Под пеплом вулкана. Остров драконов (СИ) - Вар Юлия

– Амандии тем особенный праздник, что показывает связь династии с людьми. Аманд – первый император, властвующий над драконами, по преданию был сыном бога войны Энтаха и красавицы Камиллы, дочери царя Толия. От Энтаха в царской семье течёт божественная кровь, а от Камиллы – человеческая, хоть и царская. Поэтому раз в год принцы напоминают себе и людям, что их предки тоже ходили по земле.

– Боги Пантеона, стало быть, родня Энтаха, а значит, и Амандиев.

– Да, большая дружная семья, – иронично протянула Таш. – Энтах – сын Мориотера и богини огня и магии Ислы. А раз почти все боги – дети Мориотера, то Энтах тоже всем родственник, как и его потомки из династии Аманда.

– А есть боги, кроме семьи Мориотера?

– Есть, но почитание их строго запрещено.

Между ног запульсировала боль. Толчки-толчки-толчки. Шлепки, стыд. Тесса захотела взвыть, но лишь скрестила колени и поторопила прислужницу.

– Налейте мне выпить. Сейчас же.

Бив, нервная в присутствии старшей прислужницы, трясущимися пальцами взялась за кувшин и поднесла к чаше, которую невеста держала в вытянутой руке. Вино выплеснулось через край, промочив рукав нижнего платья. Зрачки несчастной расширились от страха.

– Бив, – произнесла Таш, заметив оплошность, – как госпожа тебя освободит, зайди в зал прислуги.

– Вы собираетесь её наказать? – Скривилась Тесса, вспоминая рваные полосы на спине прислужницы. – Мелочь. Я её прощаю.

Бив бросилась судорожно вытирать пятна полотенцем, но багровые разводы уйдут только со стиркой. Мар замерла в стороне мрачной тенью.

– Госпожа, нижнее платье вам придётся сменить. А Бив всё же должна прийти в зал прислуги, таковы правила дворца.

«Ненавижу правила дворца».

– Этих прислужниц, – укрощая заплетающийся язык, девушка обвела пальцем Бив и Мар, – подарила мне императрица. А значит, мне в первую очередь решать, как и за что их наказывать. И я не желаю, чтобы без моего разрешения на их теле оставались хотя бы малейшие следы от бича.

– Как скажете, госпожа, – с кислой миной произнесла Таш. – Вернёмся к Амандиям. После Пантеона будут игры, но невесты на них не присутствуют. Затем, уже во дворце, состоится пир, куда также пригласят жрецов и нобилей.

– Я поняла. Дайте мне поспать.

Таш поджала губы, поклонилась и ушла. Тревожно переглянувшись, прислужницы потушили свечи и оставили госпожу. Мрак заполонил комнату и стёр очертания мелких предметов.

Тесса вытянулась на кушетке, примерила позу покойника на погребальном костре, скрестила ладони на груди. И она хотела уснуть навсегда, но не смогла заснуть вовсе.

Ночь была тихой.

***

У постели отца Аларих будто стоял на берегу зеркального озера. В немощном старике, слипшемся с простынями, он видел отражение своего будущего, и оно пугало. Подруга смерть заглядывала в гости столь часто, что принц встречал её если не с распростертыми объятиями, то со сдержанным почтением. Когда бы она ни явилась, когда бы ни призвала, он готов. Увядание же, разрушающее тело и разъедающее разум, представлялось ему гниющим насекомым, медленно перебирающим гнусными ножками в зловещем встречном шествии.

Безобразие старости – картина, которую Аларих наблюдал десять лет. От могущественного императора осталась бренная оболочка, и её по ошибке считали живым человеком. В конце концов, внутри ещё теплилось сознание, но и оно уже спуталось с дурманом подземного царства. Тем не менее ни у кого нет права оборвать последнюю нить, связывающую Ардалиха с этим миром. Лишь боги и он сам…

Аларих поклялся, как только почувствует, что тело его подводит, он не станет уподобляться отцу, а передаст дела, оседлает дракона и сгинет во впалой глазнице вулкана. Так будет правильно, если не хочешь стать ржавым звеном цепи, держащей империю в единстве.

Отец был другим. Он цеплялся из последних сил, отгонял смерть молитвами и лекарствами, потому что боялся предстать перед Мориотером без защиты янтарного хитона.

Мученический заунывный стон прорвал тишину и поток удручающих мыслей принца. Скрюченная рука, обтянутая желтовато-прозрачной кожей, потянулась к прикроватному столику.

– Воды, – прохрипел отец.

Аларих поднес чашу к прорези старческого рта. Жидкость брызжала из хлюпающих губ и по бороздам морщин скатывалась на нагрудник. Принц вытер влагу с обвислых щёк.

– Они… – задыхаясь, отец выпучил глаза и приподнялся на локтях. – Эти шлюхи меня отравили! Исловы потаскухи! Я… их…

– Спокойно. Это было давно, – вкрадчиво произнес Аларих и, мягко надавив на плечо отца, уложил обратно.

– …задушу.

– Тила наказана, отец.

– Аларих? – В матовых глазах императора промелькнуло осознание. – А Унрих?

– Побежден. Давно.

– Да, помню… Не чувствую ног.

Давно. С тех самых пор, как Ардалих выпил смертельный яд, поднесённый одной из его жён. Яд, способный извести человека в считанные дни, так и не поборол потомка богов. После жуткой агонии, выпавших зубов и облезшей кожи Ардалих вопреки всему выжил. А через полгода его парализовало.

– Не уходи, – взмолился отец.

– Пока ты не уснешь, я рядом.

– Сон? Да… сон. Ко мне приходили недоношенные дети Паллы.

– Субаи?

– Они растянули за два конца мой свиток судьбы. Там уже нет места для новой главы. И они занесли перо над свитком, чтобы поставить точку.

Старческое лицо прояснилось.

– Я умираю, сын. Скоро.

«Давно».

Император стянул с пальца фамильное кольцо, серебряный обруч без излишеств и прикрас. Выставив его гравировкой на свет, он протянул украшение сыну.

– Помни, что смертен, – произнес начертанное на нём напутствие, с которого император Эраха обязан начинать свое правление. – Слава, величие, власть пусть не затуманят разум. В тебе божественная кровь, но ты не бог.

– Ты передаешь мне империю?

– Пора… – Морщины на месте уголков губ подтянулись вверх, он добавил: – Давно пора.

Аларих принял кольцо как должное, без тени торжества. Тем более он знал, что скоро отец снова впадет в забытьё, состояние, выгодное матери и братьям, чтобы оспаривать всякое изменение, не устраивающее их.

Когда беспокойный сон сморщил лоб Ардалиха, чёрный принц покинул императорские покои и направился в своё крыло.

Ночное небо простиралось угольной синевой, звёзды замерли яркими огнями. Вулкан спал, а вместе с ним и драконы в лавовых пещерах. Дворец словно бы пустовал, и слышалась лишь шелестящая тишина, спокойная и безмятежная. Аларих разбавил её ритмичными шагами с пятки на носок.

Между мыслей о братьях, расстановке сил, крессах и клиентах, как комета, промелькнуло запретное желание. Почему бы ему не столкнуться с ней снова? Тесса из бесплодных земель, чужая невеста…

Той ночью, после поединка и скверного разговора с матерью, он попытался исправить своё дурное настроение, бросив девушке вызов. Вовлёк в танец, проверяя, смутится ли хоть на мгновение её пламенная уверенность, что он, чёрный принц, чудовище. А она затрепетала, как стройная пиния под порывом ветра, обволокла ароматом цветов и прошептала вопрос, который поставил его в тупик. Зачем он это сделал?

Чтобы хоть немного скрасить серость безликих дней. Чтобы почувствовать хоть что-то, кроме удовлетворения, когда поступает согласно долгу. Чтобы закопать самого себя глубже.

Пока всё не зашло далеко, пересилить в себе человека легче. Императору страсти только вредят. У него есть план на десятилетия вперёд и договоренность с отцом Ансары, основной фигурой для мирной передачи власти через сенат, а интерес к девушке из враждебного лагеря – временная блажь. Но почему бы ему не столкнуться с ней снова?

Навстречу шагал караул. Из громадного простора зала три стражника выбрали именно ту сторону, которой придерживался он. Это насторожило Алариха, но не настолько, чтобы сменить направление. Мало ли, им неизвестно, что он не любит, когда ему переходят дорогу.

Поле лунного света сменилось параллелепипедом всепоглощающей тени, упавшей на пол от соседствующей с окном башни. Скоро поворот в его крыло.