Королевская кровь-13. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна

— Твой повелитель прав, — ответил Четери. — Я отдам письмо своему ученику. Великой Хиде нужны силы, а кто дает сил больше, чем верные последователи?

Через два часа трое Мастеров шагнули в дымку портала, а Четери, ощутив, как сильно ослабели нити, соединяющие учеников с ним, едва удержался, чтобы не пойти за ними.

Нет, этот путь для него закрыт. У него впереди другой. И он его найдет.

21 мая, Вейн, Дармоншир, Мартин фон Съедентент

Давненько барон фон Съедентент не брался за выполнение защитных артефактов. И потому, что квалификация его была уже слишком велика для этого, и потому, что других задач, более интересных и важных хватало. Да и для создания отличного артефакта достаточно было бы любого профессионала с двадцатилетним опытом.

Но Бермонту не нужен был отличный, ему требовался превосходный.

В маленьком пузырьке у барона после встречи с Бермонтом хранилось несколько капель крови короля-медведя, а в платке лежал золотой волос Полины-Иоанны, которая и не подозревала, что он попал к магу в руки.

Для исполнения заказа Мартину нужны были и драгоценные камни-накопители, на которых можно было вырезать знаки, и специальные инструменты. С камнями вопрос решился — Бермонт предложил выбрать любую драгоценность из королевской сокровищницы, и барон, подумав, попросил найти ему чистейший изумруд — чем крупнее, тем лучше, но, главное, без включений. Изумруды считались идеальными камнями для защитных заклинаний, а уж крупные естественного происхождения накапливали стихийные силы самостоятельно и могли подпитывать вязь заклятия вечно.

Через несколько дней ему прислали телепорт-почтой не просто изумруд — украшение-подвеску. Посередине — чистейший ограненный камень размером с плоский орех, вокруг него — рубины высочайшего качества, образующие лепестки изысканного шиповника. Барон, разворачивая пакет, присвистнул и показал украшение Виктории. Встретить чистый, прозрачный изумруд крупнее трех-четырех карат было почти невозможно, а он держал в руках самоцвет карат в двадцать, и он был идеален.

— Твоя защита работала бы и на медной пластине, — заметила волшебница.

— Вики, ты же моя жена, в тебе должна была уже прорасти блакорийская практичность, — потешно изумился Мартин. — Внимай и запоминай: если есть возможность поработать на уникальном материале, а заказчик от его стоимости даже не почешется, надо ее использовать.

Виктория, которая в прошлом разгульный образ жизни, в отличие от него, не вела, и за время работы в Эмиратах приобрела состояние побольше его собственного, снисходительно взглянула на мужа поверх книги «Экстремальные каркасные плетения» — монографии Таис Инидис. Ее она взяла в их блакорийском доме, когда они ходили туда за одеждой.

— Что-то мне кажется, ты уже заскучал, — проговорила она.

— С чего ты взяла? — Мартин с невозмутимым лицом принялся рассматривать украшение и править на чертеже набросок рунной защиты. Потом вычертит все точно, высчитает до миллиметра, перенесет на камни и напитает силой. Такая работа займет недели две минимум — потому что знаки вырезались поэтапно и стихийными потоками напитывались тоже, запечатлевая ауру защищаемой и кровь того, от кого требовалась защита.

Сложная работа. Но Мартин не на шутку увлекся ею.

— Ты всегда начинаешь шутить как заведенный, — усмехнулась она. — И потом предлагаешь что-то этакое.

— Ты права, — вздохнул он. — У Марины тут, конечно, славно. Я тут как на отдыхе у сестры, болтаю с ней, обнимаю тебя, уничтожаю запасы алкоголя ее мужа. Мы с тобой заслужили этот отпуск, да? — Он посмотрел на Вику, которая выглядела уже почти как раньше, и только едва заметные морщины на шее, у глаз и рта да седые короткие волосы, уже начавшие отрастать у корней темным, напоминали о том, какими они были недавно.

— Однозначно, — ответила она. — Тут хорошо. Но тебе тяжело прохлаждаться, потому что ты думаешь о том, что еще ничего не закончено?

— Как будто ты не думаешь о том же, — проворчал он. Дочертив эскиз, вскочил. Мартин теперь постоянно использовал возможность двигаться — после старческой немощи, боли в суставах и тремора, ощущение молодого тела вызывало у него почти экстаз. А Вики и вовсе радовала его утренней гимнастикой так, что кровообращение усиливалось как у подростка.

Мартин фотографировал их вдвоем каждый день.

— У других пар есть альбом старения вместе, — объяснил он, — а у нас будет альбом наоборот. Да и в принципе я хочу запомнить себя старым хрычом. Очень мотивирует к дальнейшему развитию резерва, знаешь ли.

Вики не была против. Им вообще оказалось очень комфортно вдвоем и в безделье — они отсыпались, занимались любовью, как только тела позволили это делать (Мартин, признаться, испытал в первый раз огромное облегчение), переписывались с Сашей, у которого на носу был восемьдесят первый день рождения, обсуждали возможности вернуть Макса, иногда приходили на военные позиции — Вики к инляндской армии, Март — к блакорийской, — но там активно справлялись без них. Они гуляли, с большим теплом общались с четой Дармонширов, помогали леди Лотте с детьми и виталистам в лазарете, обсуждали все на свете, обследовали морское побережье и заросшие трещины, ходили купаться на Маль-Серену, чье побережье было защищено огромным духом океана. Даже сходили на могилу к Михею в Верхолесье, до которого иномиряне дойти не успели, и долго бродили по улицам городка, вспоминая, как тут все было в тот раз.

О прошлой трагедии напоминал только скромный черный обелиск у восстановленного храма, на котором было написано «Жертвам прорыва темного стихийного духа» и перечислены фамилии. «Михей и Анна Севастьяновы» — было написано в самом верху, и на обратной стороне — «Дух был побежден благодаря самоотверженной жертве полковника Севастьянова Михея Вальдемаровича, боевого мага, который силой своей сковал его, что позволило выиграть время до прибытия магов для зачистки».

Короткое и лживое резюме той истории. Но единственно правильное.

Пахло тут хорошо — цветами и кошеной у дорожек травой, — низкие светлые домики веселили распахнутыми резными ставнями, солнце сияло радостно, будто и не случалось тут ничего плохого.

— Хотел бы я знать, кем он переродился, — проговорил Мартин тяжело. — Похож ли на себя. Как и кем живет сейчас.

— Он все равно нас не вспомнит, — качнула головой Вики. — Так что пусть будет так. Пусть живет в нашей памяти таким, каким был.

Они еще постояли у мемориала. На него уселась птаха, разглядывая их глазками-бусинками. И запела, засвистела, фьюить-фьюить-фьють, задирая головку и распушая крылышки.

Со всех сторон раздались ответные трели. Праздник жизни на месте смерти.

— А ведь уйдем мы, и не останется людей, которые будут знать, как все было на самом деле, — задумчиво сказала Виктория, глядя и на храм, у которого их всех чуть не поубивал Михей. Внутрь зайти она так и не решилась, а Мартин не стал настаивать, потому что где-то там, на месте алтаря, были камни, пропитанные кровью друга. — Представляешь, сколько таких тайн в истории мира?

— И мы, похоже, гостим в замке одной из них, — хмыкнул Мартин, и Вики кивнула. Они, не сговариваясь, отвернулись и пошли прочь. — Мне вот безумно интересно, как же так получилось, Вик. Думаешь, узнаем?

— Узнаем, — пообещала она как-то уж слишком уверенно. — Вот коронация пройдет и узнаем. А если и нет — ты же не зря дружишь с Мариной и помогаешь Дармонширу в герцогстве? Не узнаем сами, так он тебе расскажет.

— Или нет, — пробормотал Мартин.

— Или нет, — усмехнулась Виктория.

В храм они все-таки зашли после прогулки. Поставили свечи в чаши, заполненные зерном, склонили головы и пожелали Михею хорошего посмертия, а Максу — поскорее вернуться к друзьям и жене.

Сейчас Вики, вновь попытавшаяся читать, наблюдала за мужем, который разминался после сидения над чертежами.