Двойник короля 17 (СИ) - Скабер Артемий

Голая шаманка постоянно пыталась соскочить с лошади. Вёрткая, как угорь, она извивалась в моих руках, используя малейшее ослабление хватки. Её тело было скользким от пота, сильным и гибким. Локти врезались в мои рёбра, пятки били по ногам. Она даже умудрилась укусить меня за предплечье. Острые зубы порвали ткань рубахи и впились в кожу, словно у дикого зверя.

Одной рукой держал поводья, чувствуя, как ремни врезаются в ладонь до боли. Второй пытался удержать её, но не получалось. Тело скользкое, горячее, постоянно извивается. Под пальцами ощущал каждый напряжённый мускул, каждый позвонок, каждое ребро — девушка была жилистой.

На полном скаку достал из седельной сумки ремень. Кожаная полоса, потёртая, но прочная, упруго легла в ладонь. Зубами и свободной рукой обвязал запястья монголки, стянул так крепко, что она зашипела сквозь зубы. Привязал к седлу, пока конь нёсся галопом, а стрелы свистели над головой.

Получилось так, что её задница и всё, что дама предпочла бы скрыть, оказались прямо перед моим лицом. Не самый удобный способ путешествия, но лучше, чем позволить ей сбежать. Каждый скачок коня подбрасывал девушку, заставлял непроизвольно издавать короткий вздох — смесь боли, унижения и ярости.

Галбэрс нёсся вперёд, словно за ним гнались все демоны преисподней. Мышцы под блестящей от пота шкурой перекатывались, как стальные канаты.

За нами — погоня. Не просто топот копыт и звон оружия, а настоящая буря из звуков: крики, проклятия, свист стрел, ржание лошадей. Жаслан что-то кричал на монгольском — резкие, гортанные звуки, в которых даже без перевода угадывались отборные ругательства. Он выплёвывал слова, как пули, бросая их через плечо в сторону преследователей.

Монголы отстреливаются от монголов. Тетивы поют, стрелы уходят в цель. С обеих сторон крики боли — кого-то зацепило. Брызги крови на стенах домов, тёмные пятна на мостовой.

Люди разбегаются в стороны, прячутся в дверных проёмах, за повозками. Матери прижимают к себе детей, торговцы спешно закрывают лавки. А я с голой девкой несусь сквозь этот хаос. Вот тебе и дипломат, вот тебе и мирные переговоры. Плевать! Потом всё решу, уже придумал стратегию. Бужир и папаша ведь от меня ушли с головами на плечах. Я через паучков видел, как их заметили и что-то спросили.

Люди на улицах оборачивались, приоткрыв рты от удивления. Ещё бы, не каждый день видишь, как группа всадников мчится через город, стреляя друг в друга, а впереди — иностранец с голой девушкой.

Во всём виноват тот урод седой. Сука, такую кропотливую работу похерил!..

Свернули на широкую улицу. Перед нами раскинулась площадь — большая, открытая, идеальная для стрельбы. Монголы позади нас — около десятка. Считал их краем глаза, стараясь не оборачиваться полностью. Все с луками, стрелы уже на тетиве. Хватит одного залпа, чтобы превратить нас в подушечки для иголок.

Впереди городская стража пытается перекрыть путь. Выстраивают заграждение из телег и бочек, спешно устанавливают примитивный барьер. Видели, как мы приближаемся, и готовились встретить нас. Десять, может, пятнадцать человек — все с оружием.

Жаслан резко свернул в переулок, словно почувствовал мои мысли. Мы за ним — резкий поворот, от которого монголка на седле вскрикнула. Узкий проход между домами — едва ли шире плеч всадника. Каменные стены так близко, что колени задевали их при каждом движении коня. Еле протиснулись. Запах гнили, затхлости, нечистот ударил в нос. Шаманка всё ещё вырывалась, но уже не так активно. Понимала, что сейчас не лучшее время для побега.

— Не дёргайся, хуже будет! — крикнул ей, хотя понимал, что она не знает русский. Но тон, интонация — они ясны на любом языке. Командный, резкий голос, не терпящий возражений.

Вырвались на рыночную площадь — широкую, заполненную людьми и товарами. Торговцы разбегались с криками, опрокидывая лотки и повозки. Фрукты рассыпались по земле, превращаясь в кашу под копытами наших лошадей. Ткани взлетали, как разноцветные флаги, когда мы проносились мимо.

Жаслан и Бат скакали впереди, прокладывая путь. За нами — ещё семь всадников из нашей группы. Отстреливаются, кричат, размахивают саблями.

Впереди показались городские ворота — массивные, деревянные, окованные металлом. И их медленно закрывают… Сука! Тяжёлые створки двигаются навстречу друг другу, сужая проход с каждой секундой. Стража суетилась, натягивая огромные цепи.

— Не успеем! — крикнул Жаслан.

Успеем. Сосредоточился на магии. Сила потекла по каналам, собралась в ладонях. Знакомое ощущение — холод, покалывание, энергия, рвущаяся наружу. Кончики пальцев онемели, по коже побежали голубоватые искры. Воздух вокруг руки начал конденсироваться, превращаясь в мельчайшие кристаллики льда.

Выбросил руку вперёд — резкий, точный жест, словно метаю копьё. Шипы изо льда вырвались из земли прямо перед воротами. Голубовато-белые копья, пронзающие воздух, с хрустальным звоном выстреливающие из-под камней мостовой.

Стража кричала, пыталась увернуться. Глаза их были расширены от ужаса, движения панические. Поздно. Лёд пронзал тела, рвал плоть, разрывал мышцы и сухожилия. Красные брызги разметались на белом льду. Раз залп, два, три… На ногах никто не остался — только тела, корчащиеся в агонии, и растекающиеся лужи крови.

Ворота всё ещё закрывались — медленно, тяжело, неумолимо. Механизм был запущен, и даже смерть стражников не могла его остановить.

Мы нырнули в сужающийся проём. Жаслан первый — проскочил, как призрак, едва не задев плечом створку. Бат второй — пригнулся к шее коня, почти лёг на неё, чудом проскользнув в щель.

Я прижался к Галбэрсу, втянул живот, убрал локти к бокам. Мышцы напряглись до предела, лёгкие сжались, не давая вдохнуть.

Проскочили. Чувствовал, как створка задела плечо. Шаманка, привязанная к седлу, тоже протиснулась — ворота задели её обнажённую спину, оставив длинную царапину. Она вскрикнула — короткий, резкий звук, больше от неожиданности, чем от боли.

Остальные ринулись за нами. Топот копыт, хриплое дыхание лошадей и людей, звон оружия. Минус один — кого-то из наших зацепило копьём. Видел краем глаза, как тело падает с лошади. Кровь из пробитой груди била фонтаном, лицо застыло в гримасе удивления. Не успел даже закричать. Теперь нас девять вместе со мной и голозадой.

Погоня не отставала. Уже слышно топот десятков копыт позади. Шум нарастал — глухие удары о землю, смешанные с криками и свистом стрел. Нужно выиграть время, создать преграду, которую они не смогут легко преодолеть.

Сосредоточился на магии и сделал ледяную бурю. Потоки ледяных игл полетели назад, образуя стену между нами и преследователями. Тысячи кристаллов, острых, как бритва, несущихся с невероятной скоростью.

Заморозил ворота. Превратил их в глыбу льда — толстую, непрозрачную, переливающуюся в лучах солнца. Пусть попробуют открыть.

Магия высасывала силы, но адреналин компенсировал усталость. Тело горело, а разум оставался холодным, расчётливым. Не успокоился на этом. Из пространственного кольца выпустил пару десятков степных ползунов и песчаных змей. Твари с шипением устремились назад, к городу.

— Атаковать всех! — приказал мысленно, чувствуя, как команда проходит по невидимым нитям связи между мной и монстрами. — Кусать, травить, убивать!

Монстры растеклись по земле ядовитым потоком.

Галоп. Галбэрс летел, будто у него крылья выросли. Ветер свистел в ушах, земля сливалась в одну бесконечную полосу под копытами. Я даже в какой-то момент вырвался вперёд от всей группы.

Конь словно почувствовал мою решимость. Уже не пытался сбросить или ослушаться, а превратился в продолжение моей воли. Пришлось притормаживать — натянул поводья, заставляя скакуна сбавить темп.

Меня нагнали Бат и Жаслан. Лица покрыты пылью, глаза блестят от адреналина. Тяжело дышат, но держатся в седле крепко, уверенно.

— У них нет плана! — крикнул Жаслан, поравнявшись со мной. Ветер трепал его волосы, пот струился по лицу, смешиваясь с пылью. — Просто уходим!