Егерь. Опасная Зона (СИ) - Скиба Николай

Обычная территориальная метка, но магическая.

Теперь, когда я знал принцип, поиск стал проще. Магические метки тянулись тонкой цепочкой вглубь леса — все на уровне колена или ниже, каждая в местах, защищённых от непогоды.

— Теперь начинается настоящая охота, — прошептал я, поправляя рюкзак.

То, что началось дальше, мало походило на обычное преследование зверя. Это была игра разумов.

Ветряная рысь больше не пыталась просто скрыться. Она играла со мной.

Первый час я шёл по следу, который казался прямолинейным. Рысь двигалась по звериной тропе, петляющей между старых дубов, и я почти поверил, что на этот раз всё будет просто.

Пока след не привёл меня к обрыву — к самому краю скального уступа, за которым зияла пустота. След обрывался прямо тут, словно зверь шагнул в воздух и исчез.

— Что за…

Я осторожно подошёл к краю и заглянул вниз. Метров двадцать отвесной скалы, внизу острые камни. Даже магический зверь не выжил бы после такого падения.

Красавчик забегал вокруг обрыва, принюхиваясь. Его поведение говорило о растерянности — след действительно обрывался здесь.

— Ложный, — сказал я. — Она нас водит за нос.

Пришлось возвращаться назад, искать место, где рысь свернула с основной тропы. Красавчик методично обнюхивал каждый куст, каждый камень, пока не нашёл развилку, которую я пропустил. Слабое свечение тянулось в другую сторону — к болотистой низине.

Второй след привёл к топкому болоту, где любой сухопутный хищник увяз бы по брюхо. И снова — тупик.

Третий — к густой стене колючих кустов, сквозь которую не пролез бы даже заяц.

После четвёртого ложного следа я остановился на небольшой поляне и задумался. Солнце клонилось к закату, а я так и не приблизился к цели. Но теперь понимал — ветряная рысь не убегает. Она меня изучает.

Каждый ложный след был продуман, каждая ловушка — точно рассчитана. Зверь проверял мои навыки, мою настойчивость, мою способность адаптироваться.

— Она хочет знать, на что я способен, — прошептал, глядя в кроны деревьев.

И тут почувствовал взгляд.

Не видел, но чувствовал кожей — где-то там, среди ветвей, за мной наблюдали. Умные, серебристые глаза оценивали каждое моё движение.

— Афина, — позвал я кошку. — Не ищи её следы. Ищи места, откуда удобно наблюдать за нами.

Кошка понятливо мурлыкнула и начала осматривать окрестности под новым углом. Вскоре она привела меня к высокому вязу, в кроне которого виднелась удобная развилка ветвей.

— Второй наблюдательный пункт, — усмехнулся я. — Сколько же их у тебя?

Афина подошла и мурлыкнула, указывая мордой в сторону ещё одного дерева — сосны, растущей на небольшом холмике. Оттуда тоже открывался отличный обзор на поляну.

— Она нас пасёт, как овец, — понял я. — Водит от места к месту, наблюдая, как мы реагируем.

В этот момент где-то в стороне, раздался лёгкий шорох. Будто кто-то прошёлся по сухой листве.

Я тут же повернул голову, но увидел лишь качающиеся ветки. А Красавчик уже мчался в ту сторону, его белая шёрстка мелькала между стволами.

— Стой! — крикнул, но было поздно. — Да что ж ты будешь делать, ты совсем от рук отбился!

Горностай исчез в зарослях, и через мгновение оттуда донёсся его возбуждённый лай. Он что-то нашёл.

Я побежал следом, продираясь сквозь колючие кусты. Афина неслась рядом, её мощное тело с лёгкостью преодолевало препятствия, которые заставляли меня петлять и изворачиваться.

Мы выбежали на небольшую прогалину, где Красавчик носился кругами, тявкая от восторга. А в центре прогалины, на плоском камне, лежала веточка с несколькими серебристо-голубыми волосками.

Подарок.

Или насмешка.

— Она была здесь несколько минут назад, — проговорил я, осторожно взяв веточку. Волоски ещё сохраняли тепло и слабо светились в лучах заходящего солнца. — Наблюдала, как мы ищем её следы у деревьев.

Афина обнюхала камень и покачала головой. Никаких следов, кроме этого очевидного «послания».

— Что ты хочешь мне сказать? — спросил вслух, обращаясь к невидимой рыси.

Ответом стала тишина. Лишь ветер шелестел листвой, да где-то далеко кричала сова.

Я сел на камень рядом с веточкой и задумался. Обычная рысь убежала бы как можно дальше. Но эта — играла. Дразнила. Проверяла.

А что, если она не просто изучает меня? Что, если у неё есть причина не уходить с этой территории?

Похоже здесь находится что-то важное для неё, вот она и водит меня кругами в надежде, что мы запутаемся и отступим.

Красавчик подбежал и запрыгнул, устраиваясь поудобнее. Его дыхание было частым от бега, но в глазах горел азарт охотника.

Я сидел на камне, вертя в руках веточку с серебристо-голубыми волосками, и пытался понять логику ветряной рыси.

— Она не убегает, — проговорил я вслух. — И не прячется…

Красавчик на моём плече встрепенулся и ткнулся мордочкой в шею, привлекая внимание. Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал, и увидел едва заметную тропку, ведущую к скальному массиву.

— Ещё один след? — усмехнулся я.

Афина поднялась и потянулась, её мускулы перекатились под полосатой шкурой. В жёлтых глазах читалась усталость, но не от физического напряжения — от бесплодной погони. Даже она начинала понимать, что мы играем по чужим правилам.

— Последний раз, девочка, — пообещал я ей. — Если и этот след никуда не ведёт, разобьём лагерь и подумаем о новой тактике.

Мы двинулись по тропке. Она была узкой, едва видимой, петляла между валунами и зарослями можжевельника. Местами приходилось протискиваться боком между скал, царапая рюкзак о шершавый камень.

Чем глубже мы углублялись, тем холоднее становился воздух. Солнечный свет почти не пробивался сквозь нависающие каменные козырьки, а в тени температура была заметно ниже.

— Странно, — пробормотал я, остановившись перевести дух. — Почему здесь так холодно?

Красавчик беспокойно завертелся у меня на плече. Его маленький носик втягивал воздух, а ушки нервно подёргивались. Что-то его настораживало.

Афина шла чуть впереди, но теперь её походка кардинально изменилась. Она двигалась крадучись, каждый шаг тщательно выверяла, словно ступала по тонкому льду. Голова была опущена, уши прижаты к черепу, хвост едва касался земли. Её мощное тело прижималось к земле, мускулы напрягались и расслаблялись в готовности к молниеносному броску или отступлению. Классическая поза осторожного хищника, который чует опасность.

Я знал это поведение по волкам из прошлой жизни. Когда матёрый волк так прижимается к земле, значит, впереди либо превосходящий по силе хищник, либо западня. И Афина, с её обострёнными магическими чувствами, улавливала то, что пока было недоступно мне.

— Рысь в той стороне? Чуешь?

Кошка утвердительно рыкнула.

Тропка привела нас к входу в узкое ущелье. Две скальные стены вздымались по обе стороны метров на десять в высоту, покрытые тёмным, влажным мхом. Между ними зияла тёмная расщелина шириной в три человеческих роста. Солнечный свет едва проникал сюда, создавая причудливые тени и делая пространство внутри почти чёрным.

Из глубины ущелья потянуло могильным холодом — не просто прохладой от тени, а пронизывающим, влажным холодом, который заставил меня поёжиться. И вместе с холодом шёл запах. Кислый, сладковатый, тошнотворный аромат, который заставил меня поморщиться и инстинктивно отступить на шаг.

Я слишком хорошо знал этот запах — так пахло рядом с логовами крупных хищников. Старые кости, остатки добычи, которые разлагались в тени месяцами. Гниющее мясо, застоявшаяся кровь, моча хищника, которой он метил территорию. Весь этот букет смерти и разложения ударил в ноздри с такой силой, что я невольно зажал нос рукавом.

— Падаль, — выдохнул я сквозь ткань, чувствуя, как желудок сжимается от отвращения. — И много.

Красавчик на моём плече съёжился в комок, его шёрстка встала дыбом. Маленькое тельце дрожало, и зверёк издавал едва различимое скуление — звук чистого, животного страха. Его инстинкты кричали: «Беги! Здесь смерть!»