Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Глава 16

Столичная эпопея. Ночь перед вторым днем соревнований

Построение на ристалище прошло для Ольги почти не замеченным. Она была усталой и азартно злой. Злой настолько, что ей даже успокоительные не понадобились. Характер такой — от гнева или сильного напряга становилась, как тетива, натянутая и звонкая. Такой была, когда Брая Оусс чуть не убила Раима. Такой (ну почти) стала после сегодняшней бурной ночи.

Для начала чуть не поссорилась с Раимом, когда тот завел их в некую довольно неопрятную комнату, эдакую смесь будуара, кладовки и бутика в стиле «дорого-богато» и предложил ни в чем себе не отказывать. Пробурчал дозволение и смылся.

Юрна, как и положено аборигенке, первой сообразила, что это гардеробная какой-то богатой аристократки. Ну да, ну да, три ростовых зеркала на колесиках, надо полагать, аналог трюмо. Чтобы разглядеть себя со всех сторон, да еще свет из окна поймать. У стен — этажерки с туфлями и туалетный столик. А по центру — батальон зачехленных манекенов с платьями. Чехлы, между прочим, из прозрачного чего-то, помеси органзы и целлофана. Именно они, а не наряды, очень заинтересовали Юрну. Бытовичка мяла и тянула странную ткань, смачивала слюной, пыталась рвать и явно нацелилась отчекрыжить кусочек при первой же возможности.

Серафима осматривала все вокруг хищным взглядом, явно прикидывая, с какого конца приступить к мародерству и вандализму — разрешили же. Чего стесняться?

И кому эта гардеробная принадлежит, догадаться несложно. Один плюс: если аррата Анахель узнает, что ненавистная землянка позарилась на ее платюшки, бабулю «кондратий» схватит и везде облапает. Больше всего почему-то раздражал диванчик-козетка. Ну да, ну да… Нужно же где-то передохнуть от примерок. На нее-то Ольга и плюхнулась безо всякого пиетета к шелково-резной мебелюшке. Потом подумала, подумала и скинула туфли. Она бы и не разувалась — много чести. Но в обуви сидеть по-турецки — так себе удовольствие, если это не сапоги. Широкая юбка и земная футболка домашнего наряда позволяли устроиться с комфортом и даже пустить корни. При желании. Раз девочкам тут интересно, она подождет. Она, Ольга, в секонд хенде от «как бы свекрови» не нуждается, даже если на королевский прием идти придется в мундире наездника. Королята будут недовольны? Да и хрен с ними, пусть сами опасаются ее недовольства. А то вдруг усталая женщина с собой не совладает? Тыря тогда всем нервы на бигуди накрутит. Тяжелый выдох колыхнул острый клин волос. Рэм наверняка хотел как лучше, но обноски его мамани Ольга надевать не собиралась. Даже если эти обноски в драгоценных каменьях, а надёваны единственный раз! И улыбнулась — милый он: как смог, так и позаботился. Его, бедолагу, маманя, небось, выдрессировала до безусловных рефлексов своими закидонами насчет новых туалетов по любому поводу. Придется Заботовичу пережить еще один разрыв шаблона: случаются женщины, которые умеют быть счастливыми и без гардеробной площадью в пятьдесят квадратных метров.

— Оль, ты чего расселась? — спросила Серафима, не отрываясь от разглядывания платья на манекене. — Але, гараж! Наряжаться будем?

— В платье для арены пойду, — пробурчала Ольга. — Я этот секонд хенд не надену! А вы с Юрной как хотите.

— Юрна уже никаких платьев не хочет, Юрна влюбилась в чехол, — Сима с материнской нежностью глянула на кудрявую бытовичку. — Новый материал увидела, да еще с магическими свойствами. Пропала для нас наша Юрна. А ты поднимай уже свое нижнее очарование. И пошли уже фасончики выбирать. Попозжа вернем нашу девочку в жестокий реал, а пока пусть развлекается со своей тряпочкой.

— Симушка, — тоном долготерпеливой страдалицы проныла Оля, — я же сказала: не надену! И выбирать нечего. У меня нормальное платье. А нет, так и мундир сойдет.

— Сдурела, мать⁈ — Серафима подскочила к козетке и нависла над подругой. — Шенола своего опозорить тебе не жалко, да? Твое дело! Но землян позорить я тебе не дам! А ну, вставай!

Пик драматизма разбил возглас Юрны.

— Я поняла! — глаза бытовички сияли восторгом неофита, узревшего бога. — Дамы! Эта ткань — артефакт!

На Симу это заявление не произвело никакого впечатления. На Ольгу, впрочем, тоже. Ну, артефакт. Подумаешь. На то она и магия.

— Да вы не понимаете! — вскричала Юрна с жаром. — Это ткань, понимаете? Ткань! Кому-то удалось привязать магию к ткани! Причем магию с заданными свойствами.

— Наверное, матушка лавэ постаралась, — Ольга совсем не разделяла воодушевление Юрны. — Ты же видела у меня бумагу-артефакт, почему бы не быть ткани? Кстати, что за свойства?

— Как я поняла, на эти чехлы не садится пыль, — несколько обиженно пояснила Юрна. — Может, и еще что-то есть, но я не могу разобрать. Не мой уровень.

— Юри, бытовичка ты малахольная, брось эту тряпку! Потом изучишь! Тебе за ночь три платья сочинить надо, а ты на всякое фуфло слюни пускаешь! — Сима выплыла из-за ближайшего манекена и гневно уставилась на Ольгу, которая так и сидела на диване. — Вставай, сказала! Думать пошли! Я нашла сундук с тканями. Раз нашлись новые ткани, то отмаза про секонд хенд не проканает. Придется наряжаться, милочка моя!

— О чем думать? — ворчливо спросила Ольга, нехотя спуская ноги с дивана, нашаривая туфли и тяжко вздыхая.

— Как будем местному бомонду шаблоны рвать и реноме землянок устанавливать. Или ты местный фасончик желаешь?

— Злая ты… — Ольга с отвращением посмотрела на расчехленное платье. От обилия и затейливости кроваво-красной вышивки на белом фоне начинало тошнить.

— Злая! Накопилось, знаешь ли! — согласилась Серафима. — Поэтому отлынивать тебе не дам!

— Ой, да ладно! Ты же наверняка уже что-то придумала! Только давай не слишком сложное, а то нашей Юрне резерва не хватит.

— У меня накопители есть, — Юрна, ничтоже сумняшеся, упихивала туго скрученный чехол в карман. Сима и Ольга синхронно возвели очи горе: суммарный объем карманов в юбке бытовички вполне мог потягаться со средним туристическим рюкзаком. Юрна обиженно шмыгнула носом и поторопила: — Ну? — она по опыту знала, что наблюдать за двумя землянками, когда они вдвоем нацеливались на решение очередной зубодробительной задачи, в сто раз интереснее, чем разбираться с сотней новых артефактов. Артефакты не убегут, а у иномирных подружек обязательно получится что-то невиданное и небывалое, причем прямо на глазах у нее, Юрны. И это такой кайф, что и не передать!

— Сима, — с какой-то особенной, давящей интонацией позвала Ольга, — не томи! Говори уже, что придумала? Времени и впрямь мало, а нам еще шить. Я еще с Семёнычем пошептаться хотела.

— Ну, твои шепотки с Семёнычем я и сама бы послушала. А шить много не придется. Мы будем заворачиваться. Как древние римлянки и гречанки.

— Симка! Не пугай. Я такое не умею! Там же складочки, фалдочки, тесемочки. Всегда диву давалась, как древние скульпторы этот ужас в мраморе выковыривали, — Ольга послушно следовала за подругой между манекенами, и до нее потихоньку доходила вся провокационность Симкиной идеи. Туалеты на манекенах были облегающими, да ещё изобиловали рюшами, буфами, фестонами и прочими портновскими экзерсисами на шелках и тюлях в стратегических местах. И в противовес какой-нибудь густо драпированный древнегреческий хитон с одним голым плечом.

— Не боись, подруга, я умею.

— Господи, Сим! Откуда?

— Пфф! Три с половиной года причесывала и гримировала театральную студию на заводе, где мой муж работал. Ну и костюмом занималась, куда без этого. Там все многостаночниками были. Премьер у нас декорации сколачивал, например. Ха, каламбурчик. Я как эти отрезы увидала, так и вздребезнулась. Хорошо драпироваться будет… — Сима достала из сундука стопку отрезов, и подруги погрузились в сладкий процесс создания образов. Юри извлекла из своих карманов карандаш, бумагу для почеркушек, а потоми только охала и вздрагивала. Вот же ж землянки! Любая Нрекдольская аристократка из кожи вылезет и собственными волосами удавится для интересной бледности, но сделает все, чтобы выглядеть нежной, невесомой и беспомощной. А эти? Яркости им не хватает… Сима изворчалась, что текстиль слишком светлый. Юри в глубине души была согласна. Серафима слишком колоритна для какого-нибудь «цвета лунного отблеска». А на Ольге, с ее стальной шевелюрой и уникальной, какой-то яростной стрижкой, любая ткань из этих бледных, пастельных и нежнейших подходит как саван. Сама Серафима определилась быстро. Неплохой выбор. Цвет первой весенней зелени хорошо смотрелся на вызывающе загорелой коже. А вот Оля напримерялась до истерики. Какой отрез ни приложит, так сразу больной выглядит. Юри узнала новые русские ругательства. Мышь белая; поганка бледная; зомбя свежая… Зато нахохотались, пока втолковывали нрекдолке, что почем и где обижаться надо. Так и мучились, пока в сундуке, в который явно были сложены отрезы, признанные неудачными, не нашёлся кусок ткани жемчужно-серебристого цвета. Его и выбрали.