Хозяин антимагии 5 (СИ) - Базаров Миф

Я одобрил их начинания, пообещав финансирование и доступ ко всем нашим ресурсам. Глядя на товарищей, я понимал, что дальнейшей моей задачей будет покорение неба.

Следующие три недели пролетели в напряжённой работе. Утверждение проектов, решение текущих проблем, создание новых производственных линий.

Но я находил время и для семьи, и для главного дела рода Пестовых — работы по изучению антимагического вещества, его сплавов, свойств и создания антимагических модулей, как для «Руссо-Балта», так и для новых разработок.

Эту работу я не доверял никому.

В тишине своей лаборатории я превращал драгоценный чёрный порошок, привезённый Павловым, в матово-чёрные пластины.

Дважды я выбирался с Тасей на прогулки за рулём. Она управляла автомобилем с поразительными для новичка уверенностью и азартом. Я с ужасом и гордостью наблюдал, как моя младшая сестра, вчерашняя девочка, уверенно ведёт машину по просёлочным дорогам, словно заправский гонщик. Не удивлюсь, если, когда появится возможность полетать, она будет одной из первых.

— Когда ты меня магии учить будешь? — не унималась Тася.

— Сначала достойно сдай теоретический курс, который я тебе дал прочитать, — отшучивался я. — Без знания основ магических потоков никуда.

Она скорчила в ответ рожицу, но глаза горели.

Эти моменты отвлечения были мне необходимы. Они напоминали, ради чего я вообще всё это затеял.

Подкрадывался день моего отъезда в Балтийск, он как раз совпадал с открытием театрального сезона в «Павловске». И мы с семьёй не могли этого пропустить.

К станции подали мой личный вагон, уже прицепленный к составу. Вся семья: я, мама и невероятно взволнованная Тася разместилась с полным комфортом.

У каждого было по своему купе, а ещё гостиная и кабинет.

Тася всю дорогу не умолкала ни на секунду, перечисляя всех знаменитостей, которые, по слухам, должны были присутствовать на открытии.

— Ты не представляешь, Кирилл, — говорила она, — вся элита центральной колонии только и говорит об этом! Все ждут не дождутся!

Мама многозначительно взглянула на меня поверх кружки с чаем.

— Да, Кирилл, я слышала, там будет очень много… интересных девушек на выданье из хороших семей. Тебе ведь уже девятнадцать, не помешало бы о будущем подумать.

— Мама, ради бога, — застонал я с наигранным отчаянием. — Дайте немного пожить!

— Кирилл… — возмущённо протянула она.

— То есть, сначала делами рода заняться, империю построить, а уж потом о браке подумать ты мне не дашь?

— Я уже всё устроила. Завтра на открытии вокзала я тебя познакомлю с несколькими интересными девушками.

Я так громко и отчаянно вздохнул, что даже сестра рассмеялась.

Поезд тронулся, плавно набирая ход.

Откинулся на бархатную спинку кресла, глядя в окно. Мимо проносились яркие афиши, рекламирующие открытие вокзала в «Павловске».

На мгновение я поймал собственное отражение: молодое лицо с усталыми, но пылающими идеями глазами, а за ним уплывающий перрон, уже охваченный суетой нового дня.

Почувствовал, как мир расширяется не только вширь благодаря стальным рельсам. Он ещё обретал глубину, новые культурные слои, которые я сам же и закладывал.

Этот вокзал в «Павловске» стал моим главным стратегическим ходом. Он был не просто транспортным узлом и магнитом для талантов.

Он станет главным моим оружием. Оружием куда более тонким и мощным, чем любая пушка или антимагическая пластина.

Пока местные князьки и губернаторы пытались править через указы и налоги, я создал нечто иное — центральный хаб, точку сбора всей колониальной элиты.

А где элита — там и информация. Самые свежие сплетни, неозвученные планы администрации, коммерческие секреты конкурентов, настроения в обществе — всё это будет литься рекой в стенах моего вокзала.

Я буду знать о происходящем в колониях больше и раньше, чем любой губернатор, сидящий в кабинете.

Но что ещё важнее — я буду формировать реальность.

Влияние — это не только знание. Это возможность задавать тон, диктовать моду, определять, что престижно, а что нет.

Смогу возвышать одних и мягко отодвигать в тень других, создавая лояльную мне сеть из самых влиятельных людей империи.

Это и есть настоящая власть.

Не грубая сила, требующая постоянного применения, а мягкая, культурная гегемония.

Власть, которая не приказывает, а предлагает.

Не заставляет, а соблазняет.

Они сами будут стремиться в моё пространство, сами будут делиться со мной секретами, даже не осознавая этого.

Смотрел на убегающие рельсы, и на моих губах появилась лёгкая улыбка.

Они думали, что я всего лишь строю дороги и вокзалы.

Они и не подозревали, что я строю новую нервную систему для всей колониальной империи. И её главным мозгом буду я.

Глава 18

Колёса моего вагона, прицепленного к хвосту пассажирского состава из центральной колонии, запели по-иному. Поезд сбавил ход, и я наконец оторвался от окна.

Сейчас состав плавно въезжал под арочные своды главного вокзала Павловска.

Это была не сквозная платформа, куда поезда заскакивали на пятнадцать минут, чтобы вскоре устремиться дальше. Это была конечная остановка, ведущая в место роскоши и развлечений.

Поезд, с шипением выпуская остатки пара, замер у идеально отполированного перрона из розового гранита.

Я бросил взгляд на рельсы. Здесь могло разместиться всего шесть составов — элитарное количество для элитарного транспорта.

Сейчас здесь стояло четыре состава, их тёмные борта отливали золотом в свете зажигающихся фонарей. Два, включая наш, являлись «театральными» и прибыли из центральной колонии.

Расчёт был на то, что люди садятся в них днём, чтобы вечером оказаться здесь, на представлении. А после — вернуться в уютные купе, которые были ничем иным, как гостиницами на колёсах, чтобы утром проснуться уже рядом с домом.

Гениальный в своей простоте план должен был работать на увеличение потока посетителей в летний сезон.

Мама, сидевшая напротив, выпрямилась, а Тасю будто подбросило на сиденье.

— Наконец-то! — её восторг был таким искренним, что я невольно улыбнулся. — Я так ждала этого момента, всё время представляла, как это будет!

— Ну и как? Не расходится с твоими фантазиями? — спросил я сестру.

— Лучше, — она громко выдохнула.­­­­

За окном открывалась картина, больше напоминавшая театральные декорации, нежели транспортный узел.

Под высокими стеклянными куполами, сквозь которые уже проглядывали первые звёзды, суетилась нарядная толпа: под приглушённый гул оживлённых голосов и далёкие аккорды настраивающегося оркестра пассажиры «вечерних» поездов сливались в единый калейдоскоп из блеска дамских украшений, тёмных фраков и ярких мундиров.

Двери вагона открылись, и нас встретил не просто шум, а атмосфера праздника. Воздух пах морем, дорогими духами и цветами из привокзального зимнего сада.

И едва я ступил на перрон, как навстречу буквально кинулся Илья Артурович Смольников. Он был воплощением преображения: гордая осанка, энергичные движения, уверенная улыбка. В нём не осталось и следа от того апатичного графа, которого я встретил около года назад.

— Кирилл Павлович! Ирина Владимировна! Таисия Павловна! Добро пожаловать! — звучным и радужным голосом сказал мужчина, легко перекрывая окружающий гомон. Он с изящным поклоном поцеловал руку маме, затем Тасе. — Вы просто сияете! Весь Павловск сегодня будет говорить только о вас.

— Илья Артурович, принимаешь как Императора, — усмехнулся я, глядя на красную дорожку, расстеленную от двери вагона. — Всё это… Ты совершил чудо.

— Чудо совершили ваши инвестиции и моя тоска по настоящему делу, — парировал граф, но глаза прям засияли от гордости. — Это лишь начало, Кирилл Павлович, лишь начало!

Я почувствовал лёгкое движение во внутреннем кармане сюртука. Мотя, обычно невозмутимый, явно нервничал в этой суматохе. Я мысленно послал ему успокаивающий импульс.