Стерва. Искушение (СИ) - Виннер Лера

— Ты не понимаешь! — я повысила голос, и на нас обернулся полупьяного вида крестьянин. — Он на полном серьезе считает, что я принадлежу ему. Помнится, тебе очень не понравилось, когда я захотела твой кинжал. Точно так же ему не понравится тот, с кем я настолько сблизилась.

От этого полушепота снова начало сдавливать горло. Я даже забыла про дрянной суп, и герцог тоже отложил ложку, подался немного вперед через стол, копируя мою позу.

— Ну и что? Что он сделает? Откроет на меня охоту? Для всех я мертв.

— Но твой брат жив, — я все-таки произнесла это онемевшими губами.

Взгляд Удо потемнел еще больше. Он нахмурился, раздумывая, а потом вдруг засмеялся, качая головой.

— Ты это находишь забавным? Он не явится с вопросами и обвинениями к герцогу Керну, он просто начнет убивать.

— Ему же хуже, — мгновенно посерьезнев, он снова взял ложку. — Помнишь, что герцог сделал с вами? А ведь ты даже никого не убила.

— Итан — не я.

— А с герцогом никогда не стоит верить первому впечатлению, — он пожал плечами и уже собрался было зачерпнуть еще супа, но потом передумал. — Он разберется. К тому же, у нас есть все шансы добраться до него раньше, чем это произойдет.

— И что это изменит? — голос снова сорвался, и я прикусила губу, стараясь успокоиться. — Я имею в виду… Разумеется, он поможет тебе, при условии, что ты вообще нуждаешься в этой помощи. Но когда ты собственноручно ведешь неприятности к его порогу…

— Предлагаешь бросить тебя в лесу? — он удивленно вскинул бровь, и я почувствовала себя совсем глупо.

— Это стало бы разумным решением.

Оставалось только уставиться в поцарапанный стол и ждать, потому что я была права, и мы оба это знали.

Чертов герцог молчал, и с каждой секундой мне все больше начинало хотеться, чтобы он просто встал и вышел.

— Окажись все наоборот, далеко не факт, что я бы ему помог.

Когда он заговорил снова, в его приглушенном голосе прозвучала настолько непередаваемая смесь злости с весельем, что я невольно вскинула взгляд.

Он был абсолютно серьезен.

— У нас странные отношения, но мы умеем договариваться. Сейчас нам с тобой это на руку.

Это «нам» резануло слух, заставило поморщиться. Напомнило о чем-то, что он сказал в пещере, когда освобождал меня от цепи. Я не могла вспомнить саму фразу, лишь ощущение от нее, похожее на обжигающий короткий удар.

Что же там было?..

— Не могу больше об этом думать, — окончательно сдавшись, я оттолкнула ложку и, поставив локти на стол, начала растирать виски.

— Нужно поспать, — он последовал моему примеру и отодвинул тарелку, признавая, что ее содержимое несъедобно. — Пойду попробую договориться насчет ночлега.

Я не стала ни провожать его взглядом, ни говорить о том, что на комнату нам точно рассчитывать не приходится. В лучшем случае позволят переночевать на конюшне, и то не задаром.

Вырвавшись на свободу, в первые полгода я частенько договаривалась так: ночлег и ужин в обмен на мытье полов или посуды. Работы всегда было много, а еды и удобств мало, но сегодня мы оба настолько устали, что было уже все равно. Полы так полы. Хорошо хотя бы то, что в таком виде на меня никто не позарится и не придется ввязываться в драку. Такое в прошлом тоже бывало нередко.

Я поежилась, почувствовав на себе взгляд, и тут же выпрямилась, готовая к чему угодно.

Если здесь Итан или его человек…

Смотревший на меня мужчина не был человеком Итана. Я определила это сразу и наверняка, но спокойствия мне это не прибавило.

Он сидел в противоположном конце зала. Полутьма и накинутый капюшон не оставляли возможности разглядеть его лицо, но взгляд я ощущала кожей — горячий, внимательный, немного удивленный и очень заинтересованный.

Кто-то из тех, кого я обобрала?

Тогда нам точно несдобровать.

Запоздало сделав вид, что ничего не понимаю и не чувствую, я огляделась, ища герцога глазами, а когда нашла, забыла и о человеке в капюшоне, и об Итане, и о том, как чертовски мне хотелось лечь.

Он торговался с трактирщиком у прилавка. По-хозяйски выпятив огромное пузо, тот стоял, оперевшись о столешницу, и смотрел на Удо Керна с таким нескрываемым презрением, что как дышать я забыла тоже.

У герцога было странное выражение лица. В нём мешались возмущение, брезгливость и злость, и… Ещё что-то.

Я не могла слышать, о чем они говорили, но в каждом движении трактирщика читалась такая унизительная снисходительность, что начинала закипать даже я.

Губы чертова герцога сжались, и мне показалось, что сейчас он ударит эту зарвавшуюся мразь прямо в жирный живот, но вместо этого он только что-то коротко бросил в ответ, а потом снял с пояса и положил на прилавок свои ножны.

Оглушительный гомон, издаваемый пьяными и весёлыми людьми, отодвинулся для меня на второй план, когда трактирщик взял их. Вынув кинжал, — семейную реликвию древнего и знатного рода Кернов, — он осмотрел его с гордым видом победителя, а после вложил обратно и убрал под стол.

Лицо герцога сделалось нечитаемым. Должно быть, с таким же видом он стоял бы и на эшафоте.

Получив в обмен на ножны ключ, он сказал трактирщику что-то еще, а потом, не дожидаясь ответа, развернулся и направился обратно ко мне.

В каждом его движении, в развороте плеч читалась такая усталость, что я сидела, не шевелясь, в ожидании его приближения.

— У нас есть комната.

Он был мертвенно бледен, но взгляд остался спокойным.

Если бы через такое унижение пришлось пройти мне…

Впрочем, для меня подобное было обыденностью в свое время.

— Ты что наделал?

— Обеспечил нам относительно спокойную ночь, кажется, — по-прежнему стоя надо мной, он окинул зал выразительным взглядом, напоминая, что в таком шуме любое спокойствие является очень относительным.

— Иди обратно и скажи этому ублюдку, что передумал. Всегда найдется теплый амбар, в них редко дырявые крыши.

— Никаких амбаров, — когда он посмотрел на меня снова, на дне его зрачков мне померещился тот самый жуткий голубоватый огонек. — Хватит.

Под сердцем что-то противно заныло, и я покачала головой, отгоняя наваждение.

— Нет. Это всего лишь одна ночь, в этом нет ничего плохого. Какого черта ты вообще творишь, не посоветовавшись со мной⁈

— Если боишься местных клопов, скажи прямо.

Теперь он улыбался. Бледно, устало, чуть-чуть неловко, и мне захотелось ударить уже не трактирщика, а его.

— Что ты скажешь брату, когда явишься без него? Нельзя просто…

— Он сам мне его отдал, — пожав плечами герцог едва заметно скривился, наткнувшись взглядом на остатки супа. — Это всего лишь вещь. Зато ты поспишь в нормальной постели.

Поперхнувшись воздухом, я собралась озвучить все, что думала о нем в этот момент, но слева от нас раздался чудовищный грохот — кто-то упал, потом началась ругань.

Я вздрогнула, втягивая голову в плечи по привычке — Итан нередко крушил все вокруг, приходя в ярость, а сейчас его недавнее присутствие ощущалось настолько остро, что контролировать привычные реакции я почти не могла.

Быть может, он обедал в этом же трактире. Как знать, возможно, даже сидел за этим же столом…

Чертов герцог развернулся, его рука точно так же привычно метнулась к поясу, и я ошеломленно уставилась в его спину, за которой оказалась скрыта.

Пара деревенских придурков, переборщивших с пивом, неловко извинялась перед относительно приличного вида господином за разгромленный стол, на который они умудрились свалиться.

Можно было облегченно выдохнуть, но в горле стоял ком, и я опустила взгляд на свои сцепленные руки, стараясь унять ненависть к самой себе.

Удо развернулся, и прежде чем я успела опомниться, оперся коленом о скамью, на которой я сидела, взял мои лицо в ладони, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Все хорошо. Я все сделаю и обо всем позабочусь. Верь мне, Волчица.

Он говорил едва слышно, по-прежнему закрывая меня собой. Я видела, что у него даже губы побледнели, а от его рук исходило такое тепло, что и ответить было нечего.