспоримое преимущество: в них практически не проникала влажность. В итоге я сложила ящики с сухими травами под кровать, выцарапала у интенданта ещё два больших стеллажа для медблока, покрасила их в белый и заставила снадобьями.

Однако никакой особенной пользы своей части я по-прежнему не приносила. Один раз посчастливилось зашить рану на затылке, и на этом список подвигов из одного пункта заканчивался.

После второго построения горячие головы поостыли, и хотя капрал Фоль всё ещё поедал меня глазами за каждой трапезой и здоровался со мной гораздо витиеватее и дольше, чем того требовали приличия, в остальном будни вошли в колею, а командор перестал злиться и нервничать из-за меня. Теперь он злился и нервничал из-за прорыва, который никак не случался, и переживал из-за его возможной мощности. Удастся ли его сдержать, когда он всё-таки случится? И чего ждать в свете последних новостей?

Однако сегодня к утру дождь наконец ослабел, и немного развиднелось, что давало надежду на ясный день и лунную ночь.

Я по-прежнему делала Блайнеру успокоительный отвар каждое утро перед сном, и мы иногда разговаривали, если он задерживался в медблоке. Сегодня он пришёл даже раньше обычного. Наверное, весь личный состав уже вымуштровал и живительных командорских наставлений всем раздал, а без начальственного внимания осталась лишь я, сиротинушка.

Пока он наблюдал за тем, как готовится отвар, я из вежливости спросила:

— Как ваш маголёт? Его уже починили?

— Да. Оказалось, что давление масла падает из-за заедания золотника редукционного клапана маслонасоса в открытом положении. Я так и подозревал, только механики не сразу смогли найти, что попадает в зазор между золотником и направляющей. Зато маголёт заодно перекрасили, пока в ремонтном ангаре стоял.

В прошлый раз я также из вежливости спросила, почему в части есть маголёты разных моделей, и получила часовую лекцию о строении и преимуществах каждой из них, после которой очень сладко и крепко спалось.

— Кстати, а почему маголёты так часто перекрашивают? Всё время слышу об этом.

— Они быстро выгорают и облезают, из-за чего появляется коррозия. Нам ещё и поставляют самую паршивую краску. Я уже сколько раз спорил со снабженцами, но они и слышать ничего не хотят. Говорят, мол, рук у вас полно, берите и перекрашивайте, а у нас бюджетирование.

Я покосилась на полные шкафы недешёвых снадобий и принялась энергичнее мешать отвар, чтобы успеть выдать его командору до того, как он задумается и спросит, почему мне без проблем выдали самые редкие ингредиенты и прислали набор дорогущих зажимов, если у меня даже операционной нет.

— Хорошо, что погода налаживается. Если повезёт, сегодня будет ясная ночь, — сказала я, меняя тему.

Небо за окном уже серело, а налитые стальной тяжестью тучи отползали к горизонту.

Выключив плиту, подняла с неё сотейник и хотела уже разлить отвар по кружкам, как здание неожиданно тряхнуло, и я удивлённо вздохнула. Последовал ещё один подземный толчок. Командор сориентировался мгновенно. Рванул меня за руку, подтащил к окну, распахнул створки и перекинул через подоконник. Я даже пикнуть не успела, но каким-то чудом не ошпарилась.

— Землетрясение! — рявкнул он, выпрыгивая из окна следом.

Блайнер коснулся своего левого виска, и от него во все стороны разбежались молнии. Концентрическая волна голубоватой магии понеслась в пространство. У меня в голове зазвенело.

Командор объявил тревогу. Взвыла сирена.

Подземные толчки стали частыми и неритмичными, мы добежали до угла здания и оказались на плацу — подальше от построек. Все высыпали из штаба, у входа собирались люди, но мы всё ещё оставались вдалеке от них, на противоположной стороне плаца. Я стиснула ручку опустевшего сотейника так сильно, что заломило пальцы, и только потом сообразила, что всё ещё держу его в руках.

Командор шагнул в сторону главного входа, когда земля под ногами мелко задрожала, и брусчатка начала вспучиваться. Я инстинктивно отпрянула назад, но плац уже лихорадило целиком. Ещё один холм вздымался прямо за нашими спинами, и я растерянно огляделась, не понимая, куда бежать.

Командор гаркнул:

— По маголётам! Боевая тревога!

Его голос разнёсся по авиачасти.

Раздался треск. Под ногами лопалось покрытие и дыбилась земля, я метнулась обратно к штабу, но Блайнер перехватил мою руку и с бешеной силой потянул в сторону ангаров. Некоторые холмы вдруг просели, другие, наоборот, встопорщились, а мы уже бежали, лавировали между кучами земли.

Я отшвырнула сотейник прочь и свободной рукой подхватила подол, чтобы не путался под ногами, но всё равно не успевала за командором. Он нёсся, будто за нами гнались драконы, и мне внезапно стало так страшно, что если бы не рука, что вцепилась в моё запястье и тянула за собой, я бы замерла в ступоре или упала и распласталась на земле.

— Быстрее! — рявкнул Блайнер, и я ускорилась изо всех сил.