Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

— Время, — объявил Харитон во всеуслышание – в руке парень держал большие круглые часы. – Прошло ровно десять минут и…

Он не закончил фразу, когда лес вздрогнул. Деревья покачнулись, как от сильного ветра. Из чащи донесся то ли стон, то ли вздох и тут лес изменился. Вот предо мной стояли высокие деревья, росшие так близко друг к другу, словно сплошная стена, а тут воздух будто рябью пошел и краски леса потекли. Исчезла густая чаща, тропинка стала шире и словно светлее, и даже воздух будто очистился.

Я сделала глубокий вдох и с облегчением заметила фигуру Шуйского, вышедшего из леса.

— Все в порядке? – спросила рыжая ведьма у аллесианца.

Он приблизился и сдержанно кивнул.

— Я запечатал вход. Больше никто не сможет туда войти, — ответил он и чуть тише добавил, — и выйти оттуда.

— Хорошо. Тогда идемте в деревню. Я жутко устал и проголодался, — пожаловался Серьга.

— У тебя вечный жор, — фыркнула на агента Капитолина, но при этом улыбнулась, и я поняла: Гаркун не злится на Серьгу. Скорее это между ними такого рода флирт. Вот интересно, приведет ли он к чему-то более серьезному, или так и закончится ничем?

— Ой, много ты понимаешь, — парировал Харитон. – После удачного завершения дела, можно и поесть, и даже выпить. Я вот не прочь.

— Идемте, — прервал перепалку агентов Анатоль и первым направился в сторону деревни, туда, куда еще недавно ушел Порфирий и его сыновья. Старик с младшим сыном вел детей, за которыми сверху приглядывала Мала, это на случай, чтобы никто не отбился. А старший сын бывшего лакея нес княгиню – несчастная так и не пришла в чувство. И еще неизвестно, сколько она будет находиться в подобном состоянии, ведь демоница явно долго использовала тело Трубецкой, вон сколько детских душ покинуло зачарованный лес! До сих пор вздрагиваю от ужаса.

Шуйский не стал никого ждать – первым пошел к деревне. Я сразу поспешила за ним – хотела задать несколько вопросов. Остальные последовали за нами, и еще некоторое время я слушала веселую перепалку ведьмы и мечника.

Ступая по тропе, я никак не могла начать разговор. Анатоль, казалось, ушел в себя. А еще он был бледнее обычного и двигался не так плавно, как всегда. Нетрудно было догадаться: бой с демоном и зачарованный лес отняли у аллесианца много сил. И все же я невольно восхитилась могуществом, заключенным в этом человеке.

— Анатоль Карпович, — уже на подходе к деревне, я решилась задать вопрос, — можно у вас спросить?

Шуйский повернул голову и посмотрел на меня.

— Спрашивайте, — ответил он.

— Души детей… — начала я тихо, — почему они не покидали лес, если никто не удерживал их подле особняка? Или они все же были пленниками зачарованного леса, — предположила и тут же произнесла, — нет, не сходится. Они ведь вознеслись еще до того, как вы закрыли переход.

— Все просто, — ответил Анатоль, поднимаясь по тропинке на склон, за которым уже темнела покосившаяся ограда крайнего домика. – Ни одна душа не задерживается в мире живых просто так. У каждой есть незавершенное дело, или месть, как в случае Малы. Вспомните душу Ядвиги. Она вознеслась, только когда закончила свой земной путь. Эти призраки должны были спасти плененных детей. Когда мы вывели детей из особняка и вернули демона в преисподнюю, ничто больше не держало их на этой бренной земле.

Он сделал шаг и как-то неловко наступил на камень, лежавший на тропинке. Анатоль покачнулся, а я тут же оказалась рядом, подставив ему плечо.

Аллесианец удивленно посмотрел на меня, затем мягко улыбнулся и принял помощь. Всего на миг он коснулся меня, и я ощутила, как по телу пробежала легкая дрожь. Стало приятно, что такой сильный маг не стыдится своей слабости.

— Вам бы отдохнуть, — сказала я еле слышно.

Шуйский отпустил мое плечо и поднялся на холм.

— Отдохну. Завтра, — ответил он и направился к дому старухи. – А сейчас мы зайдем к Глафире Кондратьевне. Пусть расскажет вам то, что обещала, — добавил Анатоль, а я невольно смутилась, понимая, что в свете произошедшего, едва не забыла об обещании старой знахарки.

— Эй, вы куда? – крикнула нам Капитолина.

Анатоль обернулся к рыжей ведьме и ответил:

— Идите к Порфирию. Устраивайтесь на ночлег. Мы с Софьей Федоровной позже подойдем.

Гаркун смерила нас с Анатолем пристальным взглядом, затем кивнула и, не сказав более ни слова, прошла мимо дома Глафиры, потянув за собой Серьгу.

— Вы помните, — вздохнув, сказала я. – А я едва не забыла…

— Это неудивительно. Любой бы на вашем месте забыл обо всем после такой бурной… — Шуйский усмехнулся. — Ночи. Но идемте. Чем раньше мы поговорим с Кондратьевной, тем раньше отправимся отдыхать.

Он направил магический огонек к домику знахарки, а я пошла следом, стыдясь, что из-за меня Анатоль, вместо того чтобы идти спать, снова отправился в гости к Глафире. Последняя вряд ли обрадуется, что мы ее разбудим посреди ночи. Но до утра ни я, ни Шуйский, ждать не намерены.

Вот аллесианец подошел к двери и постучал. К моему удивлению, Глафира открыла сразу, будто только и ждала нас, стоя на пороге.

В проеме появилась ее голова. Льдистые глаза смерили взглядом сперва Шуйского, затем меня.

— Входите, — велела старуха, и мы с Анатолем приняли приглашение.

Уже в доме знахарка проковыляла к ближайшей лавке и, присев, устремила на нас зимний взор, от которого по спине пробежали мурашки.

— Что, — проговорила она, — детей вернули?

— Вернули, — ответил Анатоль. – Да разве вы сами не видели, когда в окно глядели? – спросил он насмешливо.

— А ты откель знаешь, что я в окно глядела? – с хитрым прищуром поинтересовалась старуха.

— Знаю, — уверенно произнес Шуйский. – Теперь выполните обещание. Расскажите этой девушке то, что обещали. То, что видели.

Глафира Кондратьевна вздохнула, поглядела на меня и потемнела лицом.

— Темная ты, девка, ой, темная. Не сама. Не тут. — Старуха подняла руку, сжала пальцы в кулак и стукнула себя по груди там, где билось сердце.

— У меня такая магия, — сказала я, глядя в ее голубые глаза, холодные, словно воды северного моря.

— Знаю я, какая у тебя магия. Знаю и откуда она в тебе взялась. Ведь мать твоя, и ее мать, да и никто из вашей семьи даром не обладал. Никто, кроме тебя, — подчеркнула Глафира.

— Значит, дар мне достался от отца, — рассудила я.

— Так-то оно так, — кивнула старуха соглашаясь. – Только кто был твой отец?

— Темный маг, — предположила я и застыла от вида хитрой улыбки, растекшейся по губам Кондратьевны.

— Нет, — покачала головой знахарка. – Не маг.

— Демон? – спокойно спросил Шуйский, а у меня все внутри похолодело. Не хотелось верить, что моя мама родила меня от чудовища! Но такое, видимо, могло быть.

— И не демон, — последовал ответ. – Его называют Проводником. Да, — кивнула Глафира. – Именно его я видела. Но ни лица не ведаю, ни имени не знаю. Он тот, кто приходит за темными душами, когда они переступают черту. Он тот, кто ловит сбежавших из преисподней. Он тот, кто указывает дорогу мертвым, если сбились с пути.

Мы с Анатолем переглянулись.

Проводник? Я даже не слышала ничего подобного. Но судя по выражению глаз Шуйского, стало понятно: в отличие от меня, аллесианец в курсе кто это. И вряд ли Анатоля обрадовала подобная новость.

— Ты уверена, старая? – сухо спросил знахарку Шуйский.

Глафира прочистила горло, затем фыркнула и ответила:

— Я еще никогда не ошибалась в своих видениях. Ее отец – проводник в мир мертвых. А вот что вам теперь делать с этими знаниями, решайте сами, — добавила она и указала нам на дверь.

Глава 14 Слезы ангелов

Княгиню устроили в доме старосты, выделив для нее отдельный угол. При Трубецкой осталась жена Никодима Кирилловича. Она же пообещала разбудить всех, если и, главное, когда княгиня проснется. Но я предполагала, что несчастная жертва демона проспит до самого утра. Поэтому без малейших зазрений совести, принялась устраиваться на ночлег в тесной комнатушке, выделенной старостой нам на двоих с Капитолиной.