Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Ну, как обстоят дела? — спросил я, откладывая вилку. — Наши дозоры работают?

Пётр Алексеевич кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Работают. И ваши ребята — молодцы, дисциплина у них отменная. Организовали совместные патрули по всем опасным участкам. Монстров по-прежнему лезет много, будто из бездонной бочки. Но мы их бьём. Закрыли уже штук семь небольших разломов.

Он отпил кваса из кружки и продолжил:

— И народ, знаете, подтягивается. Несколько мелких дворян, чьи земли рядом с моими, прислали своих людей. Понимают, что если мы не устоим, их сожрут первыми. Да и гражданское ополчение из окрестных деревень встало на нашу сторону. Мужики, конечно, не обученные, но смелые. Народ почуял настоящую угрозу.

Я почувствовал прилив удовлетворения. Это была та самая здоровая реакция, на которую я и рассчитывал, заключая союз с Яровым. Снизу, от людей, которые каждый день смотрят в лицо опасности, шло объединение.

— Это прекрасные новости, Пётр Алексеевич. Значит, наш союз уже приносит плоды.

— Приносит, — согласился граф, но его лицо снова помрачнело. — Но этого мало, Владимир Александрович. Зло не дремлет. Я чувствую это. Оно становится сильнее. Организованнее. Раньше твари нападали хаотично, а теперь… теперь чувствуется какая-то воля. Надо усиливаться. Строить укрепления, обучать больше людей, запасать оружие и артефакты. Иначе нас просто сомнут.

— Я согласен, — сказал я твёрдо. — Мы не можем позволить себе стоять на месте. Мои люди регулярно прочёсывают окрестности, ищут аномалии и подпитывают наш родовой Очаг. Его сила растёт. И я могу научить вас, как быстро сделать то же самое с вашим Очагом. Есть определённые методики, которые мы… отточили на практике.

Яровой посмотрел на меня с интересом.

— У меня как раз есть небольшой запас ядер аномалий. Не пропадать же добру. Я только за. Чем сильнее будет мой Очаг, тем увереннее будут чувствовать себя люди.

В этот момент я почувствовал слабый, но настойчивый зов, пробивавшийся сквозь километры. В мыслях возник образ Михаила.

— Прошу прощения, Пётр Алексеевич, — сказал я, закрывая глаза. — Мне нужно сосредоточиться. Со мной связываются из дома.

Яровой лишь кивнул.

Я углубился в себя, настроившись на брата. Картинки и ощущения хлынули в сознание беспорядочным потоком, который мне пришлось усилием воли структурировать.

Моё сознание переместилось в ворона, которого брат держал на руке.

— Здравствуй, Миша. Что случилось?

— Владимир… Прости, что отрываю. У меня… возникли проблемы.

Он начал рассказывать. Сначала обрывками, потом всё связнее. Про свой рейд, про ярость, которую не мог обуздать. Про то, как он решил «перенаправить» монстров к землям Карцевой. И про встречу с Зубром. Преображённый, чудовищно сильный. Описание мощи элемента Металла, которой тот владел, заставило меня похолодеть.

Гибель отряда. Сломанная артефактная рука, которая теперь лежала мёртвым грузом в рюкзаке. Отчаянное решение идти к Карцевой за помощью.

— Люди Карцевой помогли тебе добраться до поместья? * — уточнил я, стараясь, чтобы в голосе не звучало осуждения.

— Да… Добрался. С Секачом.

— Что ж, — мысленно вздохнул я. — Придётся мне, видимо, благодарить графиню. Или, что более вероятно, она предъявит мне счёт за спасение моего брата. И будет права.

И тут Михаил, с заметным смущением, выдал нечто неожиданное.

— Она не узнала меня, Владимир. Мы соврали, что я обычный дружинник. Мы с Карцевой лично не встречались, если не считать бала лет пять назад. Оба сильно изменились с тех пор. Особенно я.

— Тем лучше, — ответил я. — Но теперь она всё равно считает меня должным за спасение моих людей. Где именно ты видел Зубра? Опиши место.

Михаил подробно описал ущелье и его местоположение.

— Хорошо, — сказал я. — На днях вернусь домой. До встречи.

— До встречи, брат, — ответил Миша, и связь оборвалась.

Я открыл глаза и увидел перед собой озабоченное лицо Петра Алексеевича.

— Плохие вести?

— Худшие из возможных, — откровенно признался я. — Тот, кого мы называем Зубром… его сила не просто возросла. Она стала на порядок выше. Он в одиночку разгромил целый отряд моих дружинников. И едва не убил моего брата.

Я кратко пересказал суть, опустив лишь мотивы Михаила и его встречу с Карцевой.

Лицо Ярового стало мрачным, как грозовая туча.

— Я же говорил! Мы должны торопиться! Я уже объявил новый набор в дружину, начал закупки дополнительного оружия и артефактов… Но этого, похоже, недостаточно. Нужны более решительные меры. Мобилизация. Координация всех сил региона.

— Согласен, — я сделал глоток кваса, и он показался мне горьким. — Но мы упираемся в политику. Дворянский совет, увы, слишком занят интригами и грызнёй за пост генерал-губернатора. Пока они не выберут нового лидера, серьёзной помощи от них мы не дождёмся. Каждый тянет одеяло на себя.

— Бездарные идиоты! — выругался Пётр Алексеевич.

— Я постараюсь ускорить выборы, — пообещал я. — Это теперь становится не просто политической задачей, а вопросом жизненной важности. Но сначала мне нужно домой. Там теперь есть чем заняться. А с вами, Пётр Алексеевич, мы договорились. Мы усиливаем Очаг, координируем патрули и готовимся к худшему. А ещё… я побеседую с Гражданским советом Приамурья. Простолюдины, в отличие от многих дворян, видят угрозу яснее. Возможно, они смогут помочь людьми, ресурсами, организацией работ. Их голос тоже должен быть услышан.

Яровой кивнул, и в его глазах читалось понимание.

— Действуйте, Владимир Александрович.

Мы встали из-за стола. Предстоящая дорога домой казалась броском на новый фронт — на сей раз не политический, а самый что ни на есть реальный.

Игра вступала в новую, смертельно опасную фазу, и от наших действий теперь зависело не просто влияние, а само выживание Приамурья.

Пригород Владивостока

Тем же вечером

Игнатьев приказал водителю остановить автомобиль на пустынном участке дороги, в нескольких километрах от Владивостока. Город остался позади, его вечный гул сменился тишиной, нарушаемой лишь ветром и криками одиноких птиц.

Альберт вышел из машины, поправил перчатки и направился вглубь редкого леса.

«Идеальное место для заговора, — язвительно отметил он про себя, оглядываясь. — Ни души, только природа. Как поэтично».

Он отошёл достаточно далеко, чтобы огни города стали лишь бледным заревом на горизонте, и нашёл небольшую поляну, окружённую старыми соснами. Достав из кармана карманные часы, он щёлкнул крышкой. Без двух минут пять. Идеально.

Альберт открыл шкатулку. Внутри, на бархатной подкладке, лежал кристалл размером с куриное яйцо. Он был идеально прозрачным, с едва заметной внутренней игрой света.

Игнатьев узнал его — артефакт для дальней магической связи. Очень дорогой. И, что характерно, одноразовый, если под рукой нет сильного мага-призывателя, способного стабилизировать и поддерживать канал.

«Расточительство, — мысленно усмехнулся Игнатьев. — Но для кого-то, видимо, мелочь».

Ровно в пять, как и было предписано, кристалл вспыхнул изнутри. Свет сконцентрировался над ним, и через мгновение в воздухе, словно дрожащее миражное видение, проступило чьё-то лицо. Седеющие виски, пронзительный взгляд, прямой нос, тонкие, поджатые губы.

Альберт узнал мужчину в тот же миг. Великий князь Роман Островский. Один из столпов Совета Высших.

Внутренне Игнатьев не был слишком удивлён. Кто же ещё мог обладать такими ресурсами и интересом к делам рода Градовых?

Альберт склонился в низком, почтительном поклоне, которого, он был уверен, его незримый собеседник даже не увидит в полной мере, но сама поза была важна.

— Ваше Высочество, — произнёс Альберт, и его голос приобрёл подобострастные нотки. — Это величайшая честь. Чем могу служить столь влиятельному человеку?

Лицо Островского на миг исказилось лёгкой гримасой раздражения. Ему явно было не до любезностей.