Сезон помидоров, или Пари на урожай (СИ) - Васина Илана

Вежливый Дэшфорд меня пугает сильнее, чем его неотёсанная версия. К тому же замечаю на его лице довольную ухмылку. Так, наверное, выглядел бы кот, поевший сметаны, — и это настораживает ещё сильнее.

— Что привело вас в глухомань, граф?

— Что за формальности между нами? Я приехал полюбоваться твоей красотой, дорогая Клара, — скалится он с потрясающим нахальством. — Ты приснилась мне этой ночью. Правда, в моём сне твоё прекрасное тело не портили дешёвые тряпки. Впрочем, дорогие — тоже не портили.

Вот не зря я боялась… Больной мерзавец в своём стиле.

— Ваши сны — это ваши проблемы, милорд. Что вам от меня угодно?

— Клара, девочка моя… — он качает головой, приближаясь с грацией дикого кота. — Я пришёл к тебе с добром. А ты меня встречаешь как-то неласково.

— Во-первых, я не ваша девочка. Во-вторых, позвольте напомнить: на прошлой нашей встрече вы обобрали меня до нитки, — фыркаю, не удержавшись. — Не понимаю, почему вы ждёте от меня тёплого приёма.

Граф кривит губы в ухмылке, ни капли не смущённый моими ответами.

— Через пять минут ты сама поймёшь, что не стоит меня злить. Из нас двоих ты больше всего заинтересована в том, чтобы наладить со мной контакт. И всё же, по доброте душевной, я даю тебе шанс угодить мне не из-под палки.

— Что случится через пять минут? — у меня обрывается дыхание, и Дэшфорд с досадой роняет:

— Ладно. Давай сразу к делу, раз ты настаиваешь.

С его лица спадает маска шутливости. Появляется сухое, жёсткое выражение.

— Я был у поверенного. Выяснил, что штраф тебе аннулировали. По какой причине — он выяснить не смог. Уверен, ты задействовала баронессу, — граф не обращает внимания ни на мои расширенные от удивления глаза, ни на отчаянное мотание головой, и даже слова не даёт вставить. — Но так как доказательств её причастности у меня нет, я решил не подавать на неё в суд. Однако я основательно пообщался с поверенным и выяснил, что в нашем с тобой контракте есть один маленький, но очень интересный пунктик.

На этих словах он замолкает, и в грудь холодным ручейком заползает липкий страх.

— Какой… — лепечу дрожащими губами, — пунктик?

— Стандартный. О том, что в случае аномальных природных явлений или катастроф, грозящих сохранности участка, владелец участка вправе сократить время пари в одностороннем порядке и заблаговременно уведомить об этом вторую сторону.

— На участке не было катастроф. И аномальных явлений не бы… — начинаю я, но тут же прикусываю губу.

Как же не было? Были аномальные явления. Магический, произвольный всплеск большой силы вряд ли можно описать как нечто нормальное. Это скорее аномалия. А значит, технически всплеск можно сюда привязать.

Как я могла пропустить этот... пунктик?!

На глаза наворачиваются слёзы. Вижу, с каким удовольствием Дэшфорд наблюдает, как меняется моё лицо. Кусаю внутреннюю поверхность щеки, чтобы удержаться от позорных всхлипов. Вскидываю подбородок и резко вздыхаю.

Гад. Зараза. Мокрица. Слизень испанский. Червяк недоделанный.

Я не сдамся ему на радость.

— Я хочу видеть все документы о сокращении срока пари, заверенные у нотариуса, — сердито бросаю.

— Господин поверенный так и подумал. Поэтому подготовил официально заверенные копии.

Кивнув, он идёт к карете и возвращается с ворохом бумаг, который с ядовитой усмешкой протягивает мне. Никогда не была склонна к насилию, но... так и хочется этой стопкой документов огреть его по губам!

Срочно беру себя в руки… вместе с ворохом бумаг.

— На какой срок вы хотите сократить наше пари?

— У тебя осталась неделя.

— Неделя?! — в ужасе хватаюсь за голову. — Как же я вам выращу сто пятьдесят критов помидоров за неделю?

— Твои помидоры — твоя проблема. Не моя, — отвечает Дэшфорд. И, наклонившись ко мне, доверительно сообщает: — Хочу, чтобы ты знала, дорогая Клара. Я уже подготовил для тебя комнату рядом с хозяйской спальней. Раньше там была моя гардеробная. Уверен, тебе будет уютно у меня под боком.

Глава 36

Следующие несколько часов я провожу, склонившись над кипой бумаг. Перелистываю лист за листом, выискивая лазейку, ошибку, неточность — хоть крошечный намёк на то, что документы можно оспорить. Но ничего подобного не нахожу.

И дело не в том, что оформлены они безукоризненно, вовсе нет! Просто в стоге сена невозможно найти иголку, если ты никогда в жизни её не видела.

Каждый документ — словно лабиринт: ссылки на законы, россыпь чуждых юридических терминов. Я и рада бы разобраться, если бы рядом был гугл или пусть даже пыльная энциклопедия юриста. Но у меня нет ничего, кроме уставших глаз и нарастающего бессилия.

Чем дольше я вчитываюсь в каллиграфические строки на желтоватых листах, тем меньше они напоминают слова. Они будто сливаются в вязкую, непроходимую абракадабру. В раздражении выдыхаю и с глухим стуком опускаю стопку на массивный деревянный стол. Теперь эта макулатура вызывает лишь злость и досаду.

Пальцы тянутся к ближайшему листу — так и хочется смять его в тугой комок, чтобы хруст бумаги стал маленькой местью за мои мучения. Сжимаю пальцы в кулаки, отчаянно стараясь удержаться от этого глупого, но жгучего порыва.

Откидываюсь на спинку стула и, прикрыв глаза, застываю. Дерево под лопатками кажется чересчур жёстким, и я вдруг остро чувствую свою беспомощность. При мысли о том, что меня ждёт, обдаёт холодом.

Согласно проклятым документам, меня ожидает жизнь под властью Дэшфорда.

Впрочем, есть ещё один вариант. Ссылка.

Признайся я, что иномирянка — и пожизненное заключение в Северном монастыре станет моей новой реальностью. Попробую сбежать — и всё равно окажусь там. Голод, холод, беспросветный, изматывающий труд… достаточно просто представить. При одной только мысли о подобной участи тело пробирает колючая дрожь.

Я криво усмехаюсь, проводя пальцем по шероховатой поверхности стола, вырисовывая нелепые узоры.

Какой роскошный выбор.

Я могла бы пойти к соседу и попросить о помощи — он, вроде бы, неплохой человек, не лишённый сострадания. Но какое-то упрямое, трудно объяснимое чувство толкает меня искать выход самой.

Хотя... почему трудно объяснимое? Житейская мудрость гласит: променять зависимость от одного мужчины на зависимость от другого — так себе сделка.

Я снова и снова мысленно верчусь вокруг своей ситуации, как зверь в клетке, и каждый раз упираюсь в тупик. В конце концов, желудок болезненно сжимается от голода, и я поднимаюсь, заставляя себя оторваться от бумаг.

На кухне готовлю простое блюдо из риса. Пусть это и не обед, а скорее ужин — за окном уже стелются длинные тёмные тени, мягко расползающиеся по земле.

Пока лениво ковыряю ложкой кашу, внутри понемногу отпускает. Вот вроде бы простая еда… А на сытый желудок мысли начинают шевелиться живее, и мир — будто сбрасывает мрачную вуаль.

Тепло мягко разливается по животу, и вместе с ним приходит тихое чувство умиротворения. Мысли, ещё недавно пессимистичные, начинают складываться в более яркие образы. Как-то незаметно для себя ухожу в мечты: вот бы мне заклинание для быстрого роста помидоров. Или раздобыть артефакт, способный ускорить их рост.

И тут, перекатывая деревянную ложку в пальцах, я вдруг вспоминаю: у меня ведь уже есть кое-что подходящее. В голове всплывает картинка из недавнего прошлого — маленький садовый магазинчик, корзина с тяпкой, лейкой, прочими мелочами… и тем самым средством-ускорителем. Кажется, Дэшфорд тогда даже не заметил, что среди покупок оказалось волшебное зелье.

Я и сама тогда не придала значения. Ещё бы — когда впереди полгода на выращивание помидоров, ускорители роста ни к чему. Даже не знаю, почему я его купила. Хотелось бы списать на интуицию, но, скорее всего, у меня сработало простое любопытство.

Вскочив из-за стола, я почти бегу в спальню — к комоду, где стоит заветный флакон. Сердце стучит чуть быстрее, пока пальцы тянутся к нему, и только коснувшись холодного стекла и ощутив привычную тяжесть, выдыхаю с облегчением.