Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав

Привычка держать лицо и не показывать эмоций, кажется, ввела Бруно в заблуждение. Пришлось подойти ближе, положить ему руку на плечо и сказать, проникновенно глядя в глаза:

— Я никогда не видел ничего прекраснее. Это достижение, от которого будут отсчитывать время. Знаете, я считаю, что нужно немедленно учредить награду! Как рыцари получают призы на турнирах, так и маги должны получать признание за свои открытия. Этот день мы объявим Днём Величайших Достижений и будем вручать ценные призы — а главное, признание — лучшим из лучших. И сегодня это вы!

— Я был не один, — смутился Бруно Джакобиан, опустив взгляд.

Мда. Несмотря на все таланты, амбиций у этого человека как у нежити сочувствия. Сам он на такую высоту бы не поднялся. И Караэн, пожалуй, никогда бы не увидел его изобретения, которое он создал опираясь на ресурсы всего Университета.

— Тут большая заслуга сеньора Канта, и, пожалуй, даже не меньшая, чем моя, а также… — зачастил Бруно.

— Хватит, — прервал я его. — Ваше чудо — это алхимия, начертание и искусные чары. Так пусть награждены будут трое. Но… — я поднял глаза к небу, где сверкая бронзовыми боками, сменщик «горшка» закладывал вираж над городом, — название стоит поменять. «Золотой Змей» уже занят.

Аппарат, честно говоря, больше напоминал птицу, но ради меня на передней части фюзеляжа намалевали морду змея. И назвали «Золотой Змей». Немного культа личности, я тут не причем, тут так принято. Забавно, что хвост у аппарата уже был — почти как у самолёта. Сами ведь додумались.

Кажется, я когда-то показывал сеньорам деканам, как работает поток воздуха, обдувая деревянный брусок дымом из дома. Маги, впрочем, не были глупыми — новый маголет получился вполне аэродинамичным.

Я стоял ошеломлённый уже минут пять — с того самого момента, как аппарат был запущен при помощи громоздкого устройства, похожего на осадный онагр. Два длинных рычага с противовесами швырнули «Змея» в воздух. Некоторое время он дёргался, заваливаясь на крыло, а потом всё же выровнялся и начал набирать высоту. Это зрелище внезапно напомнило мне истребители Второй мировой — и заодно вызвало лавину воспоминаний из фильмов: бомбардировки городов, штурмовки дорог забитых войсками, клубы дыма над горящими обозами…

Может, я просто отвык от технологических чудес. Но моё ошеломление — да и не только моё, судя по тишине за спиной — длилось долго.

Джакобиан тем временем всё это время читал лекцию — он начал ещё у ворот Костяного Города, продолжил по пути через гроты лекториев и алхимические лаборатории, и закончил только здесь, на выступе, обнесённом по краю крестьянским заборчиком из грубо обколотых камней.

Лекция была, надо признать, захватывающей. Всегда приятно слушать человека, который говорит о своём деле с любовью. Вот только я чувствовал себя двоечником, да ещё и прогулявшим год занятий.

Основное, впрочем, я уловил. Маголет, по сути, оставался тем же «горшком» — но маги пошли по пути облегчения. Металлическими остались только массивные медные печати с золотыми прожилками под фюзеляжем активировались, когда их части проворачивались вручную и вставали в пазы, образуя знаки воздуха, дающие подъёмную силу.

Проблема оказалась в другом: магии, запасённой в металле, не хватало, чтобы долго держать аппарат в воздухе. На помощь пришла алхимия.

Оказалось, что алхимики делят магию по цветам. Чёрный — низший уровень, как пример, уголь. Белый — катализатор, например, молоко. И, наконец, жёлтый — высший, золото, само свечение солнца. Всё, что сияет золотым светом, есть концентрированная магия — философский камень этого мира.

Чтобы «двигатели» — бронзовые украшения с гравировкой — получили достаточную мощность, маги снабдили их топливом. По системе из козьих кишок к ним подавалось вино, зачернённое углём или алхимией. Вещество омывало бронзовые детали, питая их магией и заставляя аппарат держаться в воздухе.

Работало ли это из-за того, что они действительно нашли некий закон магии — или просто потому, что верили в него, — я не знал и знать не хотел. Главное, что работало.

В центре всей конструкции находился золотой гравированный шар с философским камнем — он «обновлял» топливо. Чтобы вся эта хитроумная система циркуляции функционировала, внутри маголета стояла ручная помпа, которую качали двое мальчишек. Выбрали похудее, но выносливых.

Я и в своём мире сталкивался с подобными решениями автоматизации процессов уровня «два узбека с лопатой». Приемлемо.

— Назовите его «Воздушный змей», — сказал я. — Сколько он может держаться в воздухе?

Джакобиан нахмурился. Аппарат летал невысоко, метров на двадцать выше нас — а мы стояли на выступе Костяного Города, метров двадцать над землёй, и отсюда вид был изумительный: весь Караэн, горы за ним, и даже крепостные стены Алнез вдали. Мысли о предстоящем визите туда заставили меня слегка помрачнеть. Летчик, очевидно, и без того оху… дивлялся, не рискуя лезть дальше на небо.

— Пока всадник не выбьется из сил, — ответил Джакобиан, как будто удивившись вопросу.

Действительно. Логично же. Это как спросить, как долго может летать птица. Пока не устанет.

Я вздохнул. Да, магия отличается от технологии прежде всего долговечностью. Не удивительно, что прогресс в этом мире идёт так медленно: кому нужна паровая машина, если можно зачаровать голема, который будет работать вечно?

Вот только голем будет один. Уникальный. Штучный. Произведение искусства — и одновременно тупик.

Так и здесь. Подумать о том, чтобы вместо мышечной силы придумать магический насос? не было концепции автоматического насоса у них в голове. И идею масштабирования они просто ещё не понимали. Но это хорошо.

— Нет, я о другом, — уточнил я. — На сколько хватит философского камня?

Ректор задумался, потом осторожно произнёс:

— Думаю, не менее десяти лет. Это, если «Воздушный змей» вообще не будет садиться для отдыха всадника. Будет летать днем и ночью. Но, скорее всего, дольше.

— Прежде износится кожа и дерево, из которых он сделан, — добавил он уже тише.

Я кивнул. Да, о такой экологичной и экономной энергии моему миру остается только мечтать. Вся надежда на холодный синтез. Засто у магии — свои пределы. В конце концов, на луне мы пока городов не нашли.

Но что будет, если чудеса поставить на поток?

— Сеньор! — крикнул кто-то сзади.

Я обернулся. Молодой парнишка из моей свиты, кажется, из-под Таэна. Воздушник. Ему бы ещё лет пять набраться ума, прежде чем подавать голос в присутствии господ. Его тут же схватил за наплечник дядька, а Эмма, держащая мой штандарт, шагнула вперёд с таким видом, будто сейчас будет наводить порядок лично. В этот момент я невольно вспомнил Сперата — уж он бы не промолчал.

Да, выкрик с места — это не по этикету.

И не по тому, что надумали в моем мире мои современники, а по настоящему — древнему. В котором нет чётких правил, зато есть высокая вероятность получить закованным в сталь кулаком в рожу.

Я поднял руку, не давая дядьке немедленно показать юнцу, где его место. Вряд ли тот решился бы ударить — это уже почти дуэль, но грубо запихнуть обратно в строй и наказать позже вполне мог.

— Говори, — сказал я, глядя на паренька. — Надеюсь, это важно.

— Да! Мой сеньор! — выпалил он, сглатывая. — Разве… как же это возможно? Ведь он… недостоин!

Парень волновался так, что сбился на полуслове. С копьём он, видимо, обращался куда увереннее, чем со словами, а людей убивал, пожалуй, спокойнее, чем сейчас пытался выразить мысль.

Пришлось потратить минуту, чтобы добиться от него внятной фразы. К тому времени тихий гул одобрения уже прокатился по рядам моей свиты — видимо, он озвучил их общее недоумение.

— Разве можно, чтобы не рыцарь оседлал Небесного Змея⁈

Вот оно. Парнишка оказался умнее, чем казался. Он мгновенно понял: в этом чуде скрыта угроза всему рыцарскому сословию. Пусть ещё смутная, далёкая — но ощутимая.

Я молчал долгие секунды, прежде чем нашёл способ их успокоить.