Ворон, каркни на счастье (СИ) - Разумовская Анастасия

Я удивилась не этому. Удивилась, когда мы выехали, и я обнаружила, что воронов — семеро.

Конечно, Арман сопротивлялся до последнего. И, конечно, его вырубили ударом в голову. Поэтому сейчас по его лицу со лба героически текла кровь.

Не понятно ещё было, почему не подействовала магия Кары: фея швырялась зелёными молниями и алыми шарами, но недолго. И это никак не помогло: вспышки просто рассыпались красивым фейерверком. Совсем как тогда, на помолвке Белоснежки и Дезирэ, когда погиб король Андриан. А ещё непонятнее для меня было, почему Гарм даже не тявкнул, беспрекословно дав себя не только схватить, но и сунуть в мешок.

И вот, спустя несколько часов скачки, мы стоим, связанные, перед судом семи воронов.

— Элис, отданная богами в собственность и любовь твоего мужа — Кариолана, Седьмого ворона, ты, нарушив клятвы и верность, оставила богами данного мужа твоего и бежала с другим мужциной. Ты презрела цесть и достоинство…

— Так, а если другой симпатичнее? — внезапно вмешалась Кара. — Что делать прикажете? Нет, ну вы посмотрите на него, — она кивнула в сторону Армана, — настоящий мужчина! А подбородок! А разворот плеч! А руки — м-м-м! — и то, что находится ниже, ну, вы понимаете о чём я? тоже очень даже ничего.

Все семь воронов, уставившиеся было на обнаглевшую женщину, невольно перевели взгляд на Армана.

— И на него, — продолжила бесстыдница, мигнув в сторону Кариолана. — Он же мальчик совсем! Щупленький, пасмурный, как осенний день. Вы серьёзно считаете, что такая горячая девка, как Элис, должна смириться с вашим выбором?

— Замолци, — сквозь зубы велел Первый ворон.

— Вот ещё! Сам сначала научись выговаривать букву «чэ», а то как маленький. И, если уж на то пошло и вам вот прям невтерпёж закопать неверную жену…

— Я не неверная…

— … в земельку, то так и быть. Мешать не стану. Но меня то за что? Я-то каким боком…

Первый ворон вздохнул, и Тэрлак подошёл и завязал Каре рот. Она отчаянно замычала, портя торжество момента.

— Наши обычаи святы и неизменны, — продолжил Аэрг, словно ничего не произошло. — Женщина, ты выбрала свою уцасть добровольно…

— А вдруг я её похитил? — внезапно поинтересовался Арман.

И снова семь взглядов скрестились на нём.

— Ты её похитил? — переспросил Тэрлак.

— Да.

Мне показалось, или Кариолан выдохнул облегчённо? Вороны зашептались на своём.

— И её воли в побеге не было? — снова уточнил Аэрг.

Это был человек невысокого роста, щупленький, словно подросток, но низкий, почти предельно низкий голос, рокочущий из-под капюшона, не мог бы принадлежать мальчику или юноше.

— Я скрутил её, забросил на коня и увёз. Она брыкалась, как могла, — вдохновенно соврал Арман.

— Цто ж. В таком слуцае будешь казнён лишь ты.

— Ну что ж поделать. Надо, значит надо.

— Если бы женщина бежала с тобой добровольно, то тебе бы просто отсекли голову, — любезно разъяснил Аэрг, — но так как ты злонамеренно её похитил, то тебе отрежут цлен и выколют глаза, отрубят руки и…

— Нет! — крикнула я. — Я поехала добровольно!

И все посмотрели на меня. Кроме «обманутого мужа», тот упорно смотрел себе под ноги.

— Никто меня никуда не увозил. Если так разобраться, то это я похитила маркиза, потому что…

— Спасибо, Элис, за твоё доброе сердце, — крикнул Арман, перебивая. — Но мужское слово чести против женского, во́роны. Что для вас важнее? Сейчас эта пострадавшая от моих рук женщина, ведомая своей добротой, пытается спасти мою жизнь, но…

Кара насмешливо замычала и закатила глаза. Гарм, спокойно сидевший рядом со мной, тяфкнул. Ехидно так. Мы ещё несколько минут перепирались друг с другом, оспаривая честь похитителя, и вдруг вперёд выступил Эйдэн, достал из кармана наше письмо и прочитал:

— «Прошу простить мне это своеволие, но мой долг перед тремя и королевствами и милосердие ко всем обитателям этого мира велят мне отправляца в путь». То есть, это всё же своя воля, не так ли?

Я закусила губу и посмотрела в его безжалостное лицо. В душе боролись противоречивые чувства: с одной стороны, я, конечно, была благодарна Третьему ворону за поддержку, но с другой — предпочла бы, чтобы это сделал кто-то другой. Например, беспристрастный Тэрлак.

— Ну и что? — Арман передёрнул плечами. — Она писала это под угрозой смерти и писала под мою диктовку.

— Это мы видели, — отсёк сопротивление Эйдэн. — И мы свидетели, что женщина не была связана, и к её горлу не был приставлен нож.

— Ну и гад же ты! — выдохнул Арман.

Они посверлили друг друга взглядами, а потом маркиз нашёлся:

— Я угрожал ей на словах…

— Это не так, — устало выдохнула я. — У вас есть свидетель — Кара. Спросите её. Ей незачем лгать.

— Отчего же незачем? Она будет рада уничтожить свою соперницу, — заартачился Арман.

— Свидетели мы сами. Мы всё видели и слышали своими глазами и ушами, — возразил Эйдэн.

Почему так холодно? Вроде и ветра нет.

— Вы на земле Монфории! По законам Монфории, ваш Кариолан должен вызвать меня на поедино ква…

Ну наконец-то. Главное, чтобы его никто не раздавил. Лягушка на зелёной траве раздулась от злости.

— Колдовство, — прошептал Тэрлак, подошёл, присел и взял в руки лягуха.

Эйдэн сдёрнул повязку со рта Кары:

— Твоих рук дело, ведьма?

— А нечего другую жещину защищать на моих глазах! — обиженно возмутилась фея и фыркнула. — Всё. Нет больше Арманчика. Потому что когда рядом богиня, тот, кто защищает жабу, и сам лягух.

— Расколдуй, — потребовал Первый ворон.

— Невозможно. Проклятье необратимо.

Мне захотелось обнять эту странную, противоречивую женщину. Ну надо же, как ловко она воспользовалась обычным утренним обращением Армана!

— Жабу можно раздавить, — неуверенно заметил кто-то из незнакомых воронов.

— Брат мой Аэрг, — Эйдэн посмотрел на Первого, — отвечает ли животное за грехи человека?

— Но это животное и есть человек…

Аэрг покачал капюшоном:

— Довольно с нечестивца и этого наказания.

Я перевела дыхание. А вот сейчас можно начинать бояться за себя. И принялась молиться. Оглянулась на выкопанную яму и два холмика свежей земли рядом. Интересно, а быстро ли приходит смерть?

— Изверги! Будьте вы прокляты, сотрапы! — завопила Кара, и ей снова завязали рот.

— Кариолан, — первый ворон даже не повернулся в сторону седьмого, — сними с пальца недостойной своё кольцо.

Кар подошёл ко мне, не глядя в лицо.

— Протяни руку, — велел едва слышно.

— Мои руки связаны, — напомнила я ему.

Муж вытащил нож, повернул меня спиной и разрезал верёвку.

Как же мне хотелось, чтобы Эйдэн сейчас сказал что-то вроде: «Нет, я не позволю вам». Ну или… ну или хотя бы: «я сам это сделаю». Но, разумеется, это было невозможно. Я потёрла покрасневшее запястье и протянула левую руку. Кариолан быстро глянул мне в глаза. Взял мою ладонь. Его рука слегка дрожала, и мне вдруг стало жалко ворона. Нет, ну в самом деле, чего они? Кариолан слишком юн для подобных жестоких сцен.

Муж потянул кольцо, но оно сидело на пальце плотно. Гарм заскулил.

— Ты правда уехала сама? — спросил Кар вдруг тихо.

Думаю, его слова никто не услышал, так как наши лицо были совсем близко друг к другу, и дыхание ворона чувствовалось на моей щеке.

— Да, — ответила я так же.

— Поцему?

— Потому что великое ничто. И нужно спасти мир. А для этого нужно было разбудить Спящую Красавицу. Прости. Я правда собиралась вернуться, но потом…

— Кто тебе сказал?

— О Великом ничто?

— Да.

«Эйдэн», — чуть не брякнула я, но прикусила губу. А вдруг его тоже накажут? Хочу ли я этого? О нет, конечно, нет.

— Земля слухами полнится.

— Поцему ты притворялась сошедшей с ума? Зацем меня обманывала?

Да просто сначала мачеха хотела меня убить, а потом ты решил на мне жениться. Я снова прикусила язык.

— Неважно. Не затягивай, пожалуйста. Мне очень страшно, я боюсь, что расплачусь и начну просить пощады, а это… ну… в последние минуты не хочется такого…