Хозяин антимагии 5 (СИ) - Базаров Миф

— Илья Артурович, если нужна моя помощь в чём-либо… Организационные моменты, какие-то проблемы, — озвучил я, чувствуя себя немного лишним на этом празднике жизни, который граф так гениально устроил.

Смольников рассмеялся, положив руку мне на плечо.

— Дорогой мой друг, всё под абсолютным контролем! Я об этом полжизни тосковал, поверьте. Ваша единственная задача сегодня — это наслаждаться зрелищем. Идите, осмотрите всё! Позже обязательно найдём минутку обсудить дела, — он подмигнул и буквально сразу же отвлёкся на нового гостя, растворившись в толпе с лёгкостью опытного шоумена.

Я ещё какое-то время постоял на перроне и понаблюдал за графом. Этот человек рождён для такой деятельности. Я предоставил ему холст и краски, а он написал шедевр. И в этом шедевре мои расчёты на создание нового центра силы обретали плоть и кровь.

Краткий осмотр вокзала лишь укрепил моё впечатление.

Смольников блестяще обыграл архитектуру Павловского вокзала: просторные залы с колоннадами, высокие потолки, расписанные фресками, зимний сад с экзотическими растениями, откуда доносилось щебетание птиц. Повсюду мерцали не только магические светильники, но и электрические гирлянды.Это был намеренный контраст, символизирующий единение магии и прогресса.

Мама, взяв меня под руку, тихо ахала:

— Кирилл, да это же весь цвет колоний! Вон, смотри, князь Гагарин, он же лет десять не покидал своего поместья. А это… генеральша фон Шпекин с дочерьми. Как они все здесь оказались?

— Их привезли мои поезда, мама, — так же тихо ответил я, — и их манит блеск того, что я построил.

Почувствовал, что Мотя ещё сильнее забился в глубь внутреннего кармана, рядом с визитницей. Ему явно не нравилось это столпотворение. Поймал себя на мысли, что постоянно анализирую толпу: кто с кем общается, кто кого избегает, в чьих глазах читается зависть, а в чьих — расчёт.

Этот вокзал уже становился идеальной площадкой для сбора информации.

Торжественная часть началась с блестящей речи Смольникова. Он стоял на небольшом возвышении, остроумный, вдохновляющий, щедро раздавая комплименты гостям, Императору — заочно, а затем скромно, но как-то обыденно указав на меня в толпе.

Раздались аплодисменты. Они были искренними и громкими.

Перерезание алой шёлковой ленты прошло под ослепительные магниевые вспышки фотоаппаратов аккредитованных журналистов — одно из ключевых условий нашего договора с крупными газетами.

Сегодня репортёров пустили сюда для освещения открытия, но впредь вход в сам комплекс, особенно во внутренние залы во время мероприятий, будет для них строго воспрещён.

Я почему-то даже не удивился, когда среди немногочисленной прессы заметил знакомую энергичную фигуру в несколько помятом сюртуке.

— Кирилл Павлович, добрый вечер! Поздравляю с открытием! Не окажете ли мне честь запечатлеть вас с семейством для истории? — репортёр уже наводил свой громоздкий аппарат.

— Добрый вечер! Владимир Гиляровский, насколько помню, — я кивнул. Тот широко улыбнулся, польщённый, что я запомнил его. — Не против.

Пока он возился с настройками, пытаясь поймать лучший ракурс, я спокойно спросил:

— Пригодились ли вам мои скромные размышления о транспортных проблемах в колониях и о коррупции?

— Ещё как пригодились, ваше сиятельство! Огромное спасибо! — глаза Владимира загорелись. — Статья наделала изрядного шума, в канцелярии губернаторов, слышал, некоторые даже совещания экстренные собирали.

— Всегда рад помочь. Обращайтесь, — я заметил, как мама и Тася старались сохранить изящные улыбки перед объективом. — У меня всегда в запасе есть пара-другая идей, как сделать жизнь в наших колониях лучше.

Мужчина кивнул с довольным выражением лица, и в этот момент раздался щелчок, окутав нас небольшим облачком дыма.

— Обязательно обращусь, Кирилл Павлович! А насчёт вашего назначения в Балтийск… сможете сейчас дать мне небольшой комментарий по этому поводу? Хотя бы пару слов для зарисовки.

— Давайте отложим это на месяц-полтора, — предложил я. — Приезжайте в Балтийск, когда немного обживусь там. Обещаю, расскажу всё без прикрас.

Журналист почтительно поклонился и тут же растворился среди коллег, которые тут же окружили, наперебой спрашивая, о чём это он беседовал с графом Пестовым.

Видел, как Владимир, таинственно улыбаясь, что-то оживлённо им рассказывал, и я был почти уверен, что завтра в «Новогородском вестнике» появится намёк на грядущий «эксклюзив от специального корреспондента из Балтийска».

Затем все хлынули вглубь, в открытую галерею, ведущую к светящемуся фонтану.

Вечерело.

Воздух наполнился прохладой и ароматом роз. Зажглись тысячи огней: от факелов в руках каменных грифонов до разноцветных электрических гирлянд, оплетающих колонны.

Зазвучал оркестр, первые такты вальса, и пары закружились у фонтана.

Я сознательно остался в тени, наблюдая.

Мой проект становился реальностью.

Культурным центром.

Орудием мягкой власти.

И в этот момент я ощутил лёгкое, едва заметное покалывание в висках. Знакомое чувство ментального давления. Я резко огляделся, пытаясь найти источник, но в толпе веселящихся гостей никто не смотрел на меня с немым сосредоточением. Антимагические пластины в визитнице гасили атаку, но лёгкий дискомфорт оставался.

— Кирилл, взгляни, вон дочь генерала Адрианова, — мама, сияя, снова взяла меня под руку, начиная неспешный тур. — Какое милое создание! И состояние у семьи… солидное.

— Мама, ради всего святого, — мягко, но настойчиво остановил её я. — Давайте просто насладимся вечером. Всему своё время.

— Но, Кирилл, тебе уже скоро двадцать! Пора подумать о продолжении рода, о надёжной партии, — в голосе женщины зазвучали нотки лёгкой паники.

— Возвышение рода — вот моя главная «партия» на данный момент, — парировал я, лавируя между гостями.

Тем временем Тасю то и дело приглашали танцевать. Она была очаровательна, и многие молодые люди уже видели в сестре выгодную партию. Юная графиня из внезапно разбогатевшего и возвысившегося рода. Однако после третьего кавалера энтузиазм девушки заметно угас.

— Кирюша, братик, а не будет ли здесь… ну… Амата? — тихо и как-то робко спросила она, отойдя со мной в сторону.

— Нет, сестрёнка. Он в Петербурге. Учёба серьёзная, ещё на два года минимум, — ответил я, наблюдая, как лицо сестры вытягивается от разочарования.

— А… понятно, — Тася вздохнула и, увидев очередного направляющегося к ней ухажёра, решительно покачала головой. — Простите, я устала.

В этот момент я заметил в толпе знакомое лицо. Стройная фигура, тёмные волосы, убранные в элегантную, но простую причёску. Ветеринар, спасший Мотю, Ольга Потоцкая. Из кармана донеслось лёгкое и беспокойное движение. Зверёк, обычно невидимый и тихий, явно заволновался. Он издал едва слышный звук, нечто среднее между писком и мурлыканьем.

Ольга обернулась и посмотрела прямо на меня. Вернее, на мой карман. Она ответила загадочной, лёгкой улыбкой. Мотя громко замурлыкал, и вибрация отдалась у меня в груди.

Чёрт. Она его чувствовала. Читала его эмоции.

Чтобы отвлечь внимание от странной реакции зверька, на которого уже начали оборачиваться гости, я сделал несколько шагов вперёд и с галантным поклоном протянул руку.

— Мадемуазель Потоцкая, не ожидал встретить вас здесь. Можно ли пригласить на вальс?

Она приняла приглашение с той же загадочной улыбкой.

— Граф Пестов. Как можно отказать хозяину сего великолепия?

Мы закружились в вальсе. Музыка лилась, превращая фонтан и танцующие пары в размытое пятно света и красок.

— Как поживает ваша сестра? — спросил я, соблюдая светские условности.

— Прекрасно, благодарю вас, — ответила Ольга, её взгляд был спокойным. — Она нашла себя. Занята делом, — девушка сделала едва заметный акцент на последнем слове, давая понять, что всё улажено и Софья в безопасности.

— Рад слышать. А вы? Чем занимаетесь?

— О, я тоже нашла себе занятие по душе, — девушка загадочно улыбнулась. — Бросила службу и занялась охотой. На различных… тварей. В воздушном секторе.