Двойник короля 19 (СИ) - Скабер Артемий

Тело меняет человека. Тимучин недавно в нём и не научился ещё полностью контролировать. Мудрость старого хана иногда уступала место импульсивности его оболочки.

— Полчаса. — отрезал ч. — Вот сколько мне требуется времени.

Развернулся и пошёл гулять. Не убегал, не торопился — двигался размеренно, уверенно. Показывал своим видом, что контролирую ситуацию, что у меня есть план. Это успокаивало не только хана, но и его воинов, внимательно наблюдавших за нашим разговором.

Свежий воздух, насыщенный запахами осени — прелой листвы, влажной земли, далекого дыма от костров, — прочищал сознание. Уже проработал десятки вариантов.

Возникло несколько перспективных, но слишком просто. Слишком очевидные решения часто оказываются ловушками. Император должен, что-то более изысканное задумать.

Ноги несли меня по территории. Шаги были размеренными, почти медитативными. Физическое движение помогало структурировать мысли, придавало им ритм и последовательность. Старый прием, известный многим мыслителям. Думать лучше всего в движении.

Военные и охотники мне салютовали, да что там… Даже монголы выпрямлялись, когда я проходил рядом. Их лица выражали уважение. Отмечал эти жесты мимоходом, не придавая им особого значения.

Время, которое я себе сам назначил, подходило к концу. Тридцать минут — не случайная цифра. Это оптимальный срок для первичного анализа сложной ситуации. Достаточно долгий, чтобы осмыслить все факторы.

Выбирал между двух версий и улыбался. Две основные гипотезы оформились в моем сознании, две возможные стратегии императора. Обе изящные. Хорошо, что он просчитался в парочке деталей связанных со мной и Тимучином.

Наконец-то мне попался достойный противник. Не только по силе, тут он превосходит, но по интеллекту.

— Понял! — встал на месте и улыбнулся.

Карта раскрылась. Всё, что казалось хаотичным, встало на свои места. События последних месяцев, действия императора, его необычная агрессивность. Всё обрело смысл в свете нового понимания.

Приятное ощущение, когда я увидел планы противника. Удовлетворение от интеллектуальной победы разлилось по телу теплой волной.

Вот только это всё сулит проблемы. Понимание плана противника — только первый шаг. Теперь предстояло разработать контрстратегию, способную не только нейтрализовать угрозу, но и обратить её в свою пользу.

Будем разгребать как обычно.

Направился к хану, который меня ждал. Лицо старого воина все еще выражало нетерпение, но оно уже не было слепым гневом. Скорее, это было нетерпение человека, ожидающего объяснений.

Сейчас наступал важный момент. Мне предстояло объяснить хану свое понимание ситуации, убедить его в правильности моей стратегии. И сделать это так, чтобы сохранить его гордость и статус, не превращая его в простого исполнителя моих планов.

— Слушай меня и не перебивай. — начал я.

Голос звучал ровно, с правильной долей властности.

Взгляд Тимучина вспыхнул.

— У меня будет одно дело. Никаких битв… Можешь успокоиться.

Лицо хана оставалось непроницаемым, но я заметил, как чуть расслабились мышцы вокруг глаз. Он слушал внимательно, оценивая не только слова, но и интонации, микровыражения, язык тела.

— Потом мы с тобой возвращаемся в мой особняк. Берёшь оружие, зелья, кристаллы и уходишь с войском на джунгаров. Оставляешь только тех, кого переселяешь, и то войско, что планировал и ещё немного…

Я внимательно наблюдал за его реакцией, готовый скорректировать свою тактику при первых признаках несогласия.

— Русский! — зло выдохнул монгол. — Ты хочешь, чтобы я сбежал, после того как этот… оскорбил меня и мой народ?

Гнев вернулся в его голос, но уже не слепой, неконтролируемый, а скорее намеренно демонстрируемый. Тимучин был слишком опытным лидером, чтобы полностью терять самообладание.

Хан прожигал меня взглядом. В его глазах читался вызов. Он требовал объяснения, требовал доказательств того, что мой план лучше немедленной атаки. Требовал причину, достаточно вескую, чтобы отложить месть за оскорбление.

Легко не будет. Я это знал с самого начала. Хан — воин старой закалки, для него честь и репутация значат не меньше, чем победа. Убедить его отступить, не нанеся ответный удар, — сложная задача, требующая особого подхода.

— Если хочешь потерять свою только что обретённую империю… — посмотрел в его глаза. — Воюй! Мешать не буду.

Сменил тактику, чтобы он сосредоточился.

— Потерять? — ухватился за слово Тимучин.

Голос изменился. В нем появились новые нотки — настороженность, любопытство, начатки понимания.

Морщины на лбу углубились, глаза сузились.

— Да! — кивнул. — Всё это было для отвлечения внимания. Императору плевать на войско под городом. Да они нужны на другой войне. Но оставить тебя тут ему важнее.

Лицо хана постепенно менялось. Гнев уступал место сосредоточенности, ярость — холодному расчету. Опытный воин, он быстро переключался с эмоций на стратегическое мышление, когда ситуация требовала этого.

— Почему?

Я выдержал паузу перед ответом.

— Джунгары… — хмыкнул я. — Его план провалился. Почему-то ему очень важно, чтобы они устояли. И для этого он тебя и провоцировал. Оставить тут. Пока… Я думаю, что уже сейчас к ним направляются наши войска и оружие. Задержишься тут на неделю две и воевать тебе придётся уже с абсолютно другими людьми там.

Излагал свои выводы спокойно, логично, последовательно.

Тимучин открыл рот и его узкие глаза расширились. Выражение лица изменилось полностью. Теперь это было лицо человека, внезапно увидевшего опасность там, где раньше ее не замечал.

— А я… — хмыкнул. — Эти похищения нужны, чтобы я остался тоже тут. Воевал, праздновал маленькую победу. А потом мне в спину ударят джунгары, когда бы они разобьют твоё войско.

Продолжил развивать мысль, показывая полное понимание ситуации.

Говорить про то, что у плана императора была ещё одна цель, не стал. Османская империя… Не просто так там началась активность. Не хочет монарх, чтобы я туда отправился. Почему? Это я очень хочу узнать.

— Тогда что делать? — зачем-то спросил Тимучин.

— Мы начнём тут битву. — кивнул я. — Меньшими войсками. Изматывающую и долгую. Ты защитишь свою страну и поглотишь джунгаров. А потом я найду тебе русскую жену. Родишь себе наследника.

Последнее, чтобы разрядить обстановку. Небольшая шутка, намек на будущее, выходящее за рамки текущего кризиса. Напоминание о том, что наш союз — не только тактическое соглашение для решения конкретной проблемы, но и долгосрочные отношения, взаимовыгодное партнерство.

Хан внимательно слушал мои объяснения час.

Тимучин кивал и хмурился. Смотрел на стену города и снова хмурился. Лицо отражало сложную работу мысли.

Я дал ему время обдумать всё сказанное, не торопил с решением.

— Мы выжмем из их армии каждую каплю крови, не проливая ни своей. — Подытожил я. — Ты хочешь честь? Я тебе её дам. Ты хочешь месть? Она будет долгой. И больной. Они захотят убежать.

Слова были подобраны тщательно, каждая фраза точно бьющая в цель. Не пустые обещания, а конкретный план действий, который удовлетворял и практическим, и эмоциональным потребностям хана.

— Ты хочешь убить волка? — продолжил я. — Сначала сломай ему зубы. Потом когти. Потом заставь его реветь… в клетке.

Метафора была выбрана идеально — понятная, яркая, соответствующая менталитету слушателя.

— Ты опасен! — заявил он.

В голосе звучало не осуждение, а уважение.

План был принят, стратегия одобрена. Теперь оставалось перейти к конкретным действиям, к материальной стороне вопроса.

— Витас! — позвал я. — Оружие сорок процентов от всего нашего запаса передаём нашим братьям монголам. Двадцать процентов от всего запаса кристаллов, зелья пятьдесят процентов.

Лейпниш выпрямился, словно проглотил штык. Его лицо приняло сосредоточенное выражение человека, полностью погруженного в выполнение задачи. Он не задавал лишних вопросов, не выражал сомнений.