От воспоминания о Дилане настроение испортилось.
Все дни на острове Арон был занят выживанием и расследованием внутренних интриг сумеречных драконов, но стоило отвлечься, как на душе становилось противно от гнетущего чувства вины. Потерял хватку, просчитался. И теперь, вместо того, чтобы заниматься раскрытием важного для королевства дела, и стоять на защите близких, он месил пыль в демоновом подземелье, на краю света, без гарантии вернуться. По меньшей мере, в ближайшее время.
Арон очень надеялся, что за время его отсутствия, дома не случится ничего непоправимого, но там, в хранилище Артефактов, где всё началось, у него был выбор: поймать вора и вернуть Сердце Крама или остаться и спасти девушку, которая по его воле оказалась втянута в политические интриги.
Истинную пару брата.
Если она погибнет, тот ему никогда не простит. Впрочем, сам Арон на его месте, поступил бы так же. Но выбор был слишком труден. Вернуть артефакт, от которого зависело пробуждение второй ипостаси у его народа или спасти одну жизнь. Он всегда выбирал общее благо. Даже если должен был пострадать сам. И верил в то, что именно так правильнее всего.
Там, где от тебя зависят судьбы жителей всего королевства, — нет месту личному. Так что он ни о чём не жалел. Но менее паршиво от этого не становилось.
Арон перевёл тяжёлый взгляд на неподвижные воды чёрного озера. Туда, где скрылась нахальная девица. Та, из-за которой он и оказался втянут в безумную авантюру, и тряхнул головой, сбрасывая невыносимое напряжение.
С того момента, как Рута вошла в тёмные воды озера, исчезнув из поля видимости, прошло достаточно много времени. Не то чтобы Арон переживал за йекшери, но лезть за ней и снова вытаскивать желания было мало. И всё-таки его беспокоило долгое отсутствие девушки.
При ближайшем рассмотрении коварная расхитительница чужих хранилищ оказалась обычной человеческой девчонкой с завышенным самомнением и способностью свернуть себе шею раньше, чем ответит за свои действия.
Хотя о чём это он. Арон поморщился. Если Рута действительно принадлежала одному из кланов (а её умения подтверждали это), даже вытащив её отсюда, нельзя быть уверенным, что получится призвать йекшери к ответу. А потому её помощи с возвращением артефакта в Хранилище будет достаточно.
Дракон внутри него, до того благоразумно молчавший, недовольно рыкнул.
Я. Сказал. Довольно.
Огрызнулся в ответ Арон и снова нетерпеливо уставился на Зеркало памяти.
Словно уловив его беспокойство, Антария заговорила.
— В чертогах время идёт иначе. А те, кто попадают в Зеркало Памяти, и вовсе его не ощущают.
— И тем не менее я по-прежнему не представляю, что там можно так долго делать, — проворчал Арон, сложив руки на груди. — Какой смысл встречаться с прошлым? Если оно прекрасно, то всё равно осталось позади. А если это неприятные события, то тем более нет смысла их возвращать к жизни.
— Зеркало Памяти показывает не только прошлое, — по-матерински улыбнулась Антария.
Дочь вождя устроилась на земле, и её сразу же окружили с десяток огненных ящериц. Правда, близко не подползали, создав вокруг неё светящийся полумесяц.
Арон приподнял бровь.
— А что ещё?
— В нём можно встретиться с тем, кто давно покинул мир живых, — медленно проговорила вэйху, не сводя с дракона проницательного взгляда.
Арону стало не по себе.
Она не могла ничего знать о его прошлом. О некоторых событиях даже в семье никто не был в курсе. И тотчас мысленно выругался, вспомнив, что перед ним шуар — местный аналог ясновидящей.
— Не вижу смысла встречаться с мёртвыми, — слишком поспешно ответил он и вновь уставился на демоново озеро.
Выходило, действие Зеркала Памяти напоминало работу медиумов. А он терпеть не мог все эти вызовы духов и разговоры по душам с призраками, на его взгляд, от них не было толка ни для работы, ни для душевного равновесия.
Озвучивать это он не стал, тем более что воды озера, наконец, пришли в движение, и в них вновь появилась Рута. Бледная, мокрая и потерянная.
Глава 24. Рута
— Нет твоих родителей в этом мире. Но в другом найти сможешь.
За точность слов я бы не взялась ручаться, но смысл точно был такой. Бездна дери эту гадалку. Может, в её словах не было ни капли правды, а я развесила уши. Но почему-то раньше мне не приходила мысль, что сказанное могло оказаться обычным враньём.
Тем не менее, собравшись с духом, я с надеждой открыла глаза.
И тотчас отпрянула, так как с той стороны Зеркала на меня смотрела незнакомая женщина. С любопытством и долей иронии. Сложив руки на груди, она осматривала меня с головы до ног и чему-то одобрительно кивала.
Она выглядела ярко и вызывающе.
Чёрные волосы убраны под платок, завязанный на манер скрутки, из-под которого выбивались волнистые пряди. Широкие вразлёт брови, миндалевидные глаза, характерный нос и пухлые алые губы. В ушах поблёскивали золотые кольца, а на шее красовалось три ряда разноцветных бус.
Белая свободная рубаха не скрывала большой груди. Широкий пояс пестрил многочисленными мешочками, среди которых затесался средних размеров кинжал. А несколько цветастых юбок были надеты поверх шаровар. Довершали броский образ винного цвета сапожки, один из которых в этот самый миг нетерпеливо постукивал по полу.
Я подняла голову и встретила игривый взгляд, полуулыбку и взлетевшую бровь. На миг мы замерли, рассматривая друг друга, после чего незнакомка не выдержала и всплеснула руками:
— Так и будешь стоять, как неродная? — Она пересекла невидимую границу и замерла в двух шагах от меня, отчего зеркальная поверхность пошла рябью.
Живая и настоящая.
Я же с трудом удержалась, чтобы вновь не отступить. Мысленно дала себе подзатыльник, ведь только тут до меня окончательно дошло, — я добилась чего хотела. И теперь понятия не имела, что по этому поводу чувствую и что делать дальше.
— Ты из Ро… — растерянно пробормотала я, вновь блуждая взглядом по пёстрой одежде.
Она согласно кивнула.
— И ты тоже, милая.
Я удивлённо вскинулась. Очень хотелось уточнить, не путает ли она меня с кем-то, но вместо этого я набралась смелости спросить другое.
— Ты моя… — начала, но договорить не хватило духа.
В голове сидел размытый образ женщины, доброй, нежной, в чьих объятьях можно было забыть о горестях. Я никогда не видела родную мать, а потому понятия не имела, как она выглядит. Но представить, что та окажется из народа Ро — повелителей дорог и вечных кочевников, мне бы никогда фантазии не хватило.
Про этих людей ходило слишком много противоречивых слухов, начиная с того, будто они продавали собственных детей, заканчивая жуткими историями о кровной мести за то, что кто-то посмел обидеть члена семьи. Так что, услышав о подобном родстве, я вовсе растерялась.
В отличие от меня, женщина чувствовала себя уверено, будто всё происходящее её нисколько не удивляло.
— Меня зовут Роана, — улыбнулась она. — И я та, кого ты так жаждала увидеть.
Она приблизилась и, склонив голову, провела ладонью по моим волосам. Подобные нежности мне были непривычны, но я внезапно для самой себя приняла ласку. От женской руки шла прохлада, она удивительным образом успокаивала, пробуждая смутные воспоминания, будто так когда-то уже было. Ласковая рука гладила меня по волосам. Очень и очень давно.
— Как же ты выросла, — прошептала Роана.
Её шёпот проник глубоко под кожу. В глазах заломило, я окончательно осознала: передо мной родная мать, но я по-прежнему не знала, как себя вести и что говорить, поэтому просто слушала.
— Мне так хотелось узнать, на кого ты будешь похожа, когда вырастешь, — продолжала шептать она. — И вот, моё желание исполнилось.
— И на кого? — с трудом выдавила я. В горле стоял ком.
— На отца. — По её лицу пробежала тень, но тотчас исчезла. Роана вновь улыбалась. — А он почему-то был уверен, что ты будешь походить на меня.
