Под пеплом вулкана. Остров драконов (СИ) - Вар Юлия

– Не знаешь, – хмыкнул Зейрих. – Это потому, что в то время ты прятался в провинции. А я был здесь, во дворце, под боком у погибели. Мама направила все силы, чтобы образумить императора. Ей удалось. Благодаря ей я живой.

«И мне».

Когда Сигила прибыла, она заняла место между Тессой и Зейрихом, что подтолкнуло девушку к неприятному открытию: не столько Фрига помеха крепкому союзу с красным принцем, сколько его вездесущая мать.

Архижрец Хросанд, отделившись от курии, расцеловал перстни императрицы с особым пристрастием. Потом потянул скользкие отростки к Тессе. Старательно скрывая отвращение, она приняла его знак внимания, и он, прежде чем отправится восвояси, прошептал:

– Оракулы ведают, ваш дар от Мориотера.

Заявление это значило, что жрецы благосклонно отнеслись к целительнице и не обвинят её в связи со злыми богами. За свой дар можно не бояться. Тесса разглядела в этом участие Сигилы, которой невыгодно портить репутацию своей невестке. Пожалуй, у императрицы и архижреца больше общих интересов, чем должно быть.

Представление началось. Под задорную мелодию кифары и авлоса на сцене появились актёры, ряженые в женщин. Их белокурые парики были завиты по моде, а лица раскрашены так, словно их готовила к выступлению лично Вилмара. Актёры искусно кружились в танце, удивительным образом не падая с высоких сандалий. Янтарные юбки разлетались лесенками, разнося звон колокольчиков, привязанных к их подолам. Странное и яркое зрелище.

Следом поэты в гриме читали восхваляющие оды, обласкивая эпитетами семью императора, а после уступили место сатирикам. Те играли словами, горько шутили, обвиняя мёртвых в пороках живых, и, не стесняясь хлестких выражений, поднимали на трибунах смех.

Сумрак сгустился, вокруг сцены разожгли факелы, чтобы зрители могли в подробностях рассмотреть завершающее представление.

Под воинственный бой барабана навстречу друг другу вылетели два танцора: черная и красная мантии. Летящие рукава их костюмов были расшиты острыми камнями и напоминали чешуйчатые крылья дракона. Лица танцоров скрывались за уродливыми масками с выпирающими клыками и длинным подбородком.

Задрав руки кверху, танцоры медленно заходили кругами, будто готовящиеся вступить в схватку драконы. Барабаны обрушились быстрым боем, загремел ещё один раскатистый инструмент, и мантии слились в танце-противостоянии, извиваясь в тесной близости и сплетая конечности. Вместе с танцорами ветер заставлял плясать огонь, склоняя дымящиеся языки факелов то вправо, то влево.

Тесса прикрыла нос рукавом. От волн дыма защипало глаза. Проморгавшись и снова взглянув на землю, девушка увидела, как красная мантия склонилась в поклоне, прижимая к груди извилистый ритуальный кинжал, а чёрная ничком лежала на земле. Она поняла, что произошло, лишь тогда, когда под лежащим танцором расцвела густая багровая лужа.

Тошнота подкатила к горлу, а сухой язык прилип к нёбу. Стало как-то невыносимо гадко. Поворачивая голову к Сигиле, Тесса чувствовала, как скрипит окаменевшая шея. Женщина, прищурившись, с наслаждением наблюдала за развязкой, острые губы тронула улыбка. Лицо Зейриха ныне в точности повторяло материнское. Только Валех невидящим взглядом упёрся в сцену, а потом скривился, будто учуял дурной запах.

Публика, недолго недоумевая, сорвалась на аплодисменты. Представление должно было закончиться смертью, но что в ней было не так?

Символ. Красное побеждает чёрное. Задумка Сигилы. Лишь глупец не понял бы, что она хочет показать. Ради устрашения Алариха стоило отнимать жизнь у невинного танцора?

Кровожадная женщина перевела на невестку оценивающий взгляд, будто требуя: «Ну же, хлопай».

Тесса за сегодня устала притворяться.

– Я хочу уйти, мне больно на это смотреть…

Сигила сказала:

– Смерть лишь мгновение. На сцене лежит сосуд без души, ничто. Не более чем камень. Тебе же не больно, когда ты видишь камни?

Тесса зажмурила глаза, пока со сцены не стащили остывающий труп.

– Побережём чуткую натуру, мама, – со снисходительной усмешкой сказал Зейрих, положив горячую ладонь на дрожащие колени девушки. – Представление окончено, и мы уже уходим во дворец.

Принц нетерпеливо обхватил ладонью локоть Тессы и, распрощавшись с Сигилой, вывел её из амфитеатра.

– Я пройдусь с вами, – предложил Валех.

– Позволь мне провести время наедине со своей избранницей, – дёрнув невесту в сторону от брата и заслонив её спиной, обронил Зейрих. На что Валех задумчиво качнул головой и уступил, провожая взглядом спины молодой пары.

Красный принц был в приподнятом духе. С наслаждением вдыхая вечерний воздух, в котором Тесса чуяла лишь поветрие смерти, он тянул её за руку, ни живую ни мёртвую. К зрачкам девушки словно прилипла плёнка с неподвижным силуэтом убитого, распластанного в кровавой луже.

– Танцора в красной мантии накажут? – спросила, немного придя в себя.

– Ожила, – ухмыльнулся Зейрих. – Не накажут. То был танец Мориотера, редкое представление. Тот, кто держал кинжал в правой руке, олицетворял жизнь. А тот, кто в левой, – смерть. Вечное течение… На сей раз победила жизнь.

– У танцора в черной мантии не было кинжала. Я бы заметила.

– Разве? – В наигранной задумчивости принц нахмурился и следом самодовольно улыбнулся. – Тогда мама заплатила им двойную цену.

Тот, кто носит красное, обязательно должен сражаться с безоружным и обессиленным, чтобы победить? Задай Тесса этот вопрос Зейриху, он скорее бы разозлился, чем испытал хоть каплю стыда.

– О чем с тобой разговаривал Аларих? На балконе.

– Принцу не понравилось, что Ансару посадили со мной. Попросите императрицу, чтобы её впредь располагали с кем-нибудь другим.

– Что Алариху нравится, а что не нравится, больше не имеет значения, – бросил он, открывая дверь в покои Тессы.

Окна были зашторены, поэтому комната растворялась в розовом полумраке. Сладкий аромат, незнакомый девушке, выплёскивался дымом из кадильницы, забираясь в лёгкие, мутил голову. Бив и Мар кружили вокруг стола, украшая блюда красными цветами. С появлением госпожи и принца они трижды поклонились и мигом исчезли за дубовыми ставнями.

Нехорошее предчувствие собралось комом на дне живота. Ложе устилали новые простыни из алого хлопка, лоснящиеся, гладкие и в своем назначении жуткие.

«Высшие силы…»

На полувдохе Тесса с опаской обернулась и, увидев Зейриха, дрожащим голосом спросила:

– Что вы делаете?

– Раздеваюсь, – расшнуровывая завязки на тунике, он игриво приподнял бровь, как ни в чём не бывало. – Поможешь?

– З-зачем?

Она знала ответ, но надежда, что разговор изменит настрой принца, ещё теплилась в груди. Дурман, вино, еда и хлопковые простыни: всё подготовлено заранее для утех и отдыха. Сигила позаботилась об удобстве.

– Не обманывай, знаю же – ты догадливая. Я собираюсь… – Раскрыв руки для объятий, Зейрих подступил ближе.

– Мне знакомы ваши традиции, – неубедительным, тающим голосом говорила девушка. – Мы не должны сближаться до свадьбы.

– В жерло традиции. Я уже решил, что точно женюсь на тебе. Так зачем откладывать лучшее в браке?

С насмешкой исказив последнее слово, Зейрих бросился к невесте. Тесса, словно перепуганная кошка, отскочила к колонне и сорвалась на крик:

– Традиции – это важно!

– О, родственные боги, хватит строить из себя святую матрону. И не вопи. Ты же не хочешь, чтобы весь дворец узнал, чем мы занимаемся.

Он уже больше с раздражением, чем с желанием, прижал Тессу к колонне горячим, наполовину оголенным торсом. Сбросив с её макушки диадему, провел тяжёлой ладонью по кудрям так, что кожа головы болезненно стянулась. Шумно вдохнул запах волос.

Протиснув между телами сжатые в кулак руки, и с несвойственной ей силой Тесса оттолкнула разгоряченного мужчину.

– Если не можете сдержать своих низменных желаний, идите к Фриге или, на крайний случай, к наложницам!

Зейрих мученически простонал, будто девушка пытает его своей строптивостью. Завалился на кушетку, сшибая со стола пирамиду из цветов. Прошипел ругательство: