Двойник короля 19 (СИ) - Скабер Артемий

— Теперь поговорим, — хмыкнул я.

Улыбка сама появилась на губах. Не радостная, хищная. Чувствую мать, словно она мой питомец. Связь пульсировала в сознании — тонкая, но прочная нить между хозяином и подчинённым. Контроль над существом, которое раньше внушало страх. Инверсия сил, изменение баланса. Мать стала слугой, сын — хозяином.

Пора бы узнать, что она может мне предложить интересного по императору. Особенно перед встречей будет полезно.

— Павлуша! — молила женщина перед тем, как Витас надел ей цепочку. — Сыночек. Ну что ты такое делаешь с мамочкой?

Голос — медовый, манипулятивный. Ласковые интонации, умоляющие нотки.

Я покачал головой. Она надеется, что на мне это сработает? Наивно… Игры закончились.

Когда всё было закончено, приказал гусеницам убрать паутину. Она растворилась, оставив после себя лишь лёгкое серебристое свечение в воздухе.

Женщина тут же вскочила и попыталась меня атаковать. Вот только ничего не вышло. Тело дёрнулось, замерло на полпути. Невидимая стена встала между нами — барьер подчинения, непреодолимый, нерушимый. Грудь колыхнулась почти у моего лица. Василиса почему-то была голой. Обнажённая фигура — совершенная, соблазнительная. Кожа — как алебастр, без единого изъяна. Изгибы тела — словно высеченные великим скульптором. Всё идеально, всё выверено — от кончиков пальцев до линии шеи.

Витас уставился на её задницу. Его глаза расширились, кадык дёрнулся, когда он сглотнул. Мужская реакция на красоту — инстинктивная, примитивная, предсказуемая.

Когда Василиса поняла, в каком положении, то её не смутила нагота. Женщина, наоборот, выпрямилась, словно пыталась меня соблазнить. Плечи откинулись назад, подчёркивая грудь. Подбородок приподнялся, обнажая длинную шею. Пальцы потрогали цепочку, и лицо скривилось. Разочарование, гнев, бессилие — все эмоции как на ладони.

— Накинь на неё покрывало! — приказал Витасу.

Мой голос прозвучал хрипло. Не от желания, от отвращения. Эта женщина — мать лишь биологически, а по факту — враг, соперник, противник.

Лейпниш делал это медленно, внимательно рассматривая каждую деталь красивого женского тела. Ткань скользила по коже, повторяя изгибы, подчёркивая формы. Тут я понимаю императора, почему он взял её себе.

— А теперь я слушаю, — произнёс, когда Василиса перестала светить своими прелестями.

— Сыночек, что с тобой случилось? Почему ты такой? — она вдруг опять наигранно забеспокоилась.

Голос изменился — стал мягким, заботливым, материнским. Глаза наполнились фальшивой тревогой. Руки дёрнулись, словно хотели коснуться моего лица. Но цепочка не позволила, и они остались на месте.

— Тебя это не касается, — оборвал её. — Не трать моё время и не испытывай терпение. Как видишь, у меня сейчас нет настроения с тобой играть, — указал на свой вид.

— Я что, не могу переживать за?.. — Василиса упала на колени.

Движение — плавное, грациозное даже в подчинении. Волосы рассыпались по плечам водопадом. Глаза поднялись — огромные, влажные от непролитых слёз. Губы задрожали в безупречной имитации материнского горя. Театр одного актёра, спектакль для единственного зрителя. Последняя попытка пробудить сыновние чувства, которых никогда не было.

Я отдал мысленный приказ. Терпение истощалось с каждой секундой. Гусеницы напряглись в углах комнаты, готовые атаковать по первому сигналу. Пауки спустились ниже.

— Слушай сюда! — мой голос звенел. — Я выполню своё обещание и отправлю тебя с голой задницей к армии твоего любовничка. А потом ты ему доказывай, что не предавала и ещё верна.

Слова ударили, как хлыст. Каждое — точно в цель, каждое — в больное место.

Василиса закусила губу. Маска материнской заботы треснула, обнажив страх под ней. Настоящий, не наигранный. Глаза заметались, как у пойманного зверя. Расчёт, анализ, поиск выхода — разум работал лихорадочно.

— Мне нужна информация, — склонился ближе, игнорируя боль в рёбрах. Мой голос стал тише.

— Конечно! Конечно! — она начала приближаться на коленях.

Гордая, могущественная женщина — на коленях, в покрывале, с артефактом подчинения на шее. Ползёт, как раненая змея, к сыну, которого когда-то пыталась уничтожить.

— Говори! — надавил связью, которая возникла с помощью артефакта.

Цепочка на шее Василисы засветилась тусклым золотым сиянием. Она вздрогнула, словно от удара током.

— Император… Он… — посмотрела по сторонам женщина.

Глаза метнулись к дверям, к окнам. Инстинктивно искала пути бегства, но их не было. Только я, она и информация, которую мать боялась произнести вслух. Прижала руку к груди. Пальцы впились в ткань покрывала, комкая его. Дыхание участилось, стало поверхностным, рваным.

Я уже ожидал услышать всё что угодно. Подготовился к любому ответу, любому откровению. Он — рух, в нём Зло так же, как в ней. Даже что он розовый пони. Мне нужны его слабости, следующие шаги, планы. Всё, что я смогу использовать против него.

— Он посланник! — прошептала Василиса.

Слова упали в тишину комнаты, как камни в тёмную воду. Глаза женщины расширились от собственной смелости или от страха перед последствиями.

— Что? — я поднял бровь. — Посланник?

Слово звучало знакомо. Где-то уже слышал его, в каком-то контексте, в каком-то разговоре. Память напряглась, пытаясь извлечь нужную информацию из глубин сознания.

И тут я вспомнил, что мне рассказывал Казимир. Холод пробежал по позвоночнику, мурашки пролетели по коже. Сердце пропустило удар, а затем забилось чаще.

Это же те ублюдки, которые приходят к магам двенадцатого ранга и предлагают новый путь. Нормально девки пляшут…

Глава 8

Первая мысль: «Сука!» Жгучая боль в боку пульсировала в такт сердцу. Глубокий вдох, и рёбра отозвались острым уколом. Я сжал зубы, подавляя желание скривиться.

Взгляд скользнул по лицу женщины. Точёные черты, безупречная кожа, глаза — тёмные и глубокие.

Лучше бы он был рухом или со Злом внутри. Серьёзно. Посланник? Пальцы непроизвольно сжались в кулак. Ногти впились в ладонь, оставляя полумесяцы следов. Боль отрезвляла, помогала сосредоточиться.

Почему в этом мире так интересно? Будто кто-то специально выстраивает лабиринт, заманивая меня всё глубже. Кто следующий? Боги?

Что я о них знаю? Почти ничего. Перебрал в голове всё, что слышал от Казимира. Они помогают магам зачем-то двигаться дальше. Этот путь через серые зоны, их разорение. В итоге выпускают Зло. Такова их цель? Или что-то более экстравагантное?

Мысли выстраивались в ряд, как солдаты на плацу, одна за другой, чёткие, упорядоченные. Задачи, угрозы, возможности…

В голове тут же всплыли образы тех магов, которые недавно пытались меня поймать. Может быть, смысл в том, чтобы растить сильных и их подчинять? Картина постепенно складывалась. Посланники находят магов высокого ранга, помогают им «развиваться», толкают на разрушение серых зон. Зло вырывается наружу, в нагрузку себе рабов штампуют.

За окном прогремел гром. Взгляд Василисы скользнул в ту сторону. Нервничает, боится. И правильно делает.

Ветер колыхнул занавески. Прохладный воздух коснулся разгорячённой кожи, принёс запах дождя и пыли. На мгновение захотелось закрыть глаза, расслабиться. Пальцы правой руки едва заметно поглаживали заларак.

Всё не складывается. Император — посланник, Василиса со Злом внутри — его наложница. Я — с кровью, способной подчинять монстров. Слишком много совпадений для случайности.

Василиса вздрогнула, её пальцы нервно сжали край покрывала. Взгляд метался по комнате — от двери к окну и обратно. Ищет выход, не найдёт.

— Что ещё? — спросил я сухим голосом, намеренно лишённым любых эмоций.

Дождь усилился. Капли забили по крыше, словно тысячи крошечных барабанщиков. Комната заполнилась их ритмичным стуком и запахом мокрой земли, словно природа аккомпанировала нашему разговору.

— А этого мало? — удивилась Василиса, прикусив губу.