Адвокат вампира (СИ) - Комарова Елена Николаевна

Джонатан отказался от перекрестного допроса.

– Объявляется перерыв! – сказал судья и первым последовал к выходу, ведущему к столовой.

Антракт.

О судейской столовой ходили легенды. Роскошь тамошнего убранства и богатство меню живописали так, что слушать это было невыносимо даже сытым собеседникам. О, эти дивные блюда! Поговаривают – только тс-с-с, это секрет! – что одному из поваров, замешанному в антиправительственном заговоре, было даровано полное прощение за его выдающееся кулинарное мастерство. А винный погреб Олд Бэйли может поспорить с королевским!

Правдой это было или выдумкой, Джонатан не знал и вряд ли мог узнать в ближайшее время. Рядовому адвокату путь в судейскую столовую был закрыт.

Переступив порог ближайшего паба и оглядевшись в поисках свободных мест, молодой человек уже направился было к столу неподалеку от входа, когда на его плечо легла тяжелая рука.

– Мы вас ожидаем, месье Харкер, – глухо прозвучало из-под закрывающего лицо шарфа, и Эрик указал на дальний угол заведения, где устроились профессор Ван Хельсинг и, спиной к Джонатану, некто неизвестный в темно-сером пальто. Забрав со стойки поднос, на котором четырьмя снежными вершинами над коричневыми громадами бокалов белели шапки пены, Эрик направился к ожидающим его компаньонам, легко удерживая все немало весящее пивное великолепие одной рукой.

– Как я и утверждал с самого начала, вы превосходно справляетесь, – Ван Хельсинг одобрительно кивнул Джонатану и обернулся к Призраку Оперы. – Merci, месье Эрик, – поблагодарил он, забирая свой бокал.

Адвокат присел рядом с профессором и пододвинул к себе тарелку, жестом отказавшись от пива.

– О да, лихо вы разобрались с этим полисменишкой, – Эрик плюхнулся на свое место у прохода, перегораживая незнакомцу в пальто возможные пути отхода. Джонатан опустил голову, делая вид, что его занимают исключительно обжаренные ломтики картофеля в подливе, но этого незнакомого человека за их столом он рассмотреть успел. На вид лет сорока с небольшим, рыжеватые баки и усы, светлые глаза и квадратный подбородок, пальто из дорогой ткани и хорошо пошито – обеспеченный господин, держится уверенно, по лицу то и дело мелькает тень раздражения, словно бы его оторвали от важного дела. Но Эрика это, кажется, только развлекает… Кто же этот субъект в пальто, и что он здесь делает?

– Мне приятны ваши похвалы, господа, – произнес адвокат, – но прошу вас пока поостеречься. Слушание дела еще не окончено, многое может случиться. Кроме того, я не уверен, что этих похвал заслуживаю.

– Поверьте, друг мой, заслуживаете, – заверил его профессор. – А пока что как врач рекомендую отдать должное сей непритязательной, но сытной трапезе, которая вам необходима для придания сил на второй раунд этого поединка.

Джонатан фыркнул.

– Я в мыслях сравнивал суд с театром, – признался он.

– Разумеется, – согласился Ван Хельсинг. – Ибо весь мир, как говорил ваш великий соотечественник, есть не что иное, как театр…

– А театр есть воплощенный хаос, что стремится развалиться, погребая все под своими развалинами, если нет крепкой управляющей руки, – вдруг добавил Призрак Оперы с мрачной печалью в голосе. Заметив обращенные на него взгляды, он только отмахнулся и, схватив бокал, склонился над ним, натянув поля шляпы чуть ли не до самого подбородка.

– Как вы намерены действовать по окончании перерыва? – спросил профессор.

– Вызову инспектора Клея, который выдвинул обвинение в убийстве, чтобы он дал объяснения своему решению под присягой, – глаза адвоката кровожадно блеснули. – У меня еще имеется несколько сюрпризов для суда. При наличии альтернативной версии, которая согласуется с известными фактами, подсудимый должен быть оправдан. Я дам присяжным повод задуматься.

– Вам поможет в этом деле наш друг мистер Стюарт, – сказал Ван Хельсинг, указывая на незнакомца. – Следует поблагодарить месье Эрика за помощь, ведь именно он нашел этого джентльмена и уговорил свидетельствовать.

– Я ожидаю, что мне компенсируют потерянное время, – буркнул мистер Стюарт. – В конце концов, я не обязан являться в суд по требованию защиты.

– Месье, – вкрадчиво проговорил Эрик, – какая компенсация может быть приятнее, чем осуществление справедливости, коей вы лично поспособствуете? Подумайте о бедном юноше, чья жизнь может зависеть от ваших слов, подумайте о веревочной петле…

Эрик многозначительно пошевелил пальцами, шотландец проследил за ним взглядом, довольно заметно вздрогнул и согласно кивнул.

– Разумеется, моя честь джентльмена не допустит отправки безвинного человека на эшафот.

– В таком случае, я весь внимание, – сказал Джонатан и приготовился слушать рассказ мистера Стюарта.

Слушание возобновилось после обеда.

Людей в зале стало еще больше, возможно, зрители успели за время перерыва пригласить знакомых. Газетчики заняли стратегически выгодные позиции, дабы первыми объявить Лондону об исходе дела. Судьи и присяжные выглядели довольными жизнью, чего никак нельзя было сказать о Джеффри – пребывание в зале суда в качестве обвиняемого в убийстве вряд ли можно счесть приятным времяпрепровождением. Элайза и ее отец заняли места в первом ряду зрительской галереи. Девушка с такой силой стиснула край барьера, разделяющего влюбленных, что ее пальцы побелели.

– Защита вызывает инспектора Питера Клея, – объявил Джонатан.

Это был рискованный ход, на который он решился лишь потому, что инспектор лично явился на судебное заседание зрителем. Многие его коллеги знали о привычке полицейского посещать громкие процессы с участием «своих» подсудимых, узнал и Джонатан. И теперь, всем своим видом выражая абсолютное непонимание происходящего, но не имея права отказаться, инспектор Клей проследовал к свидетельскому месту.

– Приведите свидетеля к присяге, – распорядился судья.

Полицейский одарил Джонатана убийственным взглядом и поклялся говорить правду.

– Вечером восемнадцатого ноября вами было выдвинуто обвинение в убийстве. Обвиняемый – мой подзащитный Джеффри Кэмпбелл, – начал Джонатан. – Расскажите суду, что подвигло вас на этот шаг?

Инспектор с недоуменным видом пожал плечами, но на вопрос ответил:

– Для любого обвинения есть два основания: наличие побудительного мотива и наличие возможности. И то, и другое у обвиняемого Кэмпбелла имелось.

– Каков же, как вы полагаете, был мотив для столь жестокого убийства?

– Старый, как мир, – снисходительно усмехнулся Клей. – Ревность! В столь незрелом возрасте она толкает на разные поступки, и вы удивились бы, господин адвокат, узнав, сколько чудовищных преступлений еженедельно случается в нашем городе из-за ревности. Обвиняемый сам признался, что между ним и жертвой произошла размолвка из-за девушки.

– И вы сочли это мотивом, – закончил Джонатан. – Однако присутствующая здесь мисс Хопкинс (и вновь взгляды публики обратились в сторону девушки в первом ряду) под присягой поведала, что отдала свое сердце мистеру Кэмпбеллу, и посему у него не было оснований для ревности.

– Лишь у подсудимого была возможность нанести смертельное увечье мистеру Филду! – повысил голос инспектор. – Они были вдвоем в этом переулке!

– А как же показания мистера Кэмпбелла о напавшем на них грабителе?

– Бред и нелепица! – отрезал инспектор. – Ни один человек в здравом рассудке не поверит ни единому слову этого рассказа о получеловеке-полузвере. Мы в Лондоне, господа, а не в Африке или Индии!

– Иными словами, вы допускаете существование подобных созданий на отдаленных территориях? – с невинным видом уточнил Джонатан.

– Я этого не говорил.

– Снимаю вопрос. – Джонатан усмехнулся. – Тем не менее, что дало вам основание считать, что на месте преступления мой подзащитный и покойный мистер Филд были только вдвоем? Переулок находится достаточно далеко от паба «Зеленый бык», и пешком бы они туда не успели добраться, зато свидетели видели, как мистер Кэмпбелл и мистер Филд садились в кэб, а на месте преступления остались следы четырехколесного брума. Иными словами, инспектор, я задаю вам вопрос: почему не был допрошен кэбмен, управлявший каретой, которая и доставила обоих участников этой драмы? Той самой, что была найдена пустой в двух кварталах от места убийства?