Худший финал для ведьмы (СИ) - Кенли Мэри

А потом сама припала к губам Кессара. Мягко, но настойчиво, в каком-то безумном порыве… Мне хотелось целовать его по-настоящему. Так, как это делают люди, когда признаются в любви.

И пусть мой разум пребывал в смятении, сердце уже давно определилось. Я не знаю, что именно таится в глубине его глаз, вот только… Там, в грудной клетке, что-то яростно бьётся, сплетаясь с животворящими чувствами.

Дворец императора Азура 

Обелиск треснул. Раскололся аккурат по центру, опасно накренившись вправо. Эмилия испуганно ахнула, пытаясь понять: как так вышло?

Она много раз проходила мимо этого обелиска. Он находился в уединённом зале, неподалёку от библиотеки… Святая Эмилия любила это место, поскольку здесь никто не тревожил её покой. Но теперь девушка ощущала смутное беспокойство.

— Что это? — прошептала она, протянув ладонь к трещине.

— Остановись! — Валентин резко перехватил её руку и нахмурился. — Зачем ты…?

И тут он запнулся. Раньше обелиск был безукоризненно светлым, но теперь камень потрескался изнутри, покрылся чёрными шрамами.

— Я… Любимый, что-то случилось! — воскликнула Эмилия. — Какой-то вандал разрушил обелиск!

Но Валентин молчал. Его лицо побледнело, выдавая душевные муки. Эмилия тотчас насторожилась, прикоснувшись к его плечу.

— Любимый…?

— Это не вандал. — хрипло признался император. — Это Элайза.

— Что?! — Эмилия ахнула, машинально отступив к стене. — Но ты же говорил, что она не вернётся!

— Так должно было быть. — молодой мужчина резко качнул головой. — Но сейчас… Надо поспешить. Я созову Рыцарей Ближнего Крыла. Мы должны остановить ведьму.

Глава 18. Правда, ложь, тревога

Над городом вспыхнул рассвет. Протянулся золотой нитью вдоль горизонта, освещая пыльные улицы. В тот день их покрывал густой туман, который клубился у ног одного человека.

Он шёл по каменной брусчатке, оставляя влажные следы. Он шёл — а за ним тянулся морской бриз, столь непривычный для этих мест. Хранитель не торопился (таким, как он, некуда спешить). Но в этот раз его холодные глаза немного оттаяли (лёд раскалывается, неизбежно и неминуемо).

Кессар мог в мельчайших подробностях вспомнить то (ту), что будоражило рассудок. Её чёрные шелковистые волосы и эти ядовитые глаза… Они совсем не подходили Лизе.

Но вот что странно: чужая душа определённо влияет на тело. Лицо ведьмы смягчилось, взгляд посветлел. Она казалась более нежной, почти хрупкой. И он видел отпечаток злого рока на её челе.

Эта женщина неуловимо меняла всё, к чему прикасалась. Хранителя она тоже изменила — а он (что странно) и не против. Кессар погряз в этой непривычной человечности. То, что изначально было ледяным интересом, вдруг потрескалось изнутри, выпуская изувеченные чувства.

Лиза пригрела его. Пригрела всё живое, что в нём осталось. Он (как и она) был существом без цели, но вместе с ней, кажется, обрёл новый путь. Новое… Желание. Кессар действительно хотел сделать этот мир лучше. Хотя бы ради неё. Но для этого… Придётся поступиться собственной гордостью.

Хранитель резко вздохнул, остановившись у самого крайнего дома на перекрёстке. Дверь чуть затрещала от прикосновений Кессара, распахнувшись под давлением силы.

— Вы кто такой?! — воскликнул сонный мужчина, подскочив с дивана. — Что вы…?

— Эй! Пропустите его. Пожалуйста!

На втором этаже открылась дверь. Хранитель усмехнулся, поднимаясь по лестнице выше. Там, в небольшой спальне, его ждал заблудший ребёнок, который так и не смог оставить некоторых людей.

— Светлого тебе дня, Армин.

Мальчик ссутулился, прижавшись к стене. Всё такой же упрямый маленький волчонок, вот только горечь во взгляде стала более густой и ощутимой. Кессар опустился в кресло напротив, подпёр подбородок ладонью и усмехнулся:

— Ну, рассказывай.

Он давно заприметил слежку. Армин нанял опытных людей и шёл за Лизой по пятам, останавливаясь в маленьких городах. Как и всякий обиженный ребёнок, он не пытался просить прощения… Но и не отставал.

— Чего рассказывать? — сразу же огрызнулся мальчик.

Однако под пристальным взглядом Хранителя он смутился и, наконец, признал:

— Да просто… Айра заметила, что мне плохо и грустно. Она предложила… Отыскать Лизу. В Аттикхе есть гильдия ищеек… В общем-то, они взялись за это дело. И смогли найти вас в одном прибрежном городе. Тогда я собрал небольшую команду и отправился в погоню… Всё боялся, что вы снова уйдёте на дно.

Армин запнулся, нервно выдохнув:

— Я догнал вас только сейчас! Только в этом городе. И… Просто не знаю, что делать дальше.

Хранитель понимающе усмехнулся, опустив ладони на подлокотник. Чернота почти полностью ушла с его рук, задержавшись лишь на кончиках пальцев.

— Что именно тебя тревожит, Армин?

— Вы не поймёте. Вы не человек… — буркнул мальчик.

— Я постараюсь понять.

В нём было что-то до крайности умиротворяющее. Бесстрастный голос Кессара навевал мягкий штиль, который способен успокоить (почти) любую бурю в душе.

— Я не могу разобраться. — с трудом произнёс Армин. — Та старушка, которая помогала мне, спасла меня… И та женщина, чей портрет висел на каждой улице Аскании. Это действительно один человек?

Он сжал пальцы в кулаки, а потом громко воскликнул:

— Я не могу простить ведьму. Слышите? Не могу! Она убила мою мать! Но… Лиза и вправду… Та самая злодейка?

Кессар молчал, склонив голову набок. Он перевёл взгляд на окно и едва заметно улыбнулся:

— А ты в это веришь? Веришь, что она способна на такое?

— Я не знаю! — мальчик опустил подбородок и прикусил нижнюю губу.

Несколько минут он просто стоял в тишине, а потом хрипло признался:

— Сердцем… Не верю. Та Лиза, которую я знал… Была доброй. В ней нет ненависти, нет жестокости. Она могла давным-давно меня бросить, но не сделала этого.

— И? — уточнил Хранитель.

— И… Кому теперь верить? — болезненно усмехнулся Армин. — Разум говорит, что я должен её ненавидеть. Обязан! Потому что ведьма прокляла нашу страну. Прокляла мою мать. Где же здесь… Правда?

— В чём заключалось проклятие? — неожиданно, спросил Кессар. — Что именно она сделала?

— Ведьма… — мальчик стиснул зубы, но быстро взял себя в руки. — Она навлекла на нас беду. В тот день небо почернело и зелёный луч разрезал горизонт. Люди падали на улицах, поражённые пепельной скверной…

— Колдовство их парализовало. Верно? — неспешно протянул Кессар. — Но почему они умирали?

— Кровавая скорбь. — глухо прошептал мальчик. — Кровотечение из ушей, носа и рта… Оно начиналось не сразу. Через неделю, или около того.

— И многие погибли?

— Я не… Ну, я не уверен. — Армин пожал плечами. — Кажется, скорбь постигла далеко не всех. Поэтому… Многие оправились от проклятия.

— Как интересно… — нахмурился Хранитель, поднимаясь из кресла.

Он сцепил пальцы в замок, сосредоточенно обдумывая сказанное, и вдруг рассмеялся:

— … Непостижимо. И она до сих пор жива?

— О чём вы? — опешил Армин.

Кессар коротко вздохнул, приближаясь к окну. На его губах растянулась странная, немного раздражённая усмешка.

— Любая магия имеет свою цену. Чёрная магия — в особенности. — веско протянул он. — Нынешние люди мало что смыслят в проклятиях, однако… Цена за такое колдовство — смерть. Но даже массовое жертвоприношение не позволило бы Элайзе совершить настолько тёмное, сильное проклятие. Разве что посмертно… Но она жива.

— Ведьмы Эльмхаита… Всегда были сильными. — жалобно пробормотал мальчик.

— Даже Верховная не сохранит жизнь после такого колдовства. — покачал головой Кессар. — Кроме того… Чёрная магия имеет соответствующий оттенок энергии. Однако все вы видели зелёный луч. Это не соответствует мировым законам.

— Но проклятие было! — запальчиво воскликнул Армин.

— Было. — не стал спорить Хранитель. — И оно было очень сильным. Парализовало стольких людей… И все же умерли они от чего-то другого. От того, что не могла сделать ведьма Элайза.