Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

— А, да я знаю маленького Грегори. Я и спрошу.

— Ни в коем случае, — ответила Эвелин. — Потому что тогда ты будешь претендовать на долю прибыли.

— Не на долю, — возразил Уильям. Уголки его губ немного приподнялись. — Если я и договорюсь с мальчишкой, и организую прилавок, и отберу книги на продажу, то прибыль будет целиком моя.

Эвелин фыркнула:

— Тебе что, правда настолько сильно нужны деньги, что ты опустишься до кражи моих идей?

— Одно дело — что-то придумать, Эвелин, и совершенно другое — воплотить это в жизнь. — Он на секунду перевел взгляд куда-то вдаль. — А знаешь что? Если ты продашь книгу следующему, кто войдет в эту дверь, я организую прилавок, поговорю с Грегори и отдам тебе всю прибыль. Что скажешь?

Эвелин прищурилась:

— Звучит так, словно здесь должен быть какой-то подвох.

— Никакого подвоха, — ответил Уильям, поднимая руки. — Самое обычное джентльменское соглашение.

— А если я ничего не продам следующему посетителю?

— Тогда поделим прибыль пятьдесят на пятьдесят.

— Несмотря на то что это была моя идея, — подчеркнула она.

— Которую ты не стала воплощать в жизнь, — ответил Уильям, вызывающе поднимая свои темные брови.

Эвелин фыркнула, понимая, однако, что он прав. Она только и сделала, что оставила эту идею томиться за кассой. И хоть она до сих пор не продала ни одной книги, Эвелин сняла перчатку и по-мужски протянула ему руку:

— Хорошо. По рукам.

Уильям на секунду заколебался, но в итоге пожал ее руку. Их взгляды встретились, и несколько мгновений они так и простояли: его мягкая ладонь сжимала ее руку, заставляя ее щеки розоветь.

Тут дверь громко открылась, и Эвелин резко отпрянула.

— Как договаривались, — довольно произнес Уильям, делая жест в сторону двери. — Удачи.

Эвелин обернулась и, увидев почтальона, стоящего на входе и копающегося в сумке, поняла, что подвох все же был.

А затем из-за его спины показалась Наоми.

— Кто из вас пришел первым? — поспешила спросить Эвелин.

— Я, — ответила Наоми. Ее широкая улыбка слегка дернулась. — А что?

Эвелин повернулась к Уильяму и раздраженным тоном сказала:

— Ты видел, как к магазину подходит почтальон, да?

— Вовсе нет, — возразил Уильям, однако кривая усмешка на его лице говорила обратное. — Зачем же мне спорить, что ты продашь книгу человеку, который наверняка даже не берет с собой деньги на время обхода?

— Действительно, — сказала Эвелин, подняв брови.

— Пообедаем? — спросила Наоми, показывая на корзинку у себя в руке. Эвелин заметила торчащую из нее буханку хлеба.

— Да, с радостью, — ответила она. — Только можешь сначала сделать мне небольшое одолжение?

Наоми озадаченно наблюдала, как Эвелин опустила руку в коробку с двушиллинговыми бульварными романами и достала оттуда книжку Мэри Элизабет Браддон.

— Можешь ее купить?

— Не покупайте, — поспешил вмешаться Уильям. — Вам не понравится.

— О чем она? — спросила Наоми.

— Об убийстве, — ответила Эвелин.

— Вот видите? — Уильям скорчил гримасу. — Ужас.

— Ерунда, — сказала Наоми, доставая кошелек. — Я люблю хорошие детективные романы.

— А этот был одним из первых, — добавила Эвелин.

— Первый не значит хороший, — возразил Уильям. — Я бы посоветовал не спешить, все обдумать и вернуться завтра.

— С таким подходом я бы ни одно дело до конца не довела, — сказала Наоми и положила на стол два шиллинга. — Возьму эту книгу сегодня же.

— Ха! — Эвелин снова повернулась к Уильяму. — Скажи мальчишке, чтобы начинал выкладывать на прилавок прозу. И поскольку так будет справедливо, можешь забрать себе двадцать процентов прибыли за помощь с организацией.

— С твоей стороны было бы добрее выделить пятьдесят, — ответил он.

— Если мы будем исходить из одной только доброты, то я вообще тебе ничего не дам, учитывая, что ты пытался украсть мою идею, а потом еще и провести меня. — На губах Эвелин заиграла лучезарная улыбка.

— Ладно, — согласился он с таким видом, словно только что прожевал лимонную кожуру. — Но не забывай, что друзья не будут являться сюда каждый раз, когда тебе нужно будет продать книгу. В какой-то момент тебе придется продавать их настоящим покупателям, Эвелин.

Эвелин взяла со стола два шиллинга и положила их в кассу. Затем протянула Наоми книгу.

— Я в долгу не останусь, — прошептала она.

— Принеси нам на следующей неделе обед, и будем в расчете, — сказала Наоми, беря ее под руку. — А теперь пойдем. У меня всего полчаса.

— Вижу, вы ладите с ним как кошка с собакой, — сказала Наоми, проведя ее через мост и сворачивая к воде вниз по лестнице. Как таковой набережной там не было, но для того, чтобы присесть на краешек и свесить ноги, а еще поставить посередине корзинку с хлебом, сыром и сочными красными яблоками, места хватало.

— Он самый надоедливый, самый вздорный, самый… — Губы Эвелин сложились, готовясь произнесли слово «привлекательный», проскочившее незамеченным на кончик ее языка из подсознания. Осекшись, она отщипнула от хлеба кусочек и скатала его пальцами. — Самый невыносимый человек из всех, кого я когда-либо встречала.

— От любви до ненависти один шаг. — Наоми отрезала по ломтику от яблока и от сыра и положила в рот. — Так моя мама всегда говорит.

— Никогда не верила в эту фразу, — возразила Эвелин. — К тебе вот, например, я определенно испытываю симпатию. А к Уильяму — столь же определенно нет.

Лицо Наоми вдруг помрачнело.

— Значит, ты не согласишься сопроводить меня на небольшой пикник, который я собираюсь устроить?

Эвелин замялась, не успев дожевать.

— Джека взяли на работу в отель «Роял Стейшн», и я хочу это как-то отпраздновать, подготовить для него что-нибудь. Мама предложила пригласить его на чай, но тогда она набросится на него с расспросами, а он, по-моему, к этому еще не готов.

— Думаю, в этом наши с тобой мамы похожи, — ответила Эвелин.

— Поэтому я подумала, что лучше мы просто устроим пикник. Он сказал, что первый выходной на новой работе у него будет только через неделю, в воскресенье. Может быть, ты придешь и снова отвлечешь на себя Уильяма, а я попытаюсь разговорить Джека?

Эвелин надула губы:

— В прошлый раз он вполне себе оживленно разговаривал.

— С нами со всеми, — согласилась Наоми. — Не со мной. А со мной он по-прежнему как-то скован и нервничает.

— Само собой, ты же ему нравишься, — ответила Эвелин, отламывая от хлеба очередной кусочек. — Кстати, еще одно доказательство того, что мне не нравится Уильям. Я нервничала только в тот день, когда думала, что он заберет у меня работу.

Наоми посмотрела на нее умоляюще:

— Я собиралась сделать киш. Это такой французский пирог с яйцами, сливками и беконом. Мама научилась его готовить, когда работала гувернанткой в Нормандии. Согласишься еще разочек потерпеть Уильяма хотя бы ради киша с беконом?

— Соглашусь и без киша, — сказала Эвелин. — Если я тебе там нужна, то, конечно, я потерплю его лишний денек.

По правде, при мысли о встрече с Уильямом за пределами магазина у нее как-то странно щекотало в груди, но она поспешила отбросить это ощущение.

— Я тебя обязательно за это отблагодарю, — пообещала Наоми, протягивая ей кусочек яблока. — Ты поможешь мне избежать причуд моей матери, а я помогу с твоей. Что она натворила на этот раз?

Эвелин взглянула на сверкающую водную гладь. В этот час, когда солнце стояло так высоко, река превращалась в поток чистого света — столь яркого и прекрасного, что больно было смотреть.

— Решила за меня, что я буду ужинать в «Рояле» с джентльменом, которого сама же и выбрала. Не то чтобы этот человек так ужасен, просто я…

— Не хочешь идти? — предположила Наоми.

— Именно, — подтвердила Эвелин. — Вернее, я не хочу поощрять ее ожидания. А ожидает она, несомненно, удачно выдать меня замуж.

— А что тот мужчина?