Танцор Ветра. Том 3 (СИ) - Зайцев Константин

Он отхлебнул чаю, и его движение было внезапно тяжелым, будто он поднимал не фарфоровую чашку, а каменную глыбу воспоминаний. Затем он поставил чашку на стол со четким стуком, возвращаясь в настоящее.

— Мне пора, — объявил ВаФэйй, и его тон вновь стал деловым и собранным. Он посмотрел на Ксу. — Ша Ксу, у меня к тебе просьба. Пока старейшина Ван не доберется до Облачного города, укрой этого упрямого уличного бойца в своем поместье. Ему нужно исчезнуть из поля зрения людей Первого Советника. А в твоем поместье он будет в безопасности. Если у тебя получится вывезти его из города с одним из ваших караванов, то это будет просто идеально.

Ксу ответила сразу, ей не потребовалось даже мгновения на раздумья. Она просто посмотрела на меня, и сказала:.

— В любом месте, где у меня есть дом, — произнесла она с абсолютной, неопровержимой уверенностью, — для Фэн Лао всегда будет не просто комната. Для него будет убежище. Любой его враг станет моим врагом.

— Благодарю тебя, ша Ксу. Теперь мое сердце будет спокойно. — Он коротко поклонился, а потом повернулся ко мне со словами:

— Мы все обсудили, младший. Действуй согласно плану и не рискуй. Не бойся обратиться за помощью или советом к старейшине Вану.

— Спасибо, брат. Хорошей дороги.

После ухода ВаФэйя мы еще несколько минут молча сидели и пили чай наслаждаясь минутой покоя. Внутри меня зрела уверенность, что несмотря на то, что Ксу избавилась от проклятия у нее еще полно проблем внутри семьи. Слишком уж маловероятно, чтобы ее сука-мачеха действовала одна. И будь она жива, то мои ножи оборвали ее жизнь еще раз с превеликим удовольствием. Когда дела заходят до смертоубийства, то мужчина или женщина твой противник не так важно. Та же госпожа Линь даст фору большинству мужчин, которых я знаю.

Без лишних людей Ксу немного расслабилась и сквозь ее ледяной доспех этикета и идеального образа стали проступать усталость и застарелая боль, что так тщательно скрывались от чужих глаз. Она чуть прикрыла глаза задумавшись о чем-то своем.

— О чем задумалась подруга? — Спросил я ее устав от молчания.

— О похоронах суки, которую я убила.

— И что придумала?

— Что как бы мне не хотелось скинуть ее в выгребную яму, придется хоронить достойно, иначе дом Цуй потеряет лицо. О том что она посмела сделать знают только члены дома и ты. — Вроде бы и простая фраза, но в ней было очень много смыслов. Самый важный, из которых, что я в ее ближнем круге.

— Если нужна моя помощь, говори. — Произнес я наливая нам еще чаю. Сюэжун задумалась держа в своих руках чашку из тонкого фарфора. После того как проклятие спало, в ней ощущалось буйство природы. Словно молодая трава пробивается через еще мерзлую землю стоило сойти снегу.

— Тянь Фэнбао, — наконец решившись произнесла она. Ее голос, обычно ровный и безупречно четкий, звучал тише и мягче, чем всегда, словно окутанный внутренней тяжестью. — Мне действительно понадобится твоя помощь, но не уверена, что ты восстановился в достаточной мере.

— Ну прямо сейчас я не готов повторить подобный поход. — Ответил я усмехаясь. — Но в целом я чувствую себя куда лучше чем мог бы подумать. Рассказывай, что от меня требуется.

— Говоря эти слова мне все больше кажется это безумием. Втягивать друга в семейные склоки, но если ты меня прикроешь, то мне будет намного легче.

Я отставил чашку с недопитым чаем. Раньше мне казалось, что мир улиц жесток, но оказавшись среди драконорожденных, теперь мне кажется, что именно на улицах все легко и просто. Здесь же ты в любой момент можешь попасть в смертельную ловушку. И тем ценнее становятся друзья.

— Прикрыть тебя, легко, — ответил я без колебаний. — Что нужно? Добавь деталей.

Ксу медленно повернулась ко мне. В ее глазах была холодная решимость, за которой пряталась усталость, слишком глубокая, чтобы ее можно было скрыть.

— Моя мачеха, — произнесла она ровно, почти бесстрастно, — пыталась меня убить. Она предала наш дом и уже заплатила за это. Но она была частью рода Цуй. Кровь дракона, даже оскверненная, требует достойных проводов. Мы не можем позволить себе низкую, безымянную могилу, словно она была последней нищенкой. Шифу уже выбирает подходящую дату для похорон. Вызван мастер из храма Вечного Покоя, который приведет ее тело в надлежащий вид.

В воображении возник образ монаха-бальзамировщика — молчаливого хранителя древних ритуалов, владеющего тайными техниками, чтобы даже мертвое тело драконорожденного выглядело безупречно. Даже в смерти мы обязаны сохранять лицо рода. Даже труп — это послание миру о том что дети дракона лучшие из лучших.

— Понимаю, — кивнул я. — Ритуалы должны быть соблюдены. Что нужно от меня? Нести гроб? Стоять в карауле у ее могилы?

Ксу покачала головой. Ее пальцы задумчиво скользили по гладкой поверхности стола, словно выискивая невидимую шероховатость.

— Быть рядом со мной, — сказала она негромко. — Уже отправлены письма отцу, но он слишком далеко. Проверяет торговые фактории в другой провинции. Так что он не успеет приехать. Зато успеют другие. Мои сводные братья… и старший брат матери являющийся одним из старейшин дома. — От этих слов меня словно ударило молнией. Управляющий говорил, что курьер забравший кровь Ксу для проклятие уже неоднократно выполнял поручения совета старейшин и теперь мне кажется, что я даже знаю какого именно старейшины. — Скорей всего они прибудут сюда уже завтра к вечеру.

Она ненадолго замолчала, а я задумался. О подобных семейных дрязгах я читал только в книгах. Единственным родственником, для меня был наставник, да переродится он в лучшем мире. И везде подобные разборки упоминались как самый мерзкий вид войны.

— Похоже они приедут не за тем, чтобы выразить тебе свои поздравления с тем что ты выздоровела и даже не за тем чтобы принять участие в погребении — сказал я мрачно.

— Именно, они приедут обвинять, — так же прямо ответила она. — Будут требовать объяснений почему эта тварь сдохла от ядовитой лозы. Почему ее тело так обезображено. Дядя, — это слово она выплюнула словно яд. — будет всеми силами, оспаривать мои права наследницы, постарается сделать так, чтобы появился формальный повод обвинить меня перед советом старейшин. А братья один другого хуже. Эти будут оскорблять память моей матери и попытаются вырвать себе долю «справедливости». Они ненавидят меня с детства. А теперь у них появился такой великолепный повод.

В ее голосе звучала усталость, которой не могли скрыть ни ледяная осанка, ни железная дисциплина. Это была усталость вечной борьбы не с врагами извне, а с собственной кровью.

Во мне что-то щелкнуло. Та самая часть меня, что привыкла решать конфликты не словами, а кулаками и ножами, ощутила холодную, тяжелую злость.

— Сюэжун, — сказал я негромко, но в моем голосе звучала та самая интонация после которой в дело идут ножи. — Скажи мне прямо: насколько убедительно мне следует их проучить, если они перейдут границы дозволенного?

Уголки ее губ дрогнули. Это была не улыбка — скорее обнажение острых как бритва клыков. В ее взгляде мелькнул тот самый хищный блеск, который я видел в бою.

— Главное, Фэн Лао, — произнесла она ледяным, выверенным тоном, — не убивать. И не калечить слишком сильно. Все остальное… на твое усмотрение. Пусть осознают, что за все приходится платить. Только просьба убери знак дома Ли, оскорблять члена дома Огненного Тумана не рискнут даже такие идиоты.

В ее голосе не было ни злобы, ни горечи — лишь спокойное, холодное знание. Она не просила меня быть щитом. Она просила меня стать ее ножом, которым она вспорет брюхо самоуверенным родственничкам. А после всех моих подозрений мне очень сильно хочется познакомиться с ними поближе. И если мои подозрения подтвердятся, то дому Цуй придется проводить новые похороны.

— Хорошо, — сказал я. — Я буду рядом. Прослежу, чтобы церемония прошла достойно и никто из них не перейдет грань дозволенного. И самое главное, чтобы ты чувствовала, что не одна.