Утилитарная дипломатия (СИ) - Грей Дайре

Один сидел у стены. Массивный, коренастый, как и большинство землянников, одетый в шахтерскую робу. Широкие плечи опустились, крупные ладони покоились на коленях, голова свесилась на грудь. Будто рабочий присел отдохнуть и заснул.

Второй лежал чуть дальше. На спине, головой к ним. Словно увидел нечто перед собой и упал ничком, в полный рост.

Ни движения. Ни вздоха. Ни шороха. Только смерть и тишина.

Роберт остановился рядом и поднял фонарь повыше, стремясь охватить взглядом всю картину.

– Их нужно осмотреть и понять, что произошло. Дадите мне немного времени?

– Конечно. Я пока осмотрюсь.

Акерманн направился к ближайшему магу, а Герхард шагнул дальше, прислушиваясь к тьме. Окум молчал, дожидаясь, когда ему позволят вмешаться. Его преждевременное появление могло спугнуть новорожденного. А им требовалось вступить в контакт.

Герцог заглянул в лицо мертвого мага. Фильтр слетел и болтался у него на шее. Глаза распахнулись в немом удивлении. Зеленые. Насыщенного малахитового оттенка. Телосложением он походил на напарника. Родственники? Или просто так сложилось, что два похожих мага получили назначение в одну область? Хорошо сработанные пары старались создавать еще в Академии. Они должны были страховать друг друга. И понимать с полувзгляда.

Судя по положениям тел, они не ждали ни смерти, ни удара. Возможно, этот услышал звук или что-то заметил. Шагнул ближе и…

– Ваша Светлость, взгляните сюда.

Роберт сидел на коленях рядом с первым магом, уложив его на спину, и рассматривал лицо.

– Называйте меня по имени, Акерманн. Неловко использовать титулы в такой ситуации.

Герхард зацепился взглядом за стоящую в сторонке лампу. Такая же керосинка, как и у них. Разработанная специально для рудников. Взрывобезопасная. Опытные маги, не пожелавшие лишний раз провоцировать тьму артефактами. Большая потеря…

Он подошел к напарнику и заглянул в лицо мертвеца. Роберт удерживал его глаз открытым. И на белке были заметны такие же черные капилляры, как и у умерших в шатре.

– Он заражен?

– Я не чувствую в нем тьму. Но шея сломана. Внутреннее обезглавливание, судя по гематоме и подвижности головы.

Акерманн указал на обширный кровоподтек сбоку.

– У того глаза нормальные.

– То есть они погибли по-разному? – маг запрокинул голову, чтобы взглянуть на него. – В прошлый раз у вас тоже так было?

– Нет. Симптомы у всех больных были одинаковы.

– Тогда с чем мы имеем дело?

– Не знаю…

Герхард отвернулся, вглядываясь в темноту, укрывающую шахту. Он чувствовал, как она тоже смотрит на него в ответ. Приглядывается. Раздумывает. Хочет попробовать.

– Чем все закончилось? Вы так и не сказали.

Роберт поднялся с пола и подхватил сумку, чтобы осмотреть второго мертвеца, но бастард остался на месте, продолжая вглядываться в темноту. Ее интерес казался физически ощутимым. А он никогда не страдал больным воображением.

– Ивон спасла детей. Остальные зараженные погибли.

– А элементаль?

– Окуму пришлось его убить, чтобы остановить заразу.

– В таком случае у нас хотя бы есть шанс от него избавиться.

Темный склонился над покойником, пристроив лампу рядом, чтобы рассмотреть все подробности. Тень за ним шевельнулась. Ничего особенного. Роберт потянулся к лицу землянника, и тьма качнулась вперед.

– Стой! – рявкнул Герхард, понимая, что опоздал.

На запястье Акерманна сомкнулись пальцы мертвеца.

Валенсия знала, что лучше было бы поехать в городок и разместиться в гостинице, как ей предложил доктор Вебер. Она устала и замерзла. Хотела спать. И есть. Но врожденное упрямство и желание понять, что происходит, перевешивали физические неудобства. Поэтому на автомобиле, любезно предоставленном братом императора, один из охранников перевозил пострадавших. Тех, кто мог сидеть и выдержать четверть часа дороги.

Семьи потерпевших уходили на своих двоих, убедившись, что их близкие уже вне опасности. Освещающие артефакты спешно переставили ближе к дороге и как можно дальше от шахты. Шатры еще стояли, но один из них уже опустел, во втором медсестры приводили в порядок инструменты и собирали грязные простыни, карантин разрешили перевезти, а в последнем собрались все оставшиеся…

Оба доктора осматривали мертвых. Уже троих. Великая герцогиня занималась живыми, она переходила от пациента к пациенту, склонялась над ними, клала ладонь на лоб, прислушивалась к чему-то, и шла дальше. Валенсии же оставалось лишь наблюдать и ждать, станут ли ее опрашивать как свидетеля первой смерти и начала второго приступа.

– Милли, Милли… – шепот раздался совсем рядом и едва не заставил подпрыгнуть.

Очередной шахтер даже не открывал глаз, но его губы шевелились, складываясь в уже знакомое бормотание. Выглядело жутко. Особенно если знать, что будет дальше.

Принцесса сглотнула вязкую слюну, наполнившую рот, и плотнее закуталась в накидку, хотя в шатре было не холодно. Ей казалось, что озноб поселился где-то внутри и заставляет все внутренности завязываться узлом от дурных предчувствий.

Да, определенно стоило уехать. Но если здесь появилась новая угроза, с которой неизвестно как справляться, она должна знать. И понимать, как действовать в подобной ситуации. Учиться нужно всегда.

– Что скажете, Стефан?

Доктор Вебер поднялся от постели мужчины, умершего первым, и обратился к коллеге. Тот изучал второго несчастного.

– Повреждения мозга. Позвоночника. Нервов. Могу предположить, что переломы возникли вследствие нарушения сигналов от мозга мышцам, что спровоцировало судороги. Чем-то похоже на развитие столбняковой инфекции. Что у вас?

Начальник лагеря обернулся и тоже встал, закончив с изучением трупа. Наверное, стоило бы ужаснуться собственной черствости, но на сострадание совсем не осталось сил. И все, что чувствовала Валенсия к несчастным – это желание понять причину их смерти. А еще собственное бессилие и невозможность ничем помочь врачам. Она понимала, что где-то за пределами шатра у погибших есть родственники, которые наверняка переживают, боятся и плачут, но сейчас не думала о них. Только о цели.

– Схожая картина, но повреждений мозга, возможно, меньше. Все переломы получены еще до предсмертной агонии.

– Значит, оно, чем бы ни являлось, усугубляется.

Оба водника остановились у последнего тела, прикрытого простыней, на которой проступали кровавые пятна. То, что осталось от человека, мало напоминало тело. Скорее кожаный мешок, наполненный внутренностями и крошевом из костей. Когда Валенсия вошла в шатер и увидела его, даже сразу не поняла, на что смотрит. А потом порадовалась, что ела уже давно и не столь обильно, чтобы попрощаться с содержимым желудка.

– Ваша Светлость, вы можете что-то сказать?

Мужчины развернулись к Ивон. Та как раз выпрямлялась и потирала руки друг о друга, на лице ее застыло хмурое, задумчивое выражение.

– Эти люди не заражены, – она покачала головой. – Не так, как те, что попали в карантин. В них нет тьмы. Но в то же время… Его мозг разрушается.

Герцогиня указала на шепчущего шахтера. Сеньора Торрадо невольно сделала шаг в сторону, хотя и понимала, что никто из них не попал под воздействие элементаля. Первый вывод, который сделали оба доктора: наиболее уязвимы для влияния те, кто находится без сознания или в лекарственном сне, или подвергались воздействию обезболивающих веществ, притупляющих работу мозга. За сегодняшний вечер она узнала об организме человека больше, чем за всю жизнь.

– Так это все-таки неизвестная болезнь? Никак не связанная с тьмой? – уточнил начальник лагеря.

– Нет, – Ивон покачала головой, и свет ламп отразился от ее платиновых волос. Чепчик сестры милосердия она сняла, а из-за ворота серого платья достала кулон с символом Сантамэлей, подтверждающем ее полномочия здесь. После свадьбы такой появится и у Валенсии. – Разрушение и есть суть тьмы. Но само присутствие ее настолько незначительно, что едва уловимо. Будто элементаль пытался вступить в контакт с людьми, но не смог. Точнее… они не выдержали его силу.