Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Кто это? — нахмурился Михаил.

— Враг, — процедил Секач.

Он мгновенно спрыгнул с лошади и сорвал с пояса артефактную маску. Когда он накинул её на лицо, его фигура стала полупрозрачной, а затем и вовсе растворилась в воздухе.

Зубр повернулся в их сторону. В глубине его чёрной растрёпанной бороды появилась ухмылка — острее ножа.

— Неужели я вижу одного из Градовых? — его голос прозвучал как скрежет металла по стеклу. — И его верных людей? Ваши лица мне знакомы, ублюдки.

Он не стал доставать ружьё. Просто поднял руку. Воздух вокруг него затрепетал, и десятки острых осколков скальной породы и куски руды с грохотом вырвались на свободу, зависнув в воздухе. Затем они рванули вперёд с такой скоростью, что размазались в воздухе.

— В укрытие! — закричал Михаил, выбрасывая вперёд артефактную руку.

Перед отрядом возник ледяной щит. Он смог отбросить часть летящего металла, но сила удара была чудовищной. Михаил почувствовал, как что-то щёлкнуло внутри механической конечности, и её пальцы дёрнулись, застыв в неестественной позе.

Один из осколков, отражённый им, вонзился в плечо Секача, вырвав того из состояния невидимости. Позади раздались крики боли. Михаил бросил взгляд назад и с ужасом увидел, что несколько людей и лошадей упали наземь. Часть снарядов Зубра обогнула его барьер и поразила их.

Оставшиеся в живых стреляли из арбалетов. Магические болты Зубр не мог подчинить, и уклонялся от них, или выставлял навстречу щиты из металла, который появлялся из воздуха. Точнее, из чистой маны.

Михаил, стиснув зубы, попытался контратаковать. Его кинжалы вырвались из-за пояса и полетели в сторону врага. Но Зубр лишь усмехнулся. Он щёлкнул пальцами, и летящие кинжалы остановились в сантиметре от его груди, дрожа в воздухе, а затем упали на камни.

— Детские игрушки, — проворчал он и снова взмахнул рукой.

На этот раз из земли прямо под ногами дружинников вырвались острые стальные шипы. Ещё два человека были подняты на них, их предсмертные возгласы заставили содрогнуться остальных. Секач, истекая кровью, пытался подобраться к противнику. Но по воле того тесаки вырвались из рук дружинника и обрушились на него же.

Секач снова активировал маску и исчез. Его выдавали лишь капли крови, падающие из пустоты на листву. А тесаки вдруг ринулись в сторону Михаила.

В ответ он ударил льдом. Тот окутал клинки, и они упали на землю, превратившись в ледяные глыбы с рукоятями.

— Занятная игрушка, — прохрипел Зубр и вытянул ладонь, растопырив пальцы.

Миша почувствовал, что артефактная рука больше ему не принадлежит. Опутанная нитями чужой магии, она выкручивалась и трещала. В месте сцепки с культёй вспыхнула невыносимая боль, и Градов закричал, чем заставил противника насмешливо улыбнуться.

Но тут Зубр резко повернулся, отпустив руку Михаила. Тот выпал из седла на землю, наполовину ослеплённый болью. Сквозь кровавую мглу перед глазами он увидел, как рядом с монстром — назвать врага человеком не получалось даже в мыслях — возник Секач.

Он ударил Зубра в лицо кулаком, и тут же вогнал нож ему в грудь. Зубр зарычал и мощным ударом отправил Секача на землю.

— Сука, — прохрипел монстр, держась за рукоять торчащего из груди ножа. — Ладно, ещё увидимся… Скоро!

Он пнул лежащего Секача и скрылся в портале.

Разлом исчез.

Михаил с трудом приподнялся и огляделся.

Все были мертвы. Все, кроме него и Секача. Михаил чувствовал жгучую боль в бедре — какой-то осколок его всё же зацепил. Артефактная рука висела, вывернутая в локте, и больше не подчинялась.

В наступившей тишине Михаил с ужасом осознал всю глубину своего провала.

Он посмотрел на Секача, который, бледный от потери крови, пытался перевязать свою рану. Подполз к нему и одной рукой кое-как помог наложить повязку.

— Прости… — прохрипел Михаил. — Я… я натворил глупостей. Это гораздо серьёзнее, чем мы думали. Надо срочно возвращаться. Предупредить Владимира.

Секач, не говоря ни слова, начал обрабатывать его рану на бедре. Его лицо было мрачнее тучи. Он только раз глянул в сторону погибших дружинников и покачал головой.

— Не доберёмся, командир, — хрипло проговорил он. — Провизии нет. Мы ранены. Конь только твой остался. Мы умрём по дороге от ран и голода. Или нас порвут монстры.

Михаил с отчаянием оглядел ущелье, усеянное телами его людей. Он чувствовал, как последние силы покидают его. Дружинник был прав.

— Что же нам делать? — прошептал он, уже не скрывая отчаяния.

Секач тяжело поднял голову и посмотрел туда, куда всего час назад Михаил хотел загнать монстров. В сторону владений Карцевой.

— Остаётся лишь один вариант…

г. Владивосток

На следующее утро

Следующим утром я снова был в особняке Филиппа Евгеньевича. Атмосфера здесь, в его доме, всегда был особенной. Каждый предмет лежал на своём месте, книги в стеллажах были выровнены по корешкам с геометрической точностью, а ковёр на полу, казалось, никогда не знал ни одной случайной складки. Даже солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь тюль, ложились ровными прямоугольниками, словно и они подчинялись незримому уставу этого дома.

Слуга Семён, поразительно бесшумный, внёс в кабинет поднос с чаем, расставил фарфоровые чашки с математической точностью и тихо удалился.

За столом, кроме меня и Базилевского, сидел Артур. Молодой юрист выглядел уставшим, но собранным, его портфель лежал рядом на стуле, а на коленях — папка со свежими газетами.

— Итак, — начал Филипп Евгеньевич, снимая очки и методично протирая их платком. — Враг сделал свой ход. Не самый изящный, но эффективный. Грязь, как известно, липнет хорошо, даже если её сразу отскребать.

— Отскребать — мало, — сказал я, отодвигая от себя газету с очередным омерзительным заголовком. — Нужно заставить того, кто её бросил, вытереть всё самому и публично извиниться.

— Теоретически — да, — кивнул Базилевский. — Но как? Официальные опровержения будут выглядеть как оправдания. Суды — долго. А время работает против нас.

— Значит, нужно атаковать, — спокойно заключил я. — Но не в лоб. Артур, как продвигается поиск «дружественных» изданий?

Артур оживился, открыв свою папку.

— Есть два варианта. «Деловой Владивосток» — газета солидная, но тираж не самый большой. И «Приамурские вести» — менее респектабельная, но её читает как раз та самая масса, которая клюнула на статью про Филиппа Евгеньевича. Редактор «Вестей» слывёт человеком амбициозным и не чурающимся скандалов. Думаю, он может быть полезен.

— Отлично, — я одобрительно кивнул. — Готовьте материалы. Мы будем задавать вопросы. Кто стоит за клеветой на одного из кандидатов? Кому выгодно очернить человека с безупречной репутацией? Почему атакуют именно того, кто предлагает ясный план восстановления, а не интригана, чьи связи с разорённым родом Муратова ни для кого не секрет?

Я посмотрел на Базилевского.

— Филипп Евгеньевич, вам придётся дать пару интервью. Спокойных, взвешенных. Говорите не о себе, а о деле. О том, как поднять регион. Контраст с грязными намёками должен быть разительным.

— Понимаю, — юрист кивнул, его пальцы нервно постукивали по столу. — Я постараюсь.

— Этого недостаточно, — добавил я. — Нужно активизировать агитацию на местах. Кстати, утром пришло письмо от Артёма.

Оба юриста посмотрели на меня с интересом.

— Он наконец-то договорился о личной встрече с бароном Ковалёвым. Тот, как вы знаете, держится в стороне, но его голос в совете имеет вес.

— Это был бы серьёзный прорыв, — закончил мысль Базилевский. — Ковалёв уважаем. Его пример может стать сигналом для других неопределившихся.

Мы ещё час детально прорабатывали план. Артур должен был встретиться с редакторами, подготовив для них информационные поводы. Базилевский — отточить свои тезисы для предстоящих выступлений. А я… мне предстояло обеспечить тылы и быть готовым к новой атаке Игнатьева, которая наверняка последует.