Скандальный развод с драконом (СИ) - Такер Эйси

Казалось, я сделала что-то не то и под видом полезной защиты продемонстрировала бестолковую побрякушку. Вероятно, это было слишком глупо и не по-взрослому, но я ожидала восторгов от Мортана, на крайний случай приятного удивления. Но никак не скептического смятения.

− Могу я… посмотреть поближе? – наконец, растерянно отозвался Морт.

− Само собой, − поджав губы, я переложила артефакт в ладонь Мортана и скрестила руки на груди.

В голове тикали внутренние часы, отзываясь неприятной пульсацией в висках. Чувствовала я себя как на экзамене у самого непредсказуемого и придирчивого учителя, от которого похвалы можно было и не ждать.

Придирчиво осмотрев артефакт, Мортан прикрепил его на одежду в области сердца и опустил взгляд. Я тоже в свою очередь устремила взгляд на камень, потому как уже знала, чего нужно ожидать.

Прежде чем начал темнеть камень в том артефакте, который я уже носила, на нем почти сразу появились темные прожилки. Но на артефакте моего творения они не желали проявляться.

− Не получилось? – от моего тона сквозило разочарованием, которое не удалось скрыть. – Я нашла инструкцию по изготовлению артефакта в доме и с точностью ей следовала. Вероятно, там все же была какая-то ошибка.

Мне хотелось оправдаться. Даже не столько перед Мортаном, сколько перед самой собой.

Как же это глупо… Я была чересчур самонадеянна. Слишком сильно и искренне обрадовалась своим достижениям, даже не проведя проверку.

− Уверен, что у фира Нортана была рабочая схема по изготовлению, − задумчиво ответил Морт, подняв взгляд на меня. – Возможно, вы все же допустили какую-то ошибку. Или…

− Или? – нетерпеливо переспросила я.

− Или устойчивость вашего артефакта к темной магии весьма высокая, поэтому распад еще не успел начаться.

Второй вариант мне нравился куда больше. Но он же казался и менее реалистичным по одной простой причине…

− На устойчивость артефакта влияет сила магии, которой его заряжают. Верно я понимаю?

− Верно, − слабо улыбнулся Мортан, а в его взгляде читалось недоверие. – Но вы ведь говорили, что имели слишком слабый дар. Поэтому я склоняюсь к допущению ошибки в работе.

− И я не лгала, − ответила твердо, даже с вызовом. – Моя магия была совершенно бесполезной, сколько себя помню. И я ничуть не сомневаюсь в том, что мой бывший муж отобрал ее у меня.

− Я и не пытаюсь уличить вас во лжи, фира. Лишь рассуждаю…

− Но тон у вас весьма обвинительный, − открыто ответила ему. − Я благодарна вам за то, как вы приняли меня, помогли устроиться здесь и посвятили в проблемы Морвейла. А я не одна из тех, кто на искренность и доброту отвечает ложью и подлостью. Мы теперь заодно, Мортан. Но без полной открытости и доверия мы совершенно никуда не продвинемся.

Морт явно не ожидал от меня такого и совершенно искренне удивился. Ведь зачастую для видимости хороших отношений люди предпочитают льстить, умалчивать о своих недовольствах.

Мне же важнее была не видимость, а реальная картина. Только так мы могли прийти к положительному результату в нашем общем деле.

После минутного напряженного молчания Мортан поджал губы и кивнул:

− Простите, фира, что заставил думать, будто не испытываю к вам доверия. Но, уверяю вас, это совсем не так. Вопросы у меня вызывает только ваш дар, о котором вы, похоже, и сами не все знаете.

− Вполне возможно, − кивнула я. – Вероятно, дело в моем звере. Это единственное объяснение на данный момент.

− Согласен, − кивнул он, не желая со мной спорить, и добавил: − Если позволите, то я оставлю артефакт у себя и понаблюдаю за ним. Если на камне проявятся следы Тьмы, то я сразу же приду к вам.

− Оставьте, − согласилась я. – А теперь прошу простить, но мне пора покормить Ри. Она и так слишком долго ждала.

Распрощавшись с Мортаном, я направилась в дом, предвещая сетования Броны из-за Ри, которая с каждым днем ела все больше.

И я понимала ее прекрасно. С пропитанием были проблемы, ведь мяса не хватало даже для обитателей дома. Но мы вполне могли дополнять свой рацион овощами и крупами, а вот Ри – нет.

Пора уже было ей начать охотиться. Но сама Ри не спешила никуда уходить и искать себе живую добычу. А я опасалась отпускать ее одну.

В доме так аппетитно пахло едой, что у меня рот моментально наполнился слюной, а Ри жалобно заскулила. Изготовление артефакта стоило нам длительной голодовки и переутомления. И мне очень не хотелось верить, что все это было напрасно.

После обеда я поднялась к себе в комнату. От кипящих в голове мыслей спать совсем не хотелось, но спина болезненно ныла, и я планировала просто полежать.

Едва я открыла дверь, как Ри бросилась внутрь и глухо зарычала. Я рефлекторно перевела взгляд на прикроватную тумбу, где стояла Ри, и застыла, увидев сверток, который притащил мне стражник от Арвела.

− Брона, что это делает в моей комнате? – возмутилась я, спустившись вниз, и потрясла перед кухаркой свертком. – Ты позволила королевскому стражнику расхаживать здесь?

− Что вы, фира, − замотала головой Брона. – Никто не расхаживал по дому. Я сама отнесла это к вам.

− Сама? А как это у тебя оказалось? – я была крайне возмущена, но уже примерно догадывалась, как все произошло.

− Так это… Страж отдал мне сверток и сказал, что вы сами распорядились отнести это к вам. Вот я и отнесла… − она виновато поджала губы, добавив себе морщинок, и опустила взгляд. – Простите, коль я что-то не так сделала.

Я шумно вздохнула, ощутив укол вины.

− Это ты меня прости. Зря вспылила.

− Так что со свертком сделать, фира? Мне его забрать? – крикнула мне вслед Брона, когда я уже поднималась по ступенькам.

Я на мгновение задумалась и ответила:

− Не нужно. Я сама разберусь.

Глупо было надеяться, что стражник не схитрит и просто пополнит запасы воды, не оставив послание, ради которого сюда и явился. Впрочем, он мог положить его и на порог, или еще в каком-нибудь доступном для меня месте. А мне было не до того, чтобы ходить за ним хвостом и гнать с Морвейла поганой метлой.

Но раз уж послание от Арвела все же оказалось у меня, я решила его не выбрасывать. Вдруг там могло быть что-то важное…

Я не могла знать наверняка, просил ли Арвел прощения в своем послании, раскаивался ли в своих деяниях, или же просто сообщил в письменной форме ровно то же, что я прежде слышала от него и не раз. Меня могли ждать два совершенно противоположных варианта, но они оба вызывали у меня одни и те же эмоции. Вернее, их полное отсутствие.

Мне было безразлично все то личное, что мог написать мой бывший муж. И если читать о его безграничном самомнении было банально и скучно, то нежелание узнать о раскаяниях Арвела удивило и меня саму.

Да, это было странно, но сердце не томилось от неуёмной боли. Оно не жаждало утешиться признанием бывшего мужа со подобным банальным содержанием: «Я во всем был неправ, моя милая и все еще любимая бывшая жена. Я совершил ошибку, о которой сильно сожалею. И мечтаю лишь о том, чтобы вернуть тебя…»

А ведь любая женщина хотела бы услышать подобное от мужчины, разрушившего ее жизнь, разбившего ее нежное сердце…

Для части женщин подобные слова несли бы надежду на излечение сердечных ран и восстановление отношений, о которых так и не удалось забыть. А для другой женской половины это было бы поводом возродить веру в себя, утешить уязвленное женское самолюбие и, возможно, мысленно позлорадствовать бывшему муженьку: «Понял, наконец, какое сокровище потерял. Вот и страдай теперь, как я страдала!»

Но я не относилась к первой половине, а из второй благополучно выбыла ровно в тот момент, когда узнала всю грязную правду о Морвейле.

В тот момент Арвел перестал быть моим бывшим мужем, моей рассыпавшейся любовью и моими воспоминаниями, которые должны были терзать меня долгие месяцы, а то и годы.

Он перестал быть тем, о ком в одинокой ночной тишине болит сердце и душа. Из подлого изменника он превратился в чудовищного предателя. Из-за таких не грустят об ушедших годах и потерянной любви, а благодарят судьбу за милостивое избавление от тех, с кем даже дышать один воздухом не стоит.