В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel"

– Прости, – пробормотал он, отстраняясь.

– Вилен, – мои пальцы сжали край его рукава. – Я не прошу обещаний. Только помощи здесь и сейчас. А дальше… Не знаю. Но без тебя это не сработает.

Он замер, дыхание его стало чуть глубже. Потом медленно повернулся, и я увидела в его взгляде то же странное тепло, что и тогда в кладовой.

Он молчал, потому я продолжила сама:

– Но я не стану тебя заставлять. Это, может, и слишком. Я ведь не знаю, какие у тебя самого планы на жизнь.

– Давай кое-что попробуем? – он вдруг странно прищурился. Оглядел меня.

Я встрепенулась. Что он такое придумал?

Наскоро собрав остатки безделушек с пола, он на кровать сел и рядом похлопал.

Я, хоть и чуяла неладное, но все ж послушно уселась.

– А теперь глаза закрой.

– Вилен…

– Думаешь, я могу тебе вред причинить? – говорит, а в глазах вызов. И отблески свечи в них так странно заиграли…

Ладно… Я прикрыла глаза, выдохнула и замерла.

Глава 17.4

Глаза-то я закрыла, но сердце билось так, что, казалось, его слышно на всю мансарду. Чего он такое удумал? Сюрприз, может, какой?

Шорох – Вилен, придвинулся ближе. Кровать под ним чуть слышно скрипнула, а я его тепло всем телом ощутила. Тишина сгустилась так, что я отчетливо слышала, как огонь свечи потрескивает… и вдруг легкое прикосновение к моим губам.

Теплое, осторожное, будто он проверял – не отдернусь ли. Легчайшее касание, едва‑едва плотнее дыхания. Но его ладонь успела коснуться моего лица – под теплыми пальцами щека предательски зажглась, будто к ней приложили разогретый камешек из печи.

Сначала я даже не поняла, что именно происходит: в голове мелькнула обрывочная мысль, что это все какой‑то розыгрыш, фантазия моего разбушевавшегося утомленного разума. Мир стиснулся до размеров пространства, что нас окружало, где единственное – его близость, запах чуть влажных после умывания волос и тихий, неуверенный выдох.

Вилен не спешил – напротив, удерживался на тончайшей грани. Губы его скользнули по моим, не требуя ответа, но осторожно спрашивая. Согласие? Отказ?

Я знала, что достаточно чуть‑чуть откинуть голову, и все закончится. Но сердце помчалось во весь опор, грозя либо упасть в пятки, либо… Продолжить биться среди бабочек, что в животе крылья пораскрывали. Вместо паники пришло тихое изумление: насколько правильно это ощущается, будто именно этого прикосновения мне не хватало. Будто именно этих ощущений я ждала уже так давно.

Тонкая прядь его волос щекотнула мой лоб, пахло еловой смолой и дымком с кухни – он, должно быть, тоже возился с печниками. Вдруг захотелось положить ладонь ему на грудь, проверить, так ли громко стучит его сердце, как мое. Но я боялась даже пошевелиться: малейшее движение могло разрушить хрупкое мгновение.

Тогда Вилен сам сделал следующий шаг – не ногами, губами: едва заметно усилил давления. И в ответ во мне что‑то раскрылось – я сама уже подалась ближе, только на волосок, и услышала собственный тихий вдох, дрожащий, обескураженный.

Ладонь на моей щеке сместилась, пальцы зарылись в волосы у виска, осторожно, с уважением, но упрямо, как если бы он фиксировал: вот ты, никуда не бежишь. Его большой палец лег к уголку моих губ – тепло, чуть шершаво, и я вдруг поняла, сколько нежности может быть в таком простом жесте. Губы сами разжались, принимая его дыхание, и легкий вкус – не приторный, с ароматом травяного настоя, что он наверняка прихлебывал после работы.

Колени сжала невольно и вцепилась пальцами в ткань его рубахи. Холщевка чуть шуршала, словно подтверждала: все наяву. Он откликнулся – свободной рукой притянул меня чуть ближе, но все равно не переходил тоненькую грань. Это было похоже не сколько на поцелуй, сколько на обещание – робкое, примиряющее. Мы оба словно впервые замечали друг друга, или…

В тот миг мир сошелся до трех точек: его ладонь, его губы и дрожащая, но твердая ниточка веры, тянущаяся где‑то между нашими сердцами.

Мне ведь не показалось?

С видимой неохотой он отпустил мои губы, но я не торопилась раскрывать глаза. Наслаждалась сладкой негой этого момента.

Наши лбы соприкоснулись… Всего на мгновение – он позволил себе этот крошечный жест, будто печать: все в порядке. И только после этого медленно отпустил, хотя пальцы его еще стояли горячими отпечатками на моей коже.

Я распахнула глаза. Сама до корней волос пунцовая, руки дрожали, а во взгляде Вилена – внимательность и чуть‑чуть смущенная усмешка.

– Ну? – хрипло спросил он. – Не шарахнулась. Уже хорошо.

– Это… было неожиданно, – прошептала я, пытаясь хотя бы дышать ровно. – Но… приятное неожиданно.

Он улыбнулся шире, но глаза при этом оставались серьезными.

– Я хотел убедиться, сможем ли мы с тобой сыграть мужа и жену без фальши, – говорит, а сам на меня с хитринкой смотрит. – Лицо не посинело, в обморок не упала… Значит, шанс есть.

Я фыркнула, пряча смущение:

– В следующий раз предупреди, а то сердце-то одно.

– Замечу, что твое сердечко справилось, – усмехнулся он. А потом глубоко вздохнул и сказал уже совсем другим тоном: – Ладно. Согласен. Завтра подадим прошение у городского писца.

Слова эти будто упали тяжелым, но желанным грузом. Я всплеснула руками:

– Согласен? Правда?

– Правда, – подтвердил он. – Но есть условия.

Я выпрямилась, готовая слушать.

– Первое. На людях мы настоящие супруги. Без смущенных взглядов через стол и «ой, мы только по договору». Поняла?

– Поняла, – кивнула я. Уже представляла, как Дульсинея вытаращит глаза.

– Второе. Жить будем вместе. Раз ты жена – твое место рядом со мной. Значит, переезжаешь в мансарду.

– Э‑э… подожди, – я едва не подпрыгнула. Вот об этом я как-то не подумала. – Мы ведь только разобрали там, я вещи хотела перетаскивать…

– И как это будет выглядеть? – Вилен голову к плечу склонил. – А Боди ты куда селить собралась, не подумала?

– Но… – отговорок не нашлось. Логично же все. – Ладно. Но мы ведь не должны…

Слова как-то в горле застряли. Я на постель покосилась. Вилен глаза закатил.

– Разберемся как-нибудь, – усмехнулся, а мне снова горячо сделалось. – Да ну не смотри ты так. Есть у меня матрацы запасные. На крайний случай тахту закажу.

Я выдохнула и натянуто улыбнулась. Должен ведь он понимать…

– Третье. – Он поднял палец, привлекая мое внимание. – Если почувствуешь, что передумала, скажи сразу. Даже ради мальчишки не дело это…

Горло перехватило. Хотелось то ли смеяться, то ли плакать.

– Не передумаю, – прошептала я. – Только и ты, если что, скажешь мне.

Он молча кивнул, протянул руку. Я вложила свою, удивляясь, как легко пальцы в ладонь его теплую ложатся. Пожали коротко, будто скрепили сделку.

Вот и договор…

Глава 18.1

– Завтра к писцу, потом в приют, – произнес Вилен деловым тоном, хлопнул себя по коленям и поднялся. – Но сперва… нужно убедить весь дом, что мы и правда супруги.

– Дульсинея и так болтать будет, только волю дай, – ухмыльнулась я. – Остальные подхватят. Делов‑то.

– Тогда начнем прямо сейчас, женушка, – нарочито спокойно сказал он и указал на дверцу шкафа. – Собирай там свои платья, тащи ко мне. А я принесу вторую подушку. Сегодня я уже не стану шуметь, так поспим. Если хочешь, ляжем валетом.

От такого у меня ноги ватными стали.

– Не нужно валетом, – головой помотала. – Я пинаться могу… Ты хоть не храпишь?

Я пыталась спрятать смущение за шуткой.

– Только, когда голодный, – парировал он, а в глазах бесенята. – Так что корми хорошо.

Мы оба рассмеялись, и весь страх неожиданно растаял. Впереди, конечно, море хлопот, объяснений, бумажек, но почему‑то внутри поселилось уверенное: все получится.

– Ладно, муж, – выдавила я, краснея до ушей. – Перетащу.

– Вот и славно. А Боди завтра обрадуется своей комнате, – сказал он мягко. – Пусть знает: теперь тут его дом.