Двойник короля 17 (СИ) - Скабер Артемий

— Наран, — Жаслан нахмурился, по его лицу пробежала тень. Брови сошлись на переносице, образуя глубокую вертикальную складку. — Он великий шаман, очень сильный, входит в десятку лучших нашей страны. У него своя школа есть, много шаманов под ним. Советник хана, близкий друг Хадаан-хатун.

Монгол перечислял регалии, а я мысленно составлял список угроз. Не просто старик, а влиятельная фигура при дворе. Вероятно, с личными интересами и амбициями. Человек, способный видеть невидимое и убивать одним движением руки.

— Если он тут… Русский, ты привлёк внимание, — закончил Жаслан.

— Очень горжусь этим моментом, — хмыкнул в ответ.

Итак, что мы имеем? Группа поредела. Бат и Жаслан вроде как на моей стороне. А они на моей стороне? Решил проверить. А чего ждать? Доверие — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Из пространственного кольца появились иголочки правды.

— Пойдём! — приказал монголу.

Мы подошли к Бату. Движения неспешные, непринуждённые, словно просто хочу поговорить ближе. Раз, и оба получили от меня. Иголки вошли мягко, почти незаметно. Замерли. Тела напряглись, глаза широко раскрылись от неожиданного воздействия. Остальные монголы насторожились, их руки потянулись к оружию.

— Стоять! Не двигаться! Убью! — произнёс на ломаном монгольском.

Яд уже начал действовать. Бат стоит со стеклянными глазами, смотрит в пустоту. Зрачки расширились, закрыв почти всю радужку, дыхание стало поверхностным, редким. А вот на Жаслана… Мелочиться не стал и ещё воткнул парочку иголок. Одна вошла в шею, вторая — в предплечье, кожа в местах уколов побагровела, вздулась.

— Ты! Замышляешь ли против меня что-то? — спросил я, когда наконец-то сработало.

— Нет! — ответил Жаслан. Челюсть двигалась механически, губы едва шевелились.

— Хочешь предать, подставить, обмануть? — ещё вопрос. Краткий, точный, без возможности увильнуть или интерпретировать по-своему.

— Нет! — тот же механический ответ, лишённый интонаций. Лицо застыло маской, но глаза… Глаза оставались живыми, в них читался ужас от невозможности контролировать собственные слова.

— Капище правда лучшее решение? — следующий вопрос, самый важный. От ответа зависит наш дальнейший путь.

— Да! — отрезал Жаслан. Тело дёрнулось, словно в попытке сопротивления, но химия была сильнее воли.

— Задай те же вопросы Бату, — приказ, не терпящий возражений.

Жаслан спросил его на монгольском. Слова звучали так же безжизненно, как и на русском. Бат отвечал столь же механически — короткие, односложные фразы, лишённые эмоций.

Получил такие же ответы. Не врут. Сегодня я могу спать спокойно, относительно спокойно.

Вытащил иголки и тут же занялся лечением, параллельно следя за остальными. Мне не нужно, чтобы они вырубились, поэтому красная магия быстро привела их в состояние. Раны затянулись на глазах, кожа разгладилась, вернула нормальный цвет.

— Интересно… — тут же улыбнулся Жаслан. Взгляд снова стал осмысленным. Он потёр места уколов, словно не веря, что там ничего нет. — Хорошая штука. Дай мне.

— Губу закатай, — отрезал.

— Теперь веришь? — поднял бровь монгол.

— Нет, — хмыкнул.

Вера? Это очень редкая валюта, она у меня в дефиците. Очень выборочно ею расплачиваюсь. Доверяю только проверенным, и то не всегда. Слишком много раз предавали, обманывали, подставляли. Лучше лишняя проверка, чем нож в спину.

Монголы продолжили зачем-то мыть лошадей. Особенно тщательно, будто это какой-то ритуал.

Всё-таки сучка-рух очень не хочет, чтобы я доехал. Хорошо, что у неё мало информации обо мне, на кое-чём смогу сыграть. И нужно готовиться, что в столице будут проблемы, как и во дворце. Ожидаемо. Об этом потом, кое-какие задумки уже давно есть. Сейчас у нас путь через крайне неприятное место, но сначала пообщаюсь с моей голозадой шаманкой.

Подошёл к ней. Губы синие, зубы стучат от холода. Мелкая дрожь пробегала по телу, заключённому в ледяную оболочку. Ярость чуть отошла, остудил пыл в прямом и переносном смысле. Обморожения пока нет, но ещё немного, и начнутся. Не хотелось портить такой экземпляр.

Уточнил у Жаслана, сколько по времени у нас привал. Около часа. Ну, раз так, то воспользуемся с пользой. Нет смысла морозить источник информации, если он может быть полезен.

Мой переводчик оказался столь любезен, что тут же вызвался помочь. Жаслан явно ждал продолжения представления. Подошёл, потирая руки от предвкушения, глаза его блестели от любопытства.

— Спроси у неё, как мне научиться видеть духов и призраков? — начал с сути. — Потом интересует, как защититься. Простые базовые вещи, которые потребуются в ближайшее время.

Вытащил кляп. Сучка снова попыталась меня укусить. Шаманка фыркнула, что-то ответила — явно саркастично. Даже сейчас у неё сохранялась презрительная гримаса на лице. Монгол засмеялся и повернулся ко мне.

— Ты сорвал ей ритуал призыва руха, — улыбнулся Жаслан. Похоже, мужику нравится, как она препирается. Или интересно, что я сделаю в ответ. — Она лишилась сил, теперь обычная девушка. Из-за тебя чуть не умерла несколько раз. А ещё у неё болит… Как это по-вашему? А, задница! И от пыли всё чешется, пока ты вёз её голой через степь. Ты варвар! Чудовище! И лучше бы ты умер.

Всё равно свой характер показывает? В её положении? Либо смелая, либо глупая, или обе опции сразу. Впрочем, это даже вызывает некоторое уважение. Мало кто способен сохранять достоинство, будучи голым и закованным в лёд.

Попросил, чтобы монголы ушли в сторону. И если увижу, что кто-то наблюдает, а я это точно узнаю, то убью! Глаза сузились, голос стал холоднее льда. В этой угрозе не было пустого бахвальства.

Моим словам поверили и оставили меня одного с глыбой льда и монголкой в нём. Мужики отошли к своим лошадям, делая вид, что полностью поглощены уходом за животными, но я чувствовал их любопытные взгляды, украдкой брошенные через плечо.

Выдохнул и достал Веронику из пространственного кольца. Рыжеволосая красавица появилась будто из воздуха. Изумрудные глаза, пухлые губы, изящная фигура, совершенство форм, воплощённая грация — перевёртыш в своём лучшем обличье.

— Она! — указал на монголку. Жест вышел резким, повелительным. — Мне нужно, чтобы она была цела, здорова, отвечала на мои вопросы и учила.

Вероника посмотрела на шаманку. Изумрудные глаза сузились, словно у кошки, заметившей соперницу. В них мелькнуло что-то… Ревность?

— Эта та девка? — подняла бровь перевёртыш. Голос звучал обманчиво спокойно, но в нём угадывались нотки раздражения. — Она же умирала? Ты её спас? Она голая? Почему? Что ты с ней планировал сделать? Тебе мало женщин? У неё широкие бёдра! Хорошая мать…

— А? — поднял бровь, и мои глаза сверкнули. Удивление смешалось с раздражением.

Во всяком случае, я хотел, чтобы из них вырвались молнии. Может, так оно и выглядело, потому что Вероника тут же сжалась. Плечи опустились, голова склонилась, взгляд упёрся в землю.

— Простите, господин! — произнесла Вероника. Голос стал тише, покорнее. — Просто я и сестра… Нам сложно. А тут ещё одна соперница… Голая.

Да что с ними такое? Только появилась женщина, сразу ревность? Или это особенность перевёртышей?

— Выполнять! — махнул рукой и пошёл в ручей, где стояли лошади.

Сейчас не время разбираться в женских капризах, есть дела поважнее. Встал рядом с Галбэрсом. Величественный конь фыркнул, узнав меня. Я зачерпнул рукой воду и прошёлся по его телу, смывая пыль и пот.

— Почему с ними так сложно? — спросил своего боевого товарища.

Ответом было фырканье. Конь тряхнул гривой, словно говоря: «И не спрашивай, сам ничего не понимаю».

— Думаешь, из-за того, что они перевёртыши? — продолжал говорить, смывая пыль с мощной шеи скакуна.

Конь чуть дёрнулся, словно кивнул. На мгновение показалось, что в его глазах промелькнуло понимание, почти человеческое.

— Да я особо не выбирал, как-то само получилось. А потом раз, и они уже жёны, — продолжал говорить. В это время мозг анализировал и строил планы.