— Перышки буду чистить… — бормочу я, но окружающие меня не понимают. — Это никого не касается. Либо через два часа, либо не пойду!
Я встаю и двигаюсь в сторону двери, величественно кивнув Ирен и присев в глубоком поклоне в сторону Фиакра, странно на меня глядящего. Бошар отправляется меня сопровождать. Мы молча идем в мою комнату и останавливаемся перед дверью, которую открывает Нинон.
— Милая Лунет! — Бошар стискивает мою руку. — Я в таком долгу перед вами и вашим погибшим опекуном… Но вы можете не волноваться! Выходки Решающего обусловлены, скорее всего, тем, что он тоже волнуется.
— Фиа… Решающий волнуется? — поражаюсь я сказанному. — Почему?
— Его судьба, как Решающего, зависит от того, с кем он сочетается браком, — говорит Бошар. — Он не может совершить ошибку. В его руках судьба Империи. Одно Королевство мы уже потеряли.
— А что будет, если он ошибется? — замираю я.
— Тьма захватит оставшиеся Королевства, и Империя погибнет, — лицо Бошара мрачнеет, и он даже трясет головой, чтобы прогнать дурные мысли. — Но! Моя дорогая! Вы же Sorcière! Ваш брак спасет Империю! Сила Решающего станет бесконечной, неиссякаемой. Мы будем непобедимы!
— Мне не показалось, что вы симпатизируете Решающему, — говорю я осторожно, внимательно наблюдая за эмоциями Бошара.
— Я ему и не симпатизирую, — твердо отвечает Хранитель. — Но другого Решающего у Империи нет.
— У вас старые счеты? — понимающе спрашиваю я.
— Можно сказать и так, — соглашается Бошар. — Но это не отменяет моего и его долга перед Империей и их Величествами.
— Простите, но что стало причиной… ваших разногласий? — робко интересуюсь я.
— Когда-нибудь, когда у нас с вами будет больше времени, я обязательно расскажу вам эту занимательную и даже поучительную историю, — грустно улыбается Хранитель. — А пока готовьтесь к свиданию. Вы действительно не можете ему отказать. Это с одной стороны. А если вы откажетесь, он прибегнет к праву «vite» и все равно заберет вас на встречу вне списка… Если бы он знал, что вы Sorcière… А!
Восклицание Хранителя, вдруг больно схватившего меня за руку, пугает меня.
— Я понял! — в голубых глазах Бошара сверкают смешинки. — Я понял, на что намекал Решающий! Всё так просто!
— Вы о чем говорите? — искренне не понимаю я.
— Вот ведь хитрец! — в голосе Бошара настоящее восхищение. — Как я раньше не догадался! Он именно поэтому и поставил вас на последнее сотое место!
— И почему же? — я изо всех сил силюсь понять Хранителя.
— Если бы он поставил вас на первое место, то свидание состоялось бы только завтра! — Бошар спокойно, деловито, серьезно потирает руки, как муха, сидящая на краю тарелки и не боящаяся того, что ее прихлопнут. — А теперь шантажом и угрозами он получил свиданием с вами вне очереди. То есть сегодня! Решающий просто не ожидал, что я напишу это письмо! Я никогда этого не делал. Он просто хотел прийти и пригласить вас вне очереди, а письмо разозлило его!
Я смотрю на Бошара и вижу человека, испытывающего искреннюю радость.
— Он уже выбрал вас! Выбрал, не зная, что вы Sorcière! И не может терпеть до завтрашнего дня! Это грандиозно! Я начинаю понимать, чего хотят их Величества!
— И чего же? — настораживаюсь я, не ожидая в ответ ничего хорошего.
— Искренности! Честности! Любви! Страсти! — каждое слово Бошар выкрикивает как революционный или предвыборный лозунг.
— Ст-страсти? — заикаясь, переспрашиваю я, и Хранитель спохватывается.
— Простите меня, Лунет! Старый болван! — сокрушается сорокапятилетний Бошар. — Я забылся, что совершенно непростительно.
— В чем заключается свидание вне очереди? — меняю я тему разговора.
— В том же, что и свидание по очереди, — успокаивающе говорит Бошар. — Беседа, ответы на вопросы. В общем, более близкое знакомство. Но вы будете в вуалетке. Ваш твердый характер, несмотря на юный возраст, поможет вам сориентироваться в ситуации. Я знаю вас всего несколько дней, но абсолютно уверен в том, что вы еще больше очаруете нашего Решающего и без того очарованного.
— Очарованного? — с сомнением спрашиваю я. — Вот уж не думаю… Скорее, разозленного тем, что всё идет не так, как он себе представлял.
— И это совершенно очаровательно! — смеется Хранитель. — Никогда! Слышите, ни-ког-да наш Решающий не проявлял сильных эмоций по отношению к своим невестам! Даже милая Селестина, которая по всем признакам и в соответствии со всеми правилами должна была стать Nomme… До сих пор никто не понимает, почему алтарь не дал свершиться венчанию. Только мы с вами и их Величествами теперь понимаем, почему так случилось. Алтарь знал о вашем существовании!
— Да уж… — растерянно отвечаю я на слова Бошара, больше никакие слова не идут на ум.
— Не торопитесь идти ему навстречу! — усмехаясь, говорит Хранитель. — Такое удовольствие смотреть на нервничающего Решающего! Редкое зрелище! Вряд ли у такого зрелища были хоть когда-нибудь свидетели! А теперь и мы с вами, и Ирен. Есть от чего взбеситься!
Хранитель, довольный и успокоенный, уходит. Я прошу Нинон прийти через полчаса.
Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.
Франц не появляется. Кому нужен фамильяр, которого не дождешься?
Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.
Меня, может, сейчас обижают… бьют… убивают… развеивают…
Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.
— Ты забыла текст? — знакомая едкая интонация, принадлежащая голосу противного старичка, радует меня несказанно.
— Сколько можно тебя призывать?! — возмущаюсь я. — Что ты за фамильяр такой? Ты рядом должен быть всегда! Где тебя носит?
— Почему носит? — Франц с наслаждением рассматривает свои новые черные лакированные туфли. — Я сам передвигаюсь. И физически, и ментально. Просто хотел все куплеты послушать.
— Об этом я догадалась, — злюсь я.
— Ага! Значит, ты поэтому один и тот же куплет пела? — возмущенно и восхищенно одновременно говорит Франц. — Чтобы меня наказать?
— Чтобы тебя быстрее увидеть! — фыркаю я. — У меня тут такие события!
— Да знаю я про все твои события! — небрежно откликается фамильяр. — Вовсе не секрет! Влюбилась в Решающего и хочешь его заполучить?
— Что за бред?! — меня берет оторопь. — Я домой хочу! Зачем мне твой Решающий?
— Ну, положим, Решающий не мой, а Имперский, — зевает Франц, не отрывая взгляда от туфель, а скорее, от своего отражения на лакированной поверхности. — А скоро будет твой. Если всё пойдет так, как придумали их Величества.
— Ты ку-ку? — удивляюсь я.
— Ку-ку? — переспрашивает фамильяр. — Это вопрос такой или обзывательство?
— Обзывательство вопросом! — по-настоящему сержусь я. — В моем мире так говорят: Кукушка поехала! Ку-ку!
Для выразительности я эмоционально кручу пальцем у виска. Франц радостно смотрит на меня своими маленькими черными глазками.
— А кто это — кукушка? И куда она поехала?
Проклятые фразеологизмы! Даже от ругани не получаю удовольствия!
— Первое, что тебе подарю, когда мы вернемся в мой мир, — вкрадчиво начинаю говорить я, тут же получив всё внимание Франца, — это будут часы с кукушкой. Механические такие. С птичкой кукушкой. Она выезжает из маленького домика в определенное время и кукует, то есть произносит «Ку-ку!»
Ошалевший от счастья Франц завороженно смотрит на меня, не отрывая взгляда от моих губ, вытянутых в трубочку.
— Птичка поет «ку-ку»? Живая?
— О господи! — взываю я к своему богу, так не вовремя меня оставившему. — Она механическая! Игрушка! Живет в домике и в определенное время высовывается из него наружу. Когда такие часы ломаются — кукушка не выезжает из домика. Когда у человека проблемы с психикой, в моем мире говорят «Кукушка съехала или поехала».
— Правда, подаришь? — голубоглазая Аленка умильно смотрит на меня умоляющим взглядом.
