В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel"

– Ой, Вилен! Ну хоть бы форму соблюли, а то же люди разговоров наплетут…

– Пусть плетут, – рассудительно отозвался он. – Сегодня все по закону будет, не волнуйся. К обеду уже женаты будем, а там хоть всей округе иди рассказывать.

Я, наблюдая эту сцену, поняла, что волноваться теперь уже действительно не о чем. Стали накрывать к завтраку. В зале, где и стены частями разобраны, ремонт в разгаре да на черновых полах не с руки все было, но то дело времени.

Мальчишки скоро подтянулись, аккурат, когда завтра накрыли. На их долю тоже чашечки поставили.

Дульсинея, не отходя от кассы, им тут же все сообщила, что мы с Виленом теперь жених с невестой.

Ребята сперва рты пораскрывали, а опосля как закричали радостно. Даже обниматься кинулись.

– А мы праздновать будем? – тут же нашелся Малик. Я по волосам его потрепала. Вот ведь кто покушать любит.

– Будем, вечером, – усмехнулся Вилен. – Двор теперь расчищен, там и столы поставим, чтоб всем места хватило.

Вскоре вся кухня уже гудела: кто-то спорил, как правильно звать меня теперь – Ниной или Хозяйкой, кто-то обсуждал, что на стол готовить и как, печи-то еще не готовы! Вилен, не дожидаясь конца обсуждений, поставил на стол кастрюлю с кашей и велел всем садиться.

– Сегодня у нас день хлопотный, – объявил он. – После завтрака – к писцу. А потом с делами еще разобраться, а уж только после – отмечать.

Дульсинея все еще ворчала, но уже с улыбкой наливала чай.

После завтрака мы с Виленом быстро собрались, оделись поприличнее. Я надела свое лучшее платье, попутно подумывая о том, что гардероб все ж обновить надобно… Заплела косу покрепче и прицепила медную шпильку с красивым цветочком. Вилен пригладил волосы и даже достал белоснежную хлопковую рубаху.

Путь до ратуши прошел суетно: мальчишки махали нам вслед, Дульсинея приговаривала что-то напутственное, а Мрот с Роло пообещали к обеду уже первую печь заложить. Мы их на праздник тоже позвали, как и работяг, что с залом помогали. Вилен собирался еще нескольких своих товарищей собрать, но обещался, что не таких, как Якуб с его дружками.

В ратуше нас встретил писец – господин Мольгер, суховатый, но вежливый человек с добрыми глазами. Как только увидел Вилена, лицо его просветлело:

– Ох ты, Вилен ле Гард! Давненько не виделись. И что же привело тебя ко мне?

– Жениться хочу, – просто сказал Вилен и подтолкнул меня вперед. – Вот, знакомься – моя невеста.

Мольгер аж перо выронил, но тут же заулыбался и кивнул:

– Ну что ж, сегодня твой день, друг! Потому что у меня неприемный день и записи нет. Но для тебя, родной мой, завсегда время найду! Все быстро оформим!

Еще и за плечо его сжал, а после обнял без лишних разговоров. Вилен и не сопротивлялся, по спине его похлопал благодарно.

Документы мы подписали без проволочек, свидетелей только подождать пришлось. Мы-то думали, дольше займет, а тут – сразу. Потому мальчишку посыльного за ними отправили. Ими стали Дульсинея и Золо-печник. Дульсинея-то понятно. А вот с Золо Вилен так хорошо сдружился за эти дни. Тот к нему этак по отечески относился, да и человеком был, сразу видно, бесхитростным, простым и с сердцем открытым.

Никто не стал тянуть время: через четверть часа мы с Виленом уже держали на руках заветную бумагу с печатью.

– Теперь вы – настоящая семья, – поздравил нас Мольгер и даже пожал мне руку.

И пусть бы и не было белого платья, церемонии пышной, а оба мы с Виленом понимали, что все это на бумаге только да по договоренности, но соловушки у меня в груди пели звонко. А в мыслях весна поселилась.

Знать бы только, что и дальше все так ладно будет…

Глава 19.1

Вилен

Сам не знаю, как оказался втянут во всю эту историю. Вроде как жил себе спокойно… Ну, или не очень спокойно. Но все было как-то просто и понятно. Стабильно беспросветно.

Но с появлением этой девицы все в доме перевернулось вверх тормашками. Иномирянка, этим все и сказано. Точно ведь не от мира сего. Деятельная натура. Нина, как вспышка, яркая и негасимая. Откуда только столько энергии берет?

Мы шли теперь по дороге от ратуши, она задумчиво улыбалась каким-то своим мыслям, Дульсинея с Роло вот что-то позади обсуждали, а я никак не мог собрать мысли в кучу.

Как поцеловал ее вчера, так они и расползлись все окончательно, зараза. Как тараканы от света попрятались. И свести их воедино ну никак. И чувство это странное, будто я – не я, а со стороны за происходящим наблюдаю.

Вчера, как она уснула, я сам еще долго без сна лежал. Слушал, как дышит размеренно. Даже во сне Нина улыбалась. Я это заметил украдкой только, когда все ж посмотреть на нее решил. Луч лунный аккурат в тот момент на ее лицо умиротворенное лег.

Странные ощущения. Непривычные. Заметил даже, что приятнее стало вечером в зал спуститься, где все они за взваром сидеть любили в конце дня, чем одному у себя вино глушить. И от голосов их, да от Нининого смеха, в груди тише ныло. До того, что почти утихало, и я мог с трезвой головой спать улечься.

А вчера так и вовсе. За всем этим делом и забыл о том, что вместо источника в груди дыра зияет.

– Все хорошо? – спросила Нина осторожно, моей руки коснулась. Я из своих мыслей вынырнул, кивнул ей. Улыбку вот добавил.

Странно, но с ней рядом пришлось снова с людьми общаться учиться по человечески.

Не знаю, куда дорожка эта приведет нас обоих, но теперь мне, пожалуй, даже интересно стало.

В таверне нас встретили с овациями. И не думал даже, что так радоваться все станут. Ребята-работяги, во дают, вместе с мальчишками нашими уже столы во дворе накрыли. А ведь я хотел еще сегодня делами заняться. Видать, не судьба…

Откуда еды столько притащили, и не понял сразу. Оказалось, работяги, товарищи мои былые, своих женушек с утра пораньше подначили под это дело. Хозяюшек, само собой, тоже к застолью пригласили. Весь двор битком набит оказался. В зале, наверное, и не уместились бы все. Хорошо, что тут разобрали накануне. Тоже Нина ведь молодец.

Шум стоял такой, что стены таверны, казалось, дрожали от смеха и голосов. Бочонки с квасом и вином уже разобрали по кружкам. Дульсинея бегала между столами, следя, чтоб всем всего вдосталь было, да сплетни разнося. Уж это она любила. Мальчишки – те вовсе с ума сошли, устроили гонки на табуретах, чуть не снесли Роло. Даже Мрот, суровый обычно, хохотал, потирая усы, да подзуживал:

– Гляди, Вилен, как твоя Нинка дом-то разгуляла! Такого застолья и на Купалу не бывало!

Я только усмехнулся, оглядел всю эту толпу. Наверное, кто-то бы сейчас зачерпнул чарку покрепче, да и отправился бы пить за свое счастье, но я на сегодня тоже квас выбрал. Даже не тянет к другому. Странно, как быстро привычки меняются.

Нина сидела рядом, ловила всех взглядами, отвечала на вопросы, смеялась вместе с ребятами. Щеки горят, глаза блестят, слова ловко из уст в уста перелетают. Я на нее смотрел и думал, что, пожалуй, впервые за много лет чувствую себя не просто хозяином даром не нужного дара, а будто бы частью большой семьи.

Сбоку кто-то вдруг заорал – это Малик с Гасти, хулиганье засранское:

– Горько! Горько! – и тут же все дружно подхватили, стуча ложками по столу.

Я опешил было, но Нина лукаво на меня посмотрела, прищурилась, будто ждала, что я делать стану. Я наклонился ближе.

– Ну что, женушка? – шепнул я, улыбаясь.

– Народ требует, муженек? – так же тихо ответила она, чуть склонив голову.

Я аккуратно, не спеша, взял ее за руку и, не сводя глаз, легко коснулся губами ее щеки. Она рассмеялась, а люд снова взорвался:

– ГОРЬКО! ГОРЬКО! ДА ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

Ну что ж… Я усмехнулся, глянул на нее чуть лукаво, но словно бы и извиняясь. Договаривались ведь?

Чуть приобнял ее за плечи – и на этот раз поцеловал по-настоящему, не спеша и не таясь. Зал рванул в овации, кто-то даже по столу принялся отбивать такт кружкой. Считали громко, до тридцати успели, прежде чем почуял я, как судорожно она своими пальчиками за меня хватается.