Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

— Спасибо, Джей Джей.

Перси бросает на меня выразительный взгляд. Похоже, я не единственная заметила, что они нравятся друг другу, но боятся признаться.

— А давайте сыграем? — предлагает Лиам. В этот момент кусочек моцареллы падает ему на ворот футболки. Он замечает и ловко подцепляет его пальцем, чтобы сунуть обратно в рот.

Ни одна фраза не будит во мне интерес так, как: «Давайте сыграем». Я наклоняюсь к Лиаму.

— Я за. Во что?

— Я задам тебе вопрос, и ты должна ответить. А мы по очереди будем говорить, врёшь ты или нет, — поясняет он. — Например: я тебе нравлюсь?

— Нет, — отрезаю.

Лиам прищуривается.

— Ложь, без сомнений.

— Правда.

— Невозможно.

Я отмахиваюсь, раздражённая.

— Давай дальше. Следующий вопрос?

— Ты когда-нибудь думала, каково было бы меня поцеловать?

Ньют закатывает глаза и мягко отталкивает меня назад. Сначала он смотрит на Лиама:

— Ты, прекрати.

Потом — на меня:

— А ты: я с тобой ещё не закончил.

— А вот и закончил. Ты старше меня всего на год, Ньют. Я же не нюхала кокаин в туалетной кабинке. Хватит вести себя так, будто мне пять.

Он теряется, приоткрывает рот в удивлённую «О». Кажется, я только усугубила ситуацию. А так как спорить с братом не в моём списке желаний, я встаю, намереваясь выйти и пройтись.

— Это были всего лишь сиськи, — бросаю им через плечо. — Они есть и у Джека. И у Афины, и у Афродиты. И у женщины, что когда-то кормила Хайдеса грудью. У нас у всех одно и то же тело, какой тут может быть табу?

Ньют издаёт язвительный смешок.

— Ну конечно, Хейвен. Тогда давай вообще откажемся от одежды. Ходим голыми по улицам, свергнем власть тряпок! Отличная идея.

— Я такого не говорила, Ньют. Ты перегибаешь, — шиплю.

Но он вскакивает, лицо вспыхивает багровым. Резкое движение пугает даже Лиама и Перси. Джек же явно тревожится.

— Перегибаю? Мы потеряли маму, когда нам было семь и восемь лет. Папа вынужден был брать двойные смены, чтобы прокормить нас, его почти не было. И с самого начала я взвалил на себя задачу защищать тебя и удерживать от ошибок. Всегда. Ты это прекрасно знаешь. И я предупреждал тебя насчёт Лайвли. Но всё впустую. Почему ты меня не слушаешь, Хейвен?

Я с трудом сглатываю. Втягивать маму в разговор нечестно. Особенно при остальных, которые сидят, смущённо отводя глаза.

Лиам откашливается.

— Возвращаясь к игре: у тебя когда-нибудь были сексуальные фантазии про меня?

Перси щёлкает Лиама по затылку.

— Придурок, — одёргивает его Джек.

Ни я, ни Ньют не обращаем внимания. Я хватаюсь за дверную ручку и нажимаю вниз.

— Прости, — шепчу. И больше не знаю, что сказать.

Я импульсивная? Да. Безрассудная? Да. Без тормозов? Наверное. Иногда я их всё же использую. Но вовсе не факт, что всё время тормозить — лучший выбор. Если уж говорить метафорами: невозможно прожить жизнь, всё время давя на тормоз. Иногда надо нажать на газ. Иногда это обернётся ошибкой, иногда — будет правильным решением. И я не знаю, в какой категории окажется моя история с Лайвли, но часть меня безнадёжно тянется к тому, чтобы идти к ним, без тормозов.

И к последнему месту на земле, куда мне следовало бы идти. Я осознаю это только тогда, когда открываю двери кафетерия и меня накрывает запах еды.

К счастью, здесь не людно. Почти все столики пусты, и немногие присутствующие не сразу замечают моё появление. Я пользуюсь моментом: заказываю чашку ромашкового чая и иду к самому укромному месту.

Я чувствую взгляд, устремлённый на меня, но стараюсь не реагировать. Кручу пакетик в кипятке, пока движение не прерывает человек, садящийся напротив.

Я поднимаю глаза, готовая возмутиться, но слова застревают в горле.

— Ты что здесь делаешь?

Гермес улыбается своей привычной улыбкой, предназначенной исключительно для меня: чистое развлечение.

— Привет, Хейвен.

— Привет.

Он поворачивает голову, и я следую за его движением. Я даже не заметила, что за другим столом тоже сидят Лайвли. Их тарелки пусты, только Гермес притащил с собой кусок шоколадного торта. Афина оживлённо говорит, жестикулируя с напором. Аполлон смотрит прямо на неё, но готова поклясться — слышит лишь половину сказанного. Хайдес сидит во главе стола, даже не пытаясь изобразить интерес: уставился в носки своих ботинок, развалился, будто вот-вот уснёт и грохнется на пол.

И вдруг, словно ведомый каким-то инстинктом, он поворачивает голову в мою сторону. Наши глаза встречаются. Его лицо остаётся непроницаемым, но когда он переводит взгляд на Гермеса, на лбу проступает складка.

— Хочешь кусочек торта? — спрашивает Гермес с набитым ртом. Крошки разлетаются в воздухе.

Я показываю на свою кружку:

— Нет, спасибо.

Он наклоняется понюхать и морщится.

— Ромашка? Бесполезная трата воды. Ты хоть «исправила» её чем-нибудь?

— Исправила чем? — дую и делаю глоток.

Гермес шарит в заднем кармане своих клёшевых брюк и вытаскивает маленький чёрный флакончик. Встряхивает.

— Нектар богов. Мёдовый мёд. Знаешь, что это? Алкогольный напиток из ферментированного мёда.

— Водка уже вышла из моды?

Он лишь усмехается, откупоривает флакончик и хочет плеснуть в мою кружку. Я тут же отодвигаю её.

— Да ну, Хейвен, — уговаривает он. — Всего капельку. Вкусный же. Мы все пьём.

— Да, мы видели, какие вы «нормальные и уравновешенные», — бурчу я.

Не переживаю, что задела его — знаю: Гермес не из обидчивых. И точно, он смеётся.

— А ты — сама трезвость и благоразумие, да?

Я отпиваю ещё ромашки и поднимаю бровь:

— Намекаешь, что я могла бы пройти кастинг в семью Лайвли?

Он пожимает плечами, поливает остаток торта мёдовухой и отправляет его в рот, довольно застонув.

— Не знаю, Хейвен. Но если бы ты стала частью семьи, не смогла бы переспать с Хайдесом.

Я уже открываю рот, чтобы поправить его на «Аполлон».

Он поднимает ладонь, останавливая меня.

— Нет, не говори «Аполлон». Очевидно же, что он тебе нравится. Посмотри на него: эти ямочки, зелёные глаза, длинные блестящие волосы, этот хрипловатый мягкий голос. И пальцы… длинные, ловкие пальцы, которые могли бы дотянуться куда угодно… — он театрально вздыхает. — Но это только отвлекающий манёвр. Чтобы не думать о том, что тебя на самом деле тянет.

— Меня не тянет к Хайдесу, — отчеканиваю я.

Он кивает.

— Да, ты права. Но заметь, дорогая моя подруга: влечение бывает разным. Это не только желание затащить кого-то в постель — наоборот, это самая простая и банальная форма. Настоящее, опасное влечение — это когда тебя тянет к человеку. Когда тебя гложет болезненное любопытство узнать его. Хочешь ещё и ещё ответов на каждую, даже самую глупую мысль о нём.

Я взвешиваю его слова с осторожностью. И не могу не согласиться.

— Ладно. Но тогда меня тянет ко всем вам.

Он щёлкает языком, указывая на меня пальцем.

— Отличный вывод. И знаешь что? Я тоже к тебе тянусь. В этом смысле. — Он понижает голос. — Хочу видеть, как ты играешь против нас, Хейвен. И, хотя мы обожаем соперничать и заставлять других проигрывать, меня заводит сама мысль увидеть, как ты победишь.

Все мои мышцы замирают.

— Зачем?

— Потому что это будет весело. И чертовски возбуждающе.

Мы долго смотрим друг на друга. Потом я откидываюсь на спинку стула и оставляю камомиллу в покое. Гермес тут же пользуется моментом, плескает в кружку немного мёдовухи, размешивает и облизывает ложку, подмигивая.

— Гермес, идём.

Над нами возвышается Афина. За её плечом — остальные братья и сестра, и, в отличие от неё, их лица спокойные, почти приветливые.

Пока Гермес поднимается и что-то бросает сестре, я пытаюсь поймать взгляд Аполлона. Он стоит чуть в стороне, руки в карманах, прядь волос падает на лицо. Я даже улыбаюсь, надеясь, что это заставит его взглянуть на меня. Но нет.

Два пальца стучат по крышке стола, отрывая меня от тщетных попыток. Хайдес.